Записки рядового радиста. Фронт. Плен. Возвращение. 1941-1946 - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Ломоносов cтр.№ 22

Тронулись в путь ночью. Несколько дней продвигались по степной дороге, пока не влились в большую колонну, состоявшую из беженцев и стад скота, угоняемых на восток.

Так начался более чем двухмесячный поход коллектива нашего техникума по Сальским, калмыцким, ставропольским степям и предгорьям Кавказа под постоянной угрозой быть застигнутыми германскими войсками, не встречающими здесь никакого сопротивления: на всем протяжении этого пути лишь только у Моздока мы увидели наскоро оборудованные рубежи обороны.

По малозаметной в степи проселочной дороге шли до рассвета и остановились на привал в заросшей кустарником балке, по дну которой протекал мелкий ручей. Скорость нашего движения ограничивалась крайней медлительностью волов — вряд ли она превышала 3–4 километра в час, так что прошли мы не больше 20 километров. В стороне, которую мы покинули, явственно доносился лязг железа и гудение моторов: немецкие войска, продвигаясь вдоль железной дороги, предположительно, уже заняли Пролетарскую.

Не знаю, какими стратегическими соображениями руководствовалось командование вермахта, не воспользовавшись возможностью двинуть свои моторизованные части по ровным, лишенным естественных преград степям, где полностью отсутствовали даже признаки готовности к обороне и войска, чтобы зайти в тыл немногочисленным частям Красной армии, оказывавшим сопротивление их продвижению вдоль северокавказской магистрали. Во всяком случае, в направлении нашего бегства они пока не двигались, иначе не избежать было нам того, чтобы оказаться в руках противника.

Пока на костре в двух больших казанах варился «кандер», директор Любарский информировал нас о принятых штабом решениях.

Нужно как можно скорее добраться до станции Дивное, откуда поездом отправиться в Баку, где планируется воссоединение с ранее эвакуированной частью на базе Бакинского авиатехникума. Нужно спешить, так как есть вероятность того, что узловая станция Кавказская, куда ведет железнодорожная ветка от Дивного, может быть захвачена противником. Двигаться предстояло весь световой день с небольшими привалами через каждые два часа пути и у встретившихся селений, где будем пытаться обменять наших волов на свежих и разжиться продовольствием.

Будет очень тяжело, но ведь не для того нас освободили от призыва в армию, чтобы мы оказались в руках у фашистов. Мы обязаны выбраться из западни, чтобы завершить учебу и приступить к работе на военных заводах, где требуются специалисты.

В нашей колонне было, как кажется, 100–120 человек, в том числе и несколько преподавателей, некоторые из них с женами и детьми. Им, конечно, было значительно труднее.

Естественным образом сформировались группы, объединявшиеся сходством интересов, взаимопониманием и готовностью к взаимопомощи, крайне необходимой в нашем положении. Наша четверка, прошедшая весь путь до Моздока, состояла, кроме меня, из Кима Якуб-оглы, Вадима Сендерова и Леонида Проскурякова. Мы шли вместе, отвлекаясь беседой, вместе промышляли добычей «хлеба насущного» и в очередь подсаживались на повозки, отдыхая и погоняя медлительных волов.

Несмотря на продолжительность пути, в памяти сохранились лишь отдельные места и эпизоды: движение по малообжитой степи, день ото дня продолжавшееся по однообразному ландшафту, запомнилось, как бы сжимаясь во времени.

В памяти остались, прежде всего, постоянные усталость от изнурительного марша, жажда и, часто, голод. Даже опасность быть настигнутыми двигавшимися вслед нам немецкими войсками перед всем этим казалась второстепенной.

Путь был мучительным: по жаре, по пыльной, голой, безлюдной степи. Помню бесконечную пыльную проселочную дорогу, на небольшой возвышенности упиравшуюся в небосклон. В надежде, что за пригорком откроется какой-нибудь населенный пункт, где будет привал, можно будет напиться холодной колодезной воды, смыть едкий пот, покрывающий пленкой смеси с дорожной пылью все тело, заливающий глаза, лечь на траву, предоставив отдых гудящим от непомерной усталости ногам… Но тщетно. Перевалив через пригорок, видишь далее ту же пыльную дорогу, упирающуюся в небосклон на следующем пригорке.

Подкармливались за счет выбывавших захромавших по дороге коров и овец. Останавливаясь на привал к ночи, а утром иногда обнаруживали, что нас уже догоняют немецкие войска: это было видно по клубам пыли. Слышен был грохот и лязг движущейся техники. Срочно срывались с места, запрягали изможденных волов и шли дальше. Несколько раз приходилось срочно сниматься с места ночью. Тащились в составе колонны среди стад, погоняемых неутомимыми, вооруженными карабинами пастухами. Овцы, блеющие почти человечьими голосами, путались под ногами.

Чем дальше на восток, тем труднее было идти. Озера, попадавшиеся на пути, издали подававшие надежду на отдых и возможность напиться, оказывались наполненными соленой водой.

Через несколько дней пути после прохождения какого-то небольшого колхозного стана стало известно, что направление на Дивное потеряло смысл. Узловая станция, к которой примыкала железнодорожная ветка от Дивного, уже захвачена немецкими войсками.

Штабом было принято решение: обойти Дивное севернее и продолжать движение на восток, имея цель достичь рубежей, обороняемых Красной армией, и корректируя направление по мере изменения реальной ситуации. Информацию о положении дел на фронтах предполагалось получать в населенных пунктах, где пока еще оставались действующие органы советской власти.

По пути я особенно сблизился с Кимом Якуб-оглы, поступившим на третий курс техникума после десятилетки. Он был в составе «экипажа» нашей повозки, который возглавлял Алеша Копылов. Крымский татарин, он без всякого акцента говорил по-русски, блестяще знал русскую классическую литературу и музыку, был очень пытливым и любознательным. Естественно, мы с ним всегда находили общие темы для бесед, и также оба были мало приспособлены к тем тяготам, которые выпали на нашу долю в этом походе.

Огибая Дивное, мы оказались в калмыцких засушливых степях, путь через которые показался наиболее трудным. На пути встречались лишь огромные кошары, предназначенные для зимовки овечьих отар. Близ них, как правило, оказывались глубокие колодцы. Там мы останавливались на ночлег.

Через какое-то время ситуация, как казалось, изменилась к лучшему: мы вошли в пределы Ставрополья, дорога шла через обрабатываемые поля с уже убранными зерновыми и зреющими кукурузой и подсолнухами.

Близость предгорий Кавказа смягчила климат и природу. Появились редкие перелески, стали встречаться большие богатые станицы, поражавшие своей зажиточностью по сравнению с донскими и сальскими. Здешние плодородные земли и мягкий климат, продолжительное лето позволяли снимать даже по два урожая в год: после уборки озимых успевали созреть и яровые хлеба. Большие площади, занятые выпасами, использовались в овцеводстве. Кошары служили нам пристанищами на привалах. Даже названия сел говорили сами за себя: Изобильное, Благодарное.

Чаще стали встречаться хутора и станицы. Здесь мы влились в огромный поток беженцев и стад скота, угоняемого на восток. Стада попутно паслись, поэтому их движение было значительно медленнее. Обгоняя, нам удавалось приобрести мясо от забиваемых захромавших животных и даже молоко: коров, оказывается, доили.