Время любить - читать онлайн книгу. Автор: Филипп Эриа cтр.№ 37

– Лаванды? Н-да! Ну что ж, если это необходимо.

– Да нет, не лаванды вовсе. А лавандена, садовую разновидность для более низкой местности.

– Низкой? Я же все-таки не на равнине. У меня из окон самый широкий вид на всю округу.

– Ваш участок всего-навсего примыкает к северному краю старого поселка, который в самой своей высокой части не подымается выше двухсот метров. Так что, дорогой мсье, побольше скромности.

Поль Гру взглянул да меня, изумленный моим тоном, который, кстати, удивил и меня самое. Теперь уж я выступала в роли мелкой склочницы и вещала как школьная учительница.

– Прекрасно! Озеленяйте меня, дорогая сударыня. Украшайте меня клумбами и гирляндами. Вам предоставлена полная свобода действий. Полная свобода делать, что вам угодно.

– По-моему, с ним интересно,– заметил Рено, когда Поль Гру уехал.– Но как он с тобой разговаривает!

– Таков его жанр. Нечто вроде тика.

– Почему ты принимаешь так близко к сердцу его стройку? Раз он тебя раздражает?

– Но... по профессиональной добросовестности. И еще потому, что Ла Рок стоит труда. Ты и представить себе не можешь. Нет, верно, верно, мне редко когда приходилось работать в такой красивой местности. О, он счастливчик.

Мой адвокат вернулся из отпуска, но если я отправилась в Париж, чтобы повидаться с ним, а не ограничилась телефонным разговором, как он мне советовал, то причиной этого был Рено. Разговаривая по телефону из Фон-Верта, даже когда мой сын в лицее, я все равно чувствовала бы, что он здесь, рядом: весь дом дышал его присутствием.

А ведь если Рено и знал, что я хочу посоветоваться с адвокатом насчет своего выступления на суде, то он и не подозревал истинной цели моего демарша, а я хотела скрыть ее от него. В мои планы входило подороже продать свой свидетельский голос, но я вовсе не желала, чтобы мой сын видел свою мать столь быстро вошедшей в роль достойной дочери прирожденных крючкотворов. Удастся ли мне этот ход, не удастся ли, адвокат посоветует, что мне говорить и что мне делать на этом торжище; если я добьюсь успеха, Рено узнает результаты много позже, только вступив в права наследства.

Мы с сыном не могли судить об этих вещах одинаково, он – потому что не хранил зла против Буссарделей, я – потому что была отягощена своим прошлым. Официально числясь законным сыном отца и матери, носивших одинаковую фамилию, Рено лишь наполовину был нашей крови. Зато во мне Буссардели оживали очень легко, и оживали полностью, зверь еще был жив. При одной только мысли о них, еще только заказывая в городском агентстве билеты на самолет с таким расчетом, чтобы вернуться в тот же день, я уже чувствовала себя вооруженной до зубов.

Однако Париж меня оглушил, утомил, ошеломил. Я принадлежала к тому поколению, которому еще довелось испытать все средства передвижения. Помню выезды всей семьей на каникулы в наше поместье в Солони, куда мы добирались сначала по главной железнодорожной магистрали, потом ехали еще по ветке, а когда выходили из игрушечных вагончиков, нас ждало ландо или повозка. На козлах восседал Бувье, оказывается, его имя еще сохранилось в моей памяти. Он совмещал в нашем Блотьере в одном лице три должности: кучера, привратника и главного садовника. Весь этот дорожный ритуал, эти посадки и пересадки превращали нашу семейную поездку чуть ли не в дальнюю экспедицию и множили дорожное очарование. Я приезжала в Блотьер, трепеща от нетерпения и усталости, жадно мечтая о долгих неделях, когда под предлогом свободы деревенской жизни ослабнет контроль родителей и гувернанток. Тогда я была еще совсем крошка, все описываемое мною происходило вскоре после первой мировой войны; появление автомобилей и шоферов все изменило даже у Буссарделей, чей образ жизни значительно отставал от нравов века; но ничто для меня не может сравниться с очарованием тех прежних путешествий. Возвращение в Париж точно повторяло все этапы долгого пути, но я ехала уже не с чувством радости, а с чувством какого-то мрачного наслаждения. Теперь, через сорок лет, меня обступали тамошние запахи и даже вкусовые ощущения. В такси, который вез меня с аэродрома Орли по новому адресу моего адвоката, я сидела озабоченная; достаточно мне хотя бы в течение нескольких минут сосредоточиться мыслями на нашей семье, как меня тут же захлестывают воспоминания. И достаточно мне было отчалить от нашей теперешней жизни, полной солнца и ветра, тишины, деревенских привычек, прочно вошедших в быт, чтобы понять при первом же появлении выстроившихся вдоль автомагистрали доходных домов, предвестников столицы, что я очутилась в совсем ином мире.

В мире точности. Иной раз меня раздражала провансальская безалаберность, но со временем я сама чуточку ею заразилась. Секретарша моего адвоката была смущена тем, что я прибыла на свидание с таким опережением; патрон вернется из суда только через час; когда я спросила, могу ли я его здесь подождать, секретарша ужасно удивилась, а я удивилась ее удивлению. Хотя теперь адвокат жил неподалеку от Елисейских полей и мне достаточно было пройти всего сотню шагов, чтобы увидеть перед собой знакомую перспективу, я спокойно осталась сидеть в его кабинете.

Судя по убранству квартиры, мой адвокат преуспел за эти годы. На стенах висели картины, подобранные со вкусом и, видимо, дорогие, хотя были и другие, плохо с ними гармонировавшие, а также множество всяких статуэток и ваз, никак не связанных между собой узами стиля, короче, все те произведения искусства, которыми осыпает модных врачей и юристов благодарная клиентура. Наконец пришел и сам хозяин; он тоже изменил стиль. Нет, решительно я явилась из прошлого.

Хорошо, что я заранее предупредила его о своем визите: он подготовился к нему, уже встречался с другим адвокатом, с тем, который сопровождал моих кузин в Прованс как некий невидимый дух. Оба законника пришли к соглашению.

– До самого последнего момента, дорогая сударыня, все будет проходить без вас. Мой коллега защитник, узнавший от меня о вашем согласии, переговорит с судьей, который будет слушать дело. Он заявит, что ему стали известны новые смягчающие обстоятельства, которые по самой своей природе могут облегчить участь юного обвиняемого. Он выразит надежду, что судья соблаговолит вас вызвать и расспросить о тех особых фактах, в силу которых мальчик сбился с пути. А именно: те поступки, какие ребенок мог наблюдать вокруг себя, те разговоры, какие мог слышать, добавив, что поступки эти не умаляли престижа тех, кто их совершал, другими словами, его родителей. Короче, при определенных обстоятельствах, когда их действия должны были показаться ему вполне естественными. Во всяком случае, он так может утверждать, но вам этого утверждать не следует. И ваши свидетельские показания могут быть такими короткими, как вы сами того пожелаете. Не забывайте, что после вашей встречи со следователем защитник получит доступ к делу. Таким образом, он ознакомится с вашими показаниями и, возможно, даст дополнительные сведения, выставив в черном свете даже тех, о ком вы не говорили. Ясно? – спросил он так, будто нарисовал передо мной весьма радужную перспективу.

– Думаю, я все поняла.

– Добавлю, что и другие члены семейства могут быть затронуты вами в ваших показаниях. Например, бабка. Бабка, другими словами, ваша мать, главный вдохновитель и организатор всех совершенных против вас неблаговидных поступков.