Клеманс и Огюст. Истинно французская история любви - читать онлайн книгу. Автор: Даниэль Буланже cтр.№ 24

* * *

Шарль Гранд назначил мне встречу «У Кергелена», в небольшом кафе в том квартале, где он жил; там подавали прекрасный сидр. Шарль Гранд посещал это заведение раз в месяц ради того, чтобы пройти, по его выражению, «курс похудения», и всегда он это делал не один, а обязательно в приятной компании, ибо он просил своего сотрапезника тоже съесть блины, которые он себе заказывал и которые были единственным блюдом, бывшим ему ненавистным. Никто не смел отказать ему в этой небольшой услуге, и потому каждый из гостей Шарля выходил из кафе, явно ощущая тяжесть в желудке, причем наличие этой тяжести объяснялось тем, что масло, яйца, ветчина, варенье, мед и гречневая мука, из которой готовились блины, были просто превосходны.

Кергелен, крупный, тучный мужчина, чем-то напоминавший Оноре де Бальзака, одноглазый и длинноволосый до такой степени, что его седые волосы ниспадали на широкий матросский воротник, заказывал продукты у себя на родине, на маленьком островке, лежащем в открытом море неподалеку от городка Комарэ в департаменте Финистер. Его жена, уроженка этого острова, невысокого роста худощавая женщина с редкими волосами, стянутыми на затылке, готовила блюда прямо у нас на глазах, ловко управляясь с несколькими сковородками, на которых на больших плитах пеклись блины, к тому же она еще и умудрялась запекать две порции картошки с сыром разом. Рядом со статуэткой святой Анны из белого и какого-то простодушно-наивного фаянса, на краю навеса над плитой, под которым располагалась вытяжка, избавлявшая посетителей от запаха пригорелого жира со сковородок, где подрумянивались блины, наводило тоску на посетителей чучело попугая, облезлое до последней степени и потому напоминавшее о бренности всего земного. Клюв птицы был приоткрыт, так что был виден толстый ороговевший язык; вид чучела заставлял представить себе долгую жизнь попугая — как его поймали в непроходимых джунглях, где с ветки на ветку скакали обезьяны, как затем отправили в путешествие на корабле, среди скрипящих и раскачивающихся под порывами ветра мачт, — целую жизнь, проведенную на жердочке до смерти и бальзамирования, когда ему вместо глаз вставили стеклянные бусинки.

— Клеманс беспокоит меня, Авринкур.

— Меня тоже, господин Гранд.

Кергелен прервал нас, громко выстрелив пробкой в потолок.

— Стаканчик сидра, господа, за счет заведения. А кстати, вы обратили внимание на то, что у нас здесь кое-что изменилось?

Он поднял голову, посмотрел на побеленный потолок и загадочно улыбнулся. Мы тоже взглянули на потолок.

— Нет, не там.

— Ах да, — сказал Шарль Гранд, — я вижу, у вас появился телевизор на стойке…

— Нет, он всегда там стоял. Ивонна его смотрит по утрам, она следит за курсом акций на бирже в то время, когда накрывает столы.

Кергелен указал пальцем на вход. Там над дверной притолокой красовалась темная доска в виде полумесяца.

— Никто ее не замечает, а между тем всем она приносит пользу. Я сохранил ее для моих верных и преданных клиентов. Это талисман, он приносит счастье.

Кергелен вытащил из кармана носовой платок и развернул его: на ткани лежала небольшая кучка не то осколков, не то обломков чего-то.

— Эти обломки корабля, потерпевшего кораблекрушение, достались нам по наследству от одного из дядюшек Ивонны, моей жены. Он сам хранил их бережно, как семейную реликвию, передававшуюся в их роду из поколения в поколение на протяжении двух веков. Это память об одном пирате, плуте и мошеннике, прославившемся на всех морях вплоть до Антильских островов, но в конце концов налетевшем со своим кораблем на скалы, в канун Рождества, менее чем в миле от нашего острова. Я поместил здесь эту реликвию примерно месяц назад, как раз после того, как вы побывали у нас. У меня хотел приобрести ее сотрудник краеведческого музея Бретани, но я подумал, что у меня этот экспонат увидит гораздо большее число людей, потому что посетителей у меня гораздо больше, чем в музее. Я также подумал о том, что смогу в каком-то смысле оживить дух старого пирата. Так вот, господа, выберите себе по маленькому кусочку.

Мы с Шарлем Грандом заколебались, словно перед нами были не кусочки дерева, а кучка алмазов, к тому же нас как будто удерживал некий суеверный страх, хотя прежде мы никогда не проявляли склонности выказывать признаки малейшей веры в существование сверхъестественных сил. Человек, способный жить в мире, наполненном всяческими предметами-талисманами, в некотором подобии скобяной лавки, должен быть хитер, насмешлив и отважен, ведь достаточно любому обычному человеку зайти в одно из таких хранилищ, где царит невообразимый хаос, чтобы испытать приступ тошноты и необъяснимого страха, не так ли?

— Прекрасно! Вы все же выбрали себе по кусочку. Я бы посоветовал вам вставить их в оправу и заказать себе кольца. Знаете ли вы ювелирный магазинчик у вокзала Монпарнас? Там есть и мастерская… Этим заведением заправляет сестра Ивонны. Можете на нее положиться целиком и полностью. У нее отменный вкус во всем, что касается украшений и работы по металлу, как говорится, она наделена шестым чувством в обращении с резаками, паяльниками и газовыми горелками. У нее была непростая жизнь, и она вполне достойна того, чтобы о ней был написан увлекательный роман, впрочем, как и жизнь каждого человека… Именно об этом говорила женщина, выступавшая по телевизору в прошлом году, вы еще тогда сидели за ее спиной, во время передачи. Мы с Ивонной совершенно случайно включили тогда телевизор и попали на этот канал, правда, к сожалению, захватили только самый конец. Мы и не собирались смотреть телевизор, но наш последний посетитель вдруг спросил, не могли бы мы сделать так, чтобы на нашем маленьком экранчике появилось какое-нибудь изображение. Ну вот я его и включил… Да, она была очень, очень хороша собой, эта англичанка! И задала же она тогда всем жару! Наверное, и вас поставила в затруднительное положение? Как же ее звали? Вот ведь вертится на языке, а вспомнить не могу…

— Маргарет Стилтон. Мы только что как раз о ней говорили. Я издаю ее книги.

— В этом нет ничего удивительного, господин Гранд. Мы все ходим по земле, живем в одном городе, как говорится, мир тесен, и она, без сомнения, однажды зайдет к нам, чтобы отведать наших блинов. Не будете ли вы столь любезны, не выберете ли вы и для нее кусочек из обломков корабля, чтобы и она носила перстень в качестве амулета?

Кергелен вновь развернул платок, который он перед тем аккуратно свернул и положил в карман. Мы с Шарлем склонились над кучкой кусочков, чтобы не выказать пренебрежения к судьбе, не отмахиваться от нее, как от навязчивой мухи, ведь с судьбой никогда ничего не знаешь заранее, не правда ли?

Какой-то посетитель, сидевший за дальним столиком, позвал Кергелена и заявил, что про него и заказанные им блины хозяева почему-то забыли.

— Иду! Иду! — завопил одноглазый хозяин заведения, покидая нас и устремляясь к нетерпеливому клиенту. — Ну что ты кричишь, приятель? Что, на пожар торопишься или на свидание со смертью? Ивонна!

— Чего там еще?

— Возьми-ка свою любимую подзорную трубу! Море штормит! И слева по борту к нам приближается корабль! Вероятно, это пираты! Да к тому же сарацины!