Во имя Ишмаэля - читать онлайн книгу. Автор: Джузеппе Дженна cтр.№ 70

В 12:40 Фольезе еще не появлялся. Он не придет. Надо будет позвонить ему днем, в «Коррьере». Когда ты журналист, время не постоянно, тебя могут перебросить куда угодно, из одного мгновения в другое, — немного похоже на то, как если б ты был полицейским. Он подумывал о том, чтоб позвонить Мауре. Ему не хотелось идти на Фатебенефрателли. Он хотел пообедать с ней, застичь врасплох эту завесу обескураженности, которая всегда приподнималась после очередного кризиса, эту виновную чистоту своей жены, погасший свет ее белой кожи, как будто еще какие-то следы кризиса прочно обосновались в этом угасании, в ране, которую сознание женщины — усталое, много перенесшее — никак не могло залечить, никак не могло забыть. Он увидел кабину. Пошел звонить.

Кошмарная парочка: жизнь трепещет, смерть смеется.

Эдмон Жабес. «Книга неожиданного мятежа»

Оставшись один, в гостиной или в кухне, но особенно в ванной, перед зеркалом, Итало Фольезе строил рожи. Кривил рот, широко раскрывал его, высовывал язык до тех пор, пока боль в связках шеи не заставляла его перестать. Тогда он отклячивал зад и вытягивал шею, как черепаха. И он занимался этим всегда, каждое утро, каждый вечер перед отходом ко сну, пытался помешать ставням упрека распахнуться, впустить внутрь всю правду.

Только что звонил Давид Монторси. Была ночь, но он звонил. Едва вернувшись из Баскапе, он позвонил. Рассказал ему все о Маттеи. Сказал, что Маттеи убили. Фольезе спокойно положил на рычаг телефонную трубку.

Он улыбнулся. Ишмаэль велик.

Зажег плиту, поставил на тихий огонь кипятиться воду. Может, сделать себе отвар ромашки? Его жена ушла полтора года назад. У него были свои грехи, у Фольезе, как у всех. Не только непонимание по мелочам, безобразные выходки и замятые конфликты. Не только неисчерпаемый и столь же банальный ток бездеятельных дней, поглощаемых без оглядки на существование всех остальных, кроме самого себя. Наибольшей непристойностью было вот что. Ему было больно думать о своей жене.

Ишмаэль велик.

Вода потихоньку кипела. Ему не хотелось поворачиваться, видеть бледный круг конфорки, серо-зеленую поверхность стола, пластик, сделанный под дерево.

Он снова подумал о Монторси. Который смотрит и не видит: Ишмаэль у него перед глазами, в своей прозрачной сложности, а Монторси даже не подозревает, до какой степени утонченные, каверзные события развивались с самого первого его появления здесь, в Италии. Здесь, в Италии — в Милане… Фольезе улыбнулся, подумав о том, какую заботливость Монторси проявил в отношении его безопасности: забрать досье из «Джорно», чтобы избежать риска, — теперь, когда Маттеи мертв. Он улыбался. Бедный кусок дерьма, этот Монторси… Но он скоро поймет. Так или иначе Ишмаэль заставит его понять.

Ишмаэль велик.

Когда Монторси собственной персоной явился в «Коррьере» с этим расследованием о Джуриати, Фольезе похолодел. В тот самый день Ишмаэль поместил этот символ — ребенка — на Джуриати. Ритуалы Ишмаэля: барочное совершенство. Символ знаменовал начало времени Ишмаэля, которое открывалось убийством Энрико Маттеи, Хозяина Италии. И всего через несколько часов после обнаружения ребенка этот Монторси приходит в «Коррьере», чтобы вести свое расследование по поводу плиты с Джуриати. Он уже додумался, этот Монторси, до связи между плитой и Маттеи. Фольезе на мгновение охватила паника. Он оставил Монторси дожидаться результатов поисков, извинился, поднялся к телефонным кабинкам у входа в «Коррьере» и позвонил. Он позвонил своим связным с Ишмаэлем. Ему велели сохранять спокойствие. Сказали, что нет никаких проблем. Направить молодого полицейского по верному пути. Намекнуть ему, ничего не раскрывая. Фольезе не понимал, но послушался. Он рассказал Монторси о досье, которое Ишмаэль велел ему написать и отправить Маттеи. Разрозненные элементы, которые могли дать контуры замысла.

