Чингисхан. Империя серебра - читать онлайн книгу. Автор: Конн Иггульден cтр.№ 77

Была вероятность, что, в конце концов, монгольская армия окажется перед лицом противника, численностью равного войскам цзиньского императора. В какой-то момент иноземные владыки неминуемо сплотят против броска на запад свои силы. До Субэдэя доносились слухи об армиях, числом подобных тучам саранчи, но он точно не знал, правда это или преувеличение. Если же их вожди, именующие себя королями, не сплотятся, то их можно будет разить одного за другим и идти беспрерывно, безостановочно, вперед и вперед, пока взору не откроется море.

Багатур подъехал к переду колонны двух ближайших туменов, с тем чтобы проверить припасы, которые после удачного промысла обещал подослать Менгу. Такая прорва живой силы — и животных, и людей — вынуждала монголов пребывать в постоянном движении. Лошадям нужны обширные пастбища с сочной травой. Кроме того, с каждым днем все обременительней становился хашар — сборище плененных, плохо вооруженных пехотинцев, выполняющее функции осадной толпы. Их становилось слишком много. Пригождались они лишь тогда, когда нужны были их трупы. Субэдэй посылал их перед туменами, вынуждая врага растрачивать свои стрелы и камни прежде, чем в бой вступали основные силы монголов. Тогда хашар себя оправдывал, а так он лишь зря переводил пищу, для пополнения запасов которой устраивались облавные охоты. Во время этих охот убивалось все, что живет и движется и чем можно кормить войско. То есть не только стада скота, но и дичь: олени, волки, лисы, зайцы, лесные птицы; все, что можно найти и подстрелить. Охотники из туменов действовали беспощадно, не оставляя за собой почти ничего живого. Если вдуматься, то получается — уничтожение деревень было чем-то вроде блага. Лучше быстрая смерть, чем голодное умирание без зерна и мяса, да еще в канун зимних холодов. Время от времени Субэдэевым туменам попадались брошенные поселения, где бродили разве что призраки тех лет, когда мор и голод вынуждали людей сниматься с места и уходить. Неудивительно, что оравы этих скитальцев тянулись к большим городам. В таких местах можно было обманываться мнимой безопасностью и непрочным уютом из-за ощущения своей многочисленности и наличия высоких стен. Но здесь еще не знали, сколь слабы эти стены для туменов. Субэдэй сровнял с землей Енкин вместе с находящимся в нем цзиньским императором, а ни один из городов здесь, на западе, и сравниться не мог по мощи и прочности стен с той каменной твердыней.

Субэдэй сжал челюсти, когда снова, уже не в первый раз, завидел в компании Гуюка — то есть в чужом расположении — Бату. Менгу с Байдуром находились сейчас в сотнях гадзаров отсюда, а то бы, глядишь, сюда затесались и они. Четверо тайджи сдружились меж собой, что было вполне полезно, если бы только ими не верховодил Бату. Быть может оттого, что он среди них самый старший, или же из-за того, что под ним ходил Гуюк, но Бату явно задавал тут тон. Когда к нему с какими-нибудь словами обращался Субэдэй, он выслушивал орлока с глубочайшим почтением, но ощущение всегда возникало такое, будто он втихую над ним насмехается. Никогда настолько, чтобы это можно было поставить ему на вид, но всегда и неизменно. Прямо как заноза в спине, до которой никак не дотянуться.

Подъезжая к голове колонны, Субэдэй натянул поводья. Позади рядом с туменом Гуюка следовал тумен Бату. Между воинами двух разных туменов не чувствовалось обычного духа молчаливого соперничества; они как будто следовали примеру своих темников, мирно едущих впереди. Ряды всадников были четкие, здесь командиров ни в чем не упрекнешь. Задевало то, что Бату с Гуюком болтали с таким беспечным видом, будто ехали куда-нибудь на свадьбу, а не по вражеской территории.

Багатур был разгорячен. Сегодня он еще ни разу не ел, а с рассвета за проверкой воинского построения проделал верхом уже около шестидесяти гадзаров. Свое раздражение он подавил, когда Бату с седла чинно ему поклонился.

— Какие-то новые указания, орлок? — поинтересовался он.

Гуюк тоже перевел взгляд на багатура, который подогнал лошадь ближе и поехал рядом с обоими тайджи. Отвечать на бессмысленный вопрос Субэдэй не стал.

— Подошло ли от Менгу стадо рогатого скота? — спросил багатур. Он уже знал, что да, но ему надо было затронуть эту тему.

Гуюк незамедлительно кивнул:

— Как раз перед рассветом. Две сотни голов, и все крупные. Двадцать быков мы забили, остальные идут сзади в общем стаде.

— Надо послать шестьдесят Хачиуну, — натянуто сказал Субэдэй, не любящий выступать в роли просителя. — У него уже ничего не осталось.

— Возможно, это оттого, что Хачиун сидит в повозке, — вскользь заметил Бату, — вместо того чтобы ездить и добывать пропитание самому.

В попытке сдержать смех Гуюк чуть не поперхнулся. Субэдэй одарил обоих темников холодным взглядом. Мало того что приходится смирять дерзость Бату, так еще и ханов сын корчит из себя дурака. Ну да ладно, когда-нибудь сын Джучи доиграется и переступит черту, за которой его будет ждать наказание по заслугам. При таком честолюбии и строптивости роковая оплошность для молодого человека — дело времени.

Откуда-то сбоку прискакал с сообщением разведчик, и Субэдэй машинально к нему обернулся, но тот промахнул мимо, напрямую к Бату. Лишь почуяв на себе сумрачный взгляд орлока, он размашисто поклонился.

— Деревня показалась, военачальник, — доложил он своему темнику. — Вы приказывали сообщить, когда станем приближаться.

— Ну а сама река? — спросил Бату. Он знал, что Субэдэй уже несколько дней назад разведал на ней броды и мосты. Понимая, что орлок слышит каждое его слово, юноша поигрывал полуулыбкой.

— На нашем пути две отмели. Лучше та, которая к северу.

— Очень хорошо. По ней и направимся. Покажи моим людям, где она, а затем веди нас.

— Будет исполнено, — отозвался разведчик.

Он поклонился Бату, затем Субэдэю и, ткнув каблуками бока лошади, рысью пустился вдоль строя воинов.

— У тебя к нам что-то еще, орлок? — с невинным видом спросил Бату. — А то мне тут решать дела…

— Как только переправитесь, разбить на берегу стан, и на закате оба ко мне.

Прежде чем отвернуться, багатур краем глаза заметил, как тайджи переглянулись меж собой, готовые прыснуть со смеху. Отъезжая, Субэдэй скрежетнул зубами. Разведчики донесли ему, что за горами впереди находятся два города, наводненные уходящими от монгольских туменов беженцами. А багатур вместо того, чтобы готовить удар на Буду и Пешт, вынужден возиться со своими темниками, которые ведут себя как дети. По-хорошему, надо бы отвести Гуюка в сторонку и пристыдить его, воззвав к чувству долга и воинской чести. На скаку багатур молча кивнул себе. С той самой поры как Бату отличился при броске в сердцевину русского войска, он начал подкапываться под его, орлока, авторитет. Если так пойдет и дальше, это может обернуться жертвами, а то и вовсе может все порушить. Не мешает уже схватить назревшую проблему за горло, вместе с создавшим ее человеком. В боевом походе нет места оспариванию авторитета начальства, даже со стороны ханских сыновей и внуков.

На закате все военачальники собрались у Субэдэя. Вокруг бескрайним морем смутно белеющих в сумраке юрт расположились ко сну тумены. А посередине стана темным островом ютились таньма из ратных людей. Большинство из них составляли русские — либо те, кто пережил уничтожение своих городов и весей, либо (в гораздо меньшем количестве) те, которые в расчете на военную добычу сами по долинам и по взгорьям добрались до монгольской армии и предложили свои силу и оружие. Этих, как правило, ставили начальниками над остальными, так как они могли хотя бы отличить один конец меча от другого. Из оснастки на них было то, что они сами сумели наскрести или уворовать. Что до пищевого довольствия, то оно почти все уходило туменам, и таньмачи всегда оставались полуголодными.