Лица - читать онлайн книгу. Автор: Джоанна Кингсли cтр.№ 30

Еще до разговора Жени поняла, что все кончено. Ей захотелось бежать, спрятаться у Вандергриффов и никогда не возвращаться оттуда.

— Пока ты в этой стране, я за тебя отвечаю, — заявил ей Бернард. — Я привез тебя сюда, и ты будешь делать то, что я тебе скажу.

— Но меня пригласили. Спросите у ее родителей, — умоляла она, зная, что это бесполезно.

— Я не собираюсь разговаривать ни с какими родителями! У тебя, кажется, все перепуталось в голове, ты позабыла, кто есть кто. Это я отдаю тебе приказы, а не наоборот. Я устроил, чтобы ты поехала на лето в Кейп Код. Будешь там нянькой у ребенка или не знаю, черт побери, как еще это называется. Станешь ухаживать за ребенком одного из сотрудников моей компании. Прекрасная работа для тебя. Великолепное место.

— Пожалуйста, не отсылайте меня.

Обнаженное одиночество, прозвучавшее в ее голосе, лишь на мгновение смягчило Бернарда.

— Я не считаю, что я несправедлив, Женя. Большинство подростков в Америке летом работают. И я так поступал в твоем возрасте. Работал до третьего пота. Поэтому и стал таким, каким ты видишь меня сейчас. Праздность и развлечения — только для маленьких детей и бездельников. А ты, Женя, не принадлежишь ни к тем, ни к другим. До сих пор тебе все подавали на блюдечке. Теперь нужно начинать учиться жить самостоятельно.

Жени повесила трубку и несколько часов, слишком подавленная, не могла рассказать о звонке Лекс. Бернард был ужасно несправедлив. Как он мог сказать, что до сих пор ей все давали просто так? Наоборот, у нее все отнимали. А с помощью Лекс все постепенно приходило в норму…

Подруга нашла ее в четыре вечера лежащей на кровати и прячущей в волосы лицо.

— Я ждала тебя после занятий. Что случилось?

Жени рассказала, Лекс села на край ее кровати, и девочки в молчании посмотрели друг на друга. Потом Жени встала.

— Я закончу школу, — решительно заявила она. — А потом уеду куда-нибудь подальше, только чтобы его больше не видеть.

— Правильно, — согласилась Лекс.

— Найду работу, стану врачом…

— Подожди. Ты говоришь ерунду.

— Знаю, — отозвалась Жени.

— Он, конечно, сукин сын. Последнее дерьмо. Но он держит тебя в руках. Лето будет ужасным, просто чудовищным. А потом ты вернешься на это пепелище [4] , а я окажусь в мертвящих счастливых охотничьих угодьях.

Девочки основа замолчали, размышляя о невеселом будущем. Но вдруг Лекс увидела проблеск света.

— На Рождество приезжай к нам — если мы обе до него дотянем. Я заставлю отца прищучить Бернарду задницу. Он сделает это для меня. А отец умеет добиваться того, чего хочет. Так что — на Рождество.

Но Рождество звучало для обеих так, словно было в следующем тысячелетии.

— А может быть, — проговорила Женя, — Бернард хочет сделать как лучше для меня.

— Если бы это было так, мы провели бы лето вместе.

— Нет, я хочу сказать, что я и впрямь не знаю, как жить независимой. И он пытается меня этому научить. Как будто он и есть мой отец.

— Нет, он не твой отец.

Женя кивнула, и слезы снова покатились по ее щекам.

Через три недели Женя находилась уже в Труро — местечко на Национальном побережье Кейп Кода по соседству с Провинстауном, на оконечности мыса, где земля заворачивалась, словно язык, стремящийся достать до собственного основания.

Дом был запрятан в лесу, и к нему вел песчаный проселок, уходивший от дороги № 6, петлявший по лесам и болотам, раздваивающийся и разветвляющийся, точно артерии, приводящие к летним убежищам бостонцев, но в основном нью-йоркцев. Томпсоны уже десять лет снимали один и тот же домик, каждый год намереваясь построить собственный. Но с рождением дочери Синди, пять лет назад, они потеряли уверенность, какой дом им следует возводить. Когда заходила речь о том, чтобы присмотреть землю в округе, они напоминали друг другу: «Подождем, пока не поправится Синди, а там увидим». Под этим они подразумевали, когда Синди заберут в дом для отсталых. Даже с их, не такими уж малыми, средствами Томпсоны не могли себе позволить оплачивать пребывание в частном заведении дочери весь остаток ее жизни. Они ждали, когда Синди подрастет, может быть, достигнет школьного возраста. Тогда, если ее признают пожизненным инвалидом, они получат финансовую помощь, которая позволит им отослать девочку из дома.

Жени добиралась к своей летней работе на автобусе, пересаживаясь в Провидансе, Род Айленде и снова в Гайаннисе на мысу. В Труро миссис Томпсон встретила ее на лендровере — машине с четырьмя ведущими колесами, которая и стала почти единственным предметом их беседы, пока они добирались до дома. Заворачивая на дорожку, ведущую к дверям, она сообщила Жени, что ее работа не будет тяжелой — ей предстояло лишь следить, чтобы ребенок был сыт и вне опасности.

Внутри она указала на дверь:

— Входи, познакомься с Синди. Твоя комната справа, рядом с ее.

С трепетом Женя открыла дверь. Синди сидела в углу на полу. Комната была почти пустой. Единственной игрушкой служил цветной пляжный мяч.

— Привет, — волнуясь произнесла Жени.

Ребенок не ответил. Девочка выглядела исхудавшей, бледной, плохо питавшейся. Лицо показалось странным, хотя в первый момент Жени не поняла, что в нем ее так поразило.

— Привет Синди, — повторила она, но по ребенку нельзя было сказать, что девочка ее слышит. Жени поняла, что у нее голова неправильной формы — отсутствовали скульные кости и лицо напоминало мордочку грызуна.

Синди имела врожденный синдром Тречера-Коллинза, объяснила ее мать, когда Жени вышла из комнаты. Абсолютно неправильное строение черепа.

— В моей семье все были нормальными, — Найоми Томпсон как будто оправдывалась. — И в роду Мэтта тоже. Мы не понимаем, что произошло.

Большую часть времени ты будешь свободна, — продолжала она. — С ней не придется много возиться. Она ничего не понимает.

Но в ближайшие дни Жени поняла, что это было неправдой. Синди не являлась запоздалым в развитии ребенком или немой, она оказалась просто запуганной. И крайне чувствительной: заслышав в голосе недовольные нотки или перехватив недобрый взгляд, тут же сворачивалась калачиком. Она застывала при незнакомом звуке, каменела, если ощущала опасность. Когда Жени протянула к ней руку, сжалась, будто боялась, что ее ударят.

Родители относились к ней, как к домашнему зверьку, слишком старому и зажившемуся на свете, и при любой возможности избегали с ней сидеть. Как правило, Жени оставалась с Синди одна. Мэтт Томпсон всю неделю жил в Нью-Йорке, обычно прилетая вечером в пятницу в крошечный аэропорт в Провидансе, куда Найоми ехала за ним на машине. Выходные они проводили, играя в то, что Найоми называла «пристеночным теннисом», по вечерам ходили на открытие галерей, коктейли и ужины. На неделе Найоми вела жизнь «соломенной вдовы»: по утрам практиковалась с теннисной ракеткой, потом завтракала с приятельницей, шла на пляж, загорала и барахталась в волнах. Позже «отмокала» в бассейне, обычно плавая из конца в конец, прежде чем вернуться домой и начать приводить себя в порядок к вечеру.