Год в Провансе - читать онлайн книгу. Автор: Питер Мейл cтр.№ 14

Перед таким соблазном устоять невозможно. Ведь все хорошо помнят то время, когда Миттеран впервые пришел к власти, а богатеи впали в финансовый паралич и поглубже закопали свою наличность. Тогда в Провансе все строители сидели без работы, и, кто знает, не вернутся ли плохие времена снова? Поэтому ни одно предложение не отклоняется, а менее настырные клиенты остаются жить в недоделанных комнатах и каждый раз, выходя из дома, перешагивают через забытую у порога бетономешалку.

Существуют два способа реагировать на подобную ситуацию. Ни один из них не даст положительных результатов, но первый сбережет ваши нервы, а второй вконец расстроит их. Мы испробовали оба.

Сначала мы попытались сделаться философами и относиться к дням и неделям задержки так, как это принято в Провансе — то есть радоваться солнцу и забыть наконец о типично городской спешке. Этот месяц, следующий месяц — какая разница? Выпей pastis и расслабься. Пару недель это помогало, но потом жена заметила, что строительные материалы, сложенные на заднем дворе, начали покрываться молодой весенней травкой. Мы решили, что надо сменить тактику и добиться от нашей небольшой и неуловимой бригады хоть какой-нибудь твердой даты. Опыт получился весьма интересным и поучительным.

Мы скоро выяснили, что время в Провансе — категория относительная и очень эластичная, даже когда называются совершенно точные сроки. Un petit quart d'heure, [54] например, означает всего лишь «сегодня». Demain значит «как-нибудь на этой неделе». А самый эластичный сегмент une quinzaine [55] может означать что угодно — от трех недель до пары месяцев или лет, но ни в коем случае не четырнадцать дней. Также мы научились понимать язык жестов, сопровождающих любой разговор о сроках. Когда провансалец смотрит вам прямо в глаза и уверяет, что в следующий вторник в восемь ноль-ноль он будет стоять у вас на пороге со всеми инструментами, непременно обратите внимание на его руки. Если они неподвижны или одна из них успокаивающе похлопывает вас по плечу — ждите его во вторник. Если рука поднимается примерно до уровня пояса ладонью вниз и начинает медленно колебаться в горизонтальной плоскости — рассчитывайте увидеть его в среду или четверг. Если же рука мечется быстро, будто собачий хвост, — значит, он имеет в виду следующую неделю, или месяц, или бог знает что — все зависит от обстоятельств, а те не в его власти. Все эти движения являются скорее всего инстинктивными, и поэтому им можно верить больше, чем словам. Зачастую их смысл подчеркивается употреблением магического слова normalement. [56] Одно это слово стоит целой статьи в страховом полисе, при помощи которой страховщики освобождают себя от ответственности — той самