Клуб грязных девчонок - читать онлайн книгу. Автор: Алиса Валдес-Родригес cтр.№ 88

Отец приехал на свадьбу.

И мне оставалось только показать Лорен на его примере, до чего она докатится, если не бросит пить. Лорен считает, будто у нее нет проблем, а я берусь утверждать, что они у нее есть. Но мы все о ней говорим и решили как-то вмешаться. Ведь она наша sucia. Ник чему, чтобы мы сами себе вредили.

Все расселись по местам. Мы с Хуаном на задрапированном тканью с фестонами небольшом возвышении. Подруги вставали одна задругой и произносили тосты. Я понимала, что нарушаю традиции, но, когда они закончили, поднялась и ответила sucias.

– Вы прекрасно понимаете, что без вас эта свадьба не состоялась бы, – сказала я. Они выложили на нее порядком денег. – И хочу вас всех поблагодарить.

Они вместе дали мне двадцать тысяч долларов. А в Штатах свадьба обошлась бы вдвое дороже. Знаю, знаю, не такая уж тупая, Пуэрто-Рико тоже территория Штатов. Но если ты сама из Пуэрто-Рико – настоящая пуэрториканка, – то воспринимаешь свой народ как народ. Лорен при всех своих проповедях этого не понимает. Пуэрто-Рико больше нация, чем США, по крайней мере в моих чувствах.

– Вы кучка отвратительных богатых грязнуль, – заявила я. – Как вы докатились до такого?

– Ты забыла, я совсем не богата, – возразила Сара. – Во всяком случае, пока.

Все рассмеялись.

– А теперь за еду, – потребовала я. Мы приготовили икру, лангустов, слоеные пирожки, традиционную пуэрто-риканскую еду. Но я была бы не я, если бы ее не подавали на белом фарфоре мужчины в шляпах. Какой же праздник без arroz у habichuela [173] , если вы понимаете, о чем я говорю?

После обеда мы с Хуаном разрезали торт. Он кормил меня, я кормила его. Мы пили шампанское. А потом, к моему удивлению, поднялся отец.

– Традиция требует, – заявил он, втянув в голову плечи, точно побитый пес, – чтобы первый танец ты танцевала с отцом.

Мои глаза наполнились слезами. Я взяла отца за руку, и мы вступили в круг. Его шея по-прежнему пахла деревом.

– Папа, – сказала я. – Я по тебе скучаю.

– Извини, – ответил он. – Извини за все. Ты потрясающая. Я горжусь тем, что ты моя дочь.

Мы оказались рядом с Хуаном. Я заметила, что его глаза увлажнились.

– Я люблю тебя, – прошептал он.

От сознания, что он навсегда со мной и ни к кому не убежит, меня наполнило чувство умиротворения. Пусть мы доживем свой век в моем викторианском подновленном домике в Мищн-Хилл. Важно лишь то, что я его люблю. Если кинозвезды могут выходить замуж за всякую мелочевку из съемочной команды, то я и подавно за этого прекрасного hombre [174] . Я обожала его десять лет. Именно так, mi'ja. Ведь все эти десять лет у меня было сердце. Только сердце, растрепанное на куски.

Вот так. А теперь этот мужчина рядом со мной – со своей бородкой, в несуразном смокинге. Способный все починить в моем доме, близорукий, добродушный дурашка. Я любила его десять ненормальных, идиотских лет.

Но теперь решилась.

И теперь должна любить его до смерти.

Я не поймала букет. Но во всем виновата Уснейвис. Эта пуэрто-риканская матрона швыряет как девчонка.

Из колонки «Моя жизнь» Лорен Фернандес

В честь помолвки с компьютерным миллионером Андре Картье мы на этот раз позволили Ребекке выбирать ресторан для встречи sucias. Она осталась верна себе и предпочла «Мистраль» в Саут-Энд, неподалеку от ее баснословного особняка, который Сара сделала еще более фантастическим, украсив в стиле, названном ею «Янки шик». Достаточно сдержанном для мисс Скованность и в то же время хипповом. Я не в состоянии объяснить, в чем тут дело – вы меня знаете, сама обожаю всякую мешанину, – но это сочетание потрясающе действует: современное искусство, персидские ковры, свежие ароматы.

Я, как всегда, пришла заранее, потому что, если опоздать, можно упустить сюжет. И тогда какой-нибудь белый малый… ну да ладно, мне кажется, я об этом уже все сказала. За последние шесть месяцев многое изменилось. Но не это.

Только сегодня утром один из наших редакторов остановил меня в конторе, желая обсудить протесты по существу падающее по поводу того, что некий обозреватель из «Бостон гералд» предложил не впускать в страну иммигрантов из Пуэрто-Рико. Пуэрториканцы, если вы забыли или так и не усвоили, с 1918 года американские граждане, а Пуэрто-Рико, на беду или на счастье, территория США. Но я и об этом уже говорила несколько раз. Извините.

– Что думают латиноамериканцы и в латиноамериканских общинах по этому поводу? – спросил он меня и при этом чирикал и щебетал с грациозностью желтенькой крохотной канареечки.

– Не знаю, – ответила я. – Но до дневного совещания всех обзвоню и тогда сообщу вам.

Редактор кивнул и сказал: «Спасибо». Он мне поверил! Он не только думает, что все латиноамериканцы имеют одинаковое мнение, но еще считает, будто мы все каждодневно перезваниваемся, намереваясь согласовать очередной тайный, темный, магический шаг. Я уже упоминала: у меня такое чувство, что нам в этой стране еще предстоит пройти вполне причудливый путь, но иногда, только иногда мне кажется, будто мы повернули назад. Нет. Подумайте. Об этом.

Я сижу в баре, но ничего не пью. У меня две недели не было во рту ни капли спиртного – с тех пор, как Уснейвис выходила замуж в Сан-Хуане и все sucias напустились на меня и обвинили том, что я алкоголичка. Я не пьяница, точно, а они, как водится, перегнули палку. Просто какое-то время я была немного несчастлива. А когда девушка несчастлива, она способна совершать глупости. Но теперь я счастлива.

Знаете, что удивительнее всего? Кроме Калифорнии и Техаса альбом Квикэтл лучше всего распродавался в Новой Англии и Нью-Йорке и вышел на первое место среди рок-дисков на испанском языке. С тех пор как Амаури взялся за работу, показатель «Саунд-скэна» резко подскочил вверх. Не знаю, что и думать. Он устраивает сборища каждый вечер и совершенно выкладывается, а у меня возникает подозрение, что Амаури не последний в длинной веренице моих мужчин. Складывается впечатление, что миллионы доминиканцев знают друг друга. Амаури объясняет, что работать нетрудно: сборище или вечеринка у доминиканцев в крови. Вам известно, что доминиканцы – самая большая группа иммигрантов, приехавших в Нью-Йорк в девяностых годах? Миллионы. Но до сих пор в музыкальном производственном мейнстриме на это никто не обращал внимания. И в «Газетт» – тоже. А я устала бороться с ощущением, что они повсюду.

Никогда не подумала бы, что мексиканский успех Эмбер обеспечит кучка афро-доминиканцев. Смехота! Она сказала, что следующий альбом будет больше ориентировать именно на доминиканцев. Мне нравится Амаури. Но я не уверена, что люблю его. Плохо ли это? Неужели я боюсь, что все так легковесно, или наконец осознала, кто я такая – американка среднего класса, а не стереотип иностранки, каковую хотят видеть во мне мои редакторы? Амаури – отличный парень, однако не совсем то, что мне надо. Но не исключено, что я вообще никогда не найду для себя совершенного мужчину. А Амаури – может, он американец? А?