Ишмаэль велик.

Фольезе задумался о том, как Ишмаэль набирает своих сторонников. Когда он вошел в круг верных Ишмаэля, Ишмаэль дал ему смысл, цель. Ишмаэль велик. За короткий срок Ишмаэль в конце концов станет фигурой повсюду. Время играет на стороне Ишмаэля.

Он вернулся в гостиную, залюбовался на мгновение желтоватым чугуном батареи под подоконником. Потом подошел к окну. Было холодно. Все еще шел дождь. Несколько часов назад Ишмаэль начал действовать. Он только что убрал с планеты Энрико Маттеи, Хозяина Италии.

Он обернулся. Печатная машинка стояла в центре эллипса света, отбрасываемого настольной лампой, на зеленой ткани. Он сел. Принялся писать. Люди Ишмаэля хотели получить отчет о том, как восприняли смерть Маттеи в редакции. Заключительную часть отчета он посвятил Монторси. Его попросили подвести Монторси к Ишмаэлю. Кое-что открыть, позволить догадаться, поставить на верный путь. А потом быть в курсе происходящего с ним.

И часа не прошло, как отчет был готов.

Итало Фольезе умылся, лег в кровать. Было поздно. Когда он засыпал, в памяти у него возник образ жены, в ощущении покоя без боли, как белый труп женщины, всплывший на поверхность темной воды.

Телефон уже звонил, когда он внезапно проснулся. Пять часов утра. Он промычал что-то в трубку, его охватило уныние: было холодно, снаружи все еще шел дождь — он ясно это чувствовал, несмотря на то, что окно было закрыто, — когда ему вдруг сказали, что его хотят срочно видеть, и объяснили где. Это был Ишмаэль. Это были люди Ишмаэля. То, что он еще нужен Ишмаэлю — еще раз, после приказа доставить в «Джорно» и самому Маттеи известие о том, что Ишмаэль уже в Италии, — наполнило его странной, лихорадочной силой. Он поспешно кое-как оделся. Через несколько минут после телефонного звонка он уже выходил на улицу.

Сел в машину. Только что кончился дождь. Открывая дверцу, он почувствовал на ногтях смог, пропитанный водой, темную кашицу на поверхности. Стекло быстро запотело.

Он свернул на площадь Мачакини. Поехал по новому шоссе по направлению в Падерно Дуньяно. Была половина шестого. Город был призрачным, его пронизывали потоки освещенного воздуха под полукружиями фонарей. Слышно было, как шипит электричество при контакте с влагой между проводами над окружной дорогой. Он покинул Милан под покровом темноты.

Въехал в Падерно Дуньяно.

Увидел центральную площадь, повернул налево, следуя указателю. Ему не потребовалось много усилий, чтобы вспомнить дорогу. Казалось, он как будто ощущает сладкую струю аромата травы и мяты, сидя внутри кабины. Он как будто слышал, как растет борода на исхудалых, морщинистых щеках. Кожа резко грубела, как у толстокожего животного; это результат времени — то, во что она превратилась.

Он проехал первую из двух площадей, которые ему назвали по телефону.

На второй остановился. Увидел маленькую улочку, уходящую налево, проехал ее до конца. Ворота трубной фабрики, согласно инструкциям. Двое из людей Ишмаэля прятались под фонарем — худые темные фигуры, кожа, побелевшая от неонового света, как гипсовые статуи или мудрецы-стоики, — что-то очень-очень древнее и смутно угрожающее. Фольезе вышел из машины, оглядев пятна ржавчины на дверце, под окном. Под мышкой он сжимал связанный в пачку отчет для Ишмаэля.