Козлы отпущения - читать онлайн книгу. Автор: Эфраим Кишон cтр.№ 41

Правительство св. Антала воевало и с нами, и с нашими противниками. Оно заботилось о том, чтобы лидеры наших врагов сидели в тюрьме, и запрещало их собрания. О нас правительство было самого плохого мнения и даже затаило на нас глубокую обиду, однако с определенного времени и оно встало на рельсы борьбы с лысыми, чтобы выпустить пар из котлов. Тем не менее наши комментаторы продолжали раздувать бурю, которая все сильнее и сильнее бушевала на просторах страны.

Когда отделения нашей организации уже были рассеяны по всей стране, различные религиозные организации пришли к выводу, что и они должны сформулировать свою позицию по отношению к лысым. Проблема стала весьма актуальной. Трудно сказать, что церкви относились к проблематике лысинизма с большой симпатией. Глава протестантов признал, что удаление лысых из молитвенных домов проистекает из естественной потребности народа защитить себя. Тем не менее, он высказал опасение, что стороны, вовлеченные в конфликт, проявляют недостаточную сдержанность, и призвал осознать, что проблема очень сложна.

«Лысина, — по мнению просвещенного теолога, — подлежит эзотерическому суду. Общественность лысых требует, напротив, псевдопатриархальной справедливости, и обе стороны склонны отрицать, что не следует забывать об эрозии, которая является вечной по существу времени, даже если не очень популярна на данный момент».

Через несколько дней после появления этой туманной «Нагорной проповеди» католический епископ тоже опубликовал важное послание к прихожанам. Он называл лысых «подвижной тканью», которая ищет своего места в трещинах исторического процесса, подобно эмплопсису — ползучему растению, не дающему цветов. Глава церкви категорически выступил против того, чтобы лысые последователи Святого Престола упоминались вместе с лысыми язычниками. Он цитировал Евангелие от Луки: «…Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии», — и добавлял, что лысый, вставший на путь исправления, подобен грешнику, удостоившемуся райских плодов в грядущем мире после его очищения в плавильном котле христианства.

Из всех этих разговоров Пепи сделал всего один вывод, который и опубликовал в газете «Подавляющее большинство»:

«Глава христианской церкви согласился рассматривать лысых как грешников».

Итак, церковь решила не оказывать нам сопротивления, и мы восприняли ее молчание как подтверждение наших успехов в расширении связей с молитвенными домами и укреплении морально-религиозных принципов нашего движения.

Такая взвешенная позиция церквей и различных религиозных организаций положила конец сомнениям, которые еще вили гнезда в сердцах последователей св. Антала, и оказала свое благотворное влияние на идеологическую сферу вообще. Соответствующие цитаты из священных текстов повлияли в основном на средний класс населения. Можно сказать, что начался здоровый процесс раскола общества без различия религии или расы, который усилился с момента публикации раввинатом галахического постановления, базирующегося на книге «Второзаконие». Постановление говорило о необходимости усиления контроля над лысыми с точки зрения здравоохранения и в свете требований поклоняющихся Господу.

Как и ожидалось, множеству разочарованных граждан открылось теперь истинное лицо их лысых друзей и знакомых, хотя эти лысые и были в отдельных случаях уважаемыми потомками именитых граждан страны. Отныне контакты между некоторыми людьми стали невозможны — это зависело от наличия или отсутствия шевелюры. Дело дошло до того, что люди, которые были близки десятки лет, прекращали общаться друг с другом и довольствовались лишь краткими сообщениями по работе в том случае, если один из них был лысый, а другой — волосатый. На рабочих местах воцарилось молчание, в семьях стал острее проявляться конфликт поколений. Молодость и сопутствующая ей шевелюра стали предметом гордости, и молодые люди частенько стыдились, а порой и презирали лысых родителей. Иногда, исходя из той же патриотической мотивации, они заодно презирали и дедушку с бабушкой. Расслоение общества по новому принципу стало высшим результатом идеологической деятельности Движения. Оно особенно усилилось с тех пор, как в «Подавляющем большинстве» стали появляться большие фиолетовые подзаголовки:

Волосатый, не покупай у лысых!

Этот естественный процесс, разумеется, не обошелся и без проявлений народного юмора. Например, преподаватель легкой атлетики в академии физкультуры завел обычай, согласно которому лысые и волосатые студенты тренировались раздельно. Физрук подчеркивал, что в этом нет никакого намерения дискриминировать ту или иную группу. И все же в начале урока случилось небольшое происшествие, когда один из учеников, который начал лысеть, колебался, в какую группу ему определиться. Преподавателю пришлось подогнать его: «И будет жить каждый под своей виноградной лозой и под своей шевелюрой, паршивые-плешивые!»

Обладатели шевелюр, составлявшие в классе большинство, встретили эти слова смехом и аплодисментами, и новое прозвище быстро укоренилось.

Однако не будем скрывать, что Движение не раз было вынуждено признавать свое болезненное поражение. Например, наша фиолетовая листовка, которую распространяли активисты, содержала два портрета отвратительных лысых с подписью: «Ни гроша лысым!»

Это было очень удачное обращение к широкой публике, обладающей национальным самосознанием, но на деле произошло следующее. Слишком энергичная ударная бригада доктора Шимковича широкими взмахами кисти с фиолетовой краской нарисовала на подозрительных витринах букву «Л», и в тот же день другая не менее энергичная бригада перебила эти витрины с криками: «Ленивые — плешивые — сопливые!»

До сих пор все шло как надо. Однако выяснилось, что три магазина из числа восьмидесяти четырех подозрительных лысым не принадлежали, поэтому страховые компании отказывались выплачивать их владельцам компенсацию за неоправданное нанесение ущерба. Нашему Движению пришлось потратить немало денег, чтобы компенсировать потери честным владельцам магазинов, у которых с волосами все было в порядке.

Наш советник по внутренним делам вызвал к себе руководителя группы витрин и обрушился на него всем своим весом.

— Слушайте, хулиган, — кричал доктор Шимкович, — с каких это пор мы нападаем на мирных граждан? Вы что, не слышали о чистоте помыслов защитников волосатых?

— Извините, — оправдывался не в меру активный парень, — я не мог знать, что трое хозяев записали магазины на своих жен.

— Надо быть осторожнее! Лысые всегда норовят уйти от ответственности. Нам нужна высокая волосяная бдительность.

— Я понял, волосатый командир! Терпение!

— Да здравствует Пинто!

Благородные принципы Движения защиты волосатых впитывались все глубже в души активистов, и это проявлялось в самых разных сферах жизни. К примеру, производство париков в течение нескольких месяцев превратилось в одну из самых развитых отраслей промышленности страны. Постоянно увеличивающиеся счета Тровица я теперь проверял вместе с Пепи. Мы ободряли шустрого промышленника бесконечными славословиями и поощряли его сконцентрировать все усилия на дальнейшем росте производства и реализации продукции с целью удовлетворения постоянно растущих потребностей населения.