Учебник Жизни для Дураков - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Яхонтов cтр.№ 82

Но сам-то я понимал: это с их стороны — аванс, мне еще рано почивать на лаврах и носить высокое звание «венец природы».

ЧТО ЕСТЬ ЧЕЛОВЕК?

Ну, а теперь я вас спрошу: что есть человек и что это значит: поступать по-человечески и не по-человечески, или, иначе говоря — что за существо называется человеком и каковы его характерные, только ему присущие черты и особенности?

Довольно быстро я пришел к выводу: вести себя по-человечески — значит: врать, подличать, хамить, воровать, убивать, ну, и так далее, список может быть продолжен. Вести себя не по-человечески — не делать всего этого. Характерными признаками человека являются перечисленные действия, нехарактерными чертами — честность, смелость, порядочность.

ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ ВСЕ — вот к какому выводу я пришел.

И я вам скажу по секрету: я порой стесняюсь быть человеком.

Примечание. Ну, а если вы мните ценностью любовь и дружбу, почитаете родителей, храните верность анахронизмам, от которых Люди с большой буквы избавляются в самом начале жизненного пути, — я вынужден просить вас вновь проштудировать мой Учебник, начиная с первых его страниц, иначе заключительные главы не будут восприняты вами правильно и оценены по достоинству.

ГЛАВНЫЙ ВЫВОД. ПОЧТИ ОТКРОВЕНИЕ

* ЕСЛИ ОДНОГО УМНОГО ОКРУЖАЕТ СООБЩЕСТВО И СОДРУЖЕСТВО ГЛУПЦОВ, ПОДЛЕЦОВ И НЕГОДЯЕВ, ТО, КОНЕЧНО, ДЛЯ НИХ ОН БУДЕТ ДУРАКОМ, ИДИОТОМ И ПОДЛЕЦОМ.

Они искренне будут считать его таковым, поскольку он не такой, как они. А ведь не может же быть, чтобы большинство было плохим, а жалкий одиночка, один из всех — хорошим. Нет, такое невозможно.

Ну, а уж если они понимают, кто они такие, то, тем более, никогда не признаются в этом друг другу, а станут шельмовать несчастного отщепенца с утроенной силой, называя его между собой и перед другими — мерзавцем и кретином, так что он и в самом деле поверит, что они-то и есть светочи и кристальные люди, а он — среди них — уродец и замарашка, не достойный их внимания и высокого общества, где вращаются только избранные…

Чем больше я над этим думал, тем ясней понимал, что САМАЯ ВЫИГРЫШНАЯ И САМАЯ ЛУЧШАЯ РОЛЬ ВСЕГДА И ВЕЗДЕ — РОЛЬ ДУРАКА. Большая редкость и удача ее получить, хотя почти всегда она вакантна, ибо в почете другие, более престижные роли: умного, мудрого, впередсмотрящего, удачливого — героя и вождя, интеллектуала и супермена…

* ДОРОГИЕ МОИ ДУРАКИ! НИКОГДА НЕ РАССТАВАЙТЕСЬ С ДОСТАВШЕЙСЯ ВАМ РОЛЬЮ. В НЕЙ — ВАШЕ СЧАСТЬЕ. ДУРАКИ! Я ЛЮБЛЮ ВАС! БУДЬТЕ БДИТЕЛЬНЫ!

УТРО НЕУДАЧНИКА

Судьбу не обманешь, не проведешь. Ночь перед защитой диссертации я не спал. Утром побрился, надел белую сорочку и непослушными пальцами повязал галстук.

Этого дня я ждал всю жизнь. И вот он наступил. Через несколько часов решалась моя судьба. Сколько же раз защиты моих научных трудов срывались, откладывались, переносились…

Я вышел из дома с папочкой под мышкой и увидел, что от мусорного бака направляется в сторону подъезда, мне навстречу, соседка с верхнего этажа. Ведро, которая она держала в руке, было пустым…

* ЕСЛИ ВЫ ЕЩЕ НЕ ЗНАЕТЕ: ВЕЗУНОК ВЫ ИЛИ НЕУДАЧНИК, ПРОСЛЕДИТЕ ЗА СОБОЙ ХОТЯ БЫ В ТЕЧЕНИЕ ОДНОГО ДНЯ, НАЧИНАЯ С УТРА, — И ВАМ ВСЕ СТАНЕТ ЯСНО.

Если ваши соседи бросают мусор с балкона и из окна — это замечательно. Гораздо хуже, если они аккуратны и пользуются мусоропроводом, а то даже спускаются к мусорным контейнерам во дворе и потом с пустыми ведрами попадаются вам навстречу.

В ОБХОД

Я скорей повернул в другую сторону и закоулками, переулками вышел на другую улицу. По мостовой, приближаясь ко мне, мужик катил на тележке здоровенный картонный короб. Всем существом предчувствуя недоброе, я вытянул шею, надеясь хоть на донышке этой огромной емкости обнаружить опавший листок или бумажку…

Я не увидел там ничего.

ИЗГНАННИК

Конечно, эпопея с наездом и попыткой избавиться от машины, ставшей уликой, не прошли для Маркофьева даром. Чуткая и ранимая его душа не вынесла грубых измывательств и подозрений. Как затворник, схимник, аскет, он обрек себя уединенному заточению. На Капри, куда вылетел вскоре после памятного всем новоселья, после того, как выкинул меня из квартиры, не позволив даже собраться, захватить вещи. Объявился сперва в Монако, затем прислал телеграмму из Осло. И осел окончательно уже в Италии. По слухам, купил замок или поместье…

Этот замок он называл карцером, камерой-одиночкой, где сам себя заживо похоронил.

Какие новые проекты, планы, надежды роились и громоздились в его голове? Об этом можно только гадать.

Слух о его уходе от мирской жизни облетел страны и континенты, будя новую волну восторга и восхищения.

Пробыть в одиночестве слишком долго ему, разумеется, не дали: в гости к изгнаннику отправлялись караваны паломников. Первой устремилась Лаура. Следом — чуть ли не весь наш институт — в полном своем составе.

Журналист Иван Грозный, в числе друзей и соратников, навещал пророка и передал по телефону несколько корреспонденции о тягостных метаниях титана в отрыве от родины. Эти заметки были напечатаны в крупнейших газетах и распространены по миру телеграфными агентствами.

Ну и, понятно, не осталась в стороне Академия наук — ее делегация прибыла к Маркофьеву с нижайшей просьбой: дать согласие на изготовление и установку мраморной доски на здании института, где Маркофьев учился и до последнего времени работал. Была также отчеканена медаль с его профилем.

Он же тем временем сочинял проект государственного указа, в котором, в частности, предлагал назвать одну из улиц во всех городах страны «Маркофьевской» — дабы увековечить выдающийся свой вклад в науку и культуру. «Другую улицу, — писал он, — я просил бы назвать именем моего отца. Мой отец, скончавшийся десять лет назад от приступа каменно-почечной болезни, являлся крупным военачальником, шахтером, альпинистом. Моим именем в мою честь можно также назвать проспекты, скверы или присвоить его школам с преподаванием ряда предметов на иностранном языке — в целях сохранения памяти о моей лингвистической деятельности…»

Сам же папаша, навещавший сына-затворника на Капри, и доставил это письмо в правительство.

ПОСЛЕДНИЕ

Последними, кто отправились его проведать, были Маргарита и Катя.

Нет худа без добра: мне они позволили пожить пока в их квартире: кто-то ведь должен был приглядывать за собаками.

СОБАКИ

Я наблюдал за здоровенным сенбернаром и злобной овчаркой не без интереса: правила, по которым строились их взаимоотношения, подтверждали общность законов существования всего живого. Злобная овчарка лаяла только на меня, а перед огромным сенбернаром пятилась, виляла хвостом и, если он съедал ее кусок, глотала слюну, но не пробовала восстановить справедливость. А что она могла сделать? Он и ростом ее превосходил, и силой, и весом. Попробуй поспорь. Короче, все как в нормальной человеческой жизни: кто похлипче, тот должен посторониться и уступить. ЕСЛИ НЕ ОТБИРАТЬ У СЛАБОГО, У КОГО ЖЕ ТОГДА ОТБИРАТЬ? У СИЛЬНОГО, ЧТО ЛИ? Зато на мне эта обиженная овчарка вымещала все свои неудачи: иногда так зверски лаяла, что я боялся ночью лечь спать: казалось, она способна ворваться в комнату и вцепиться в горло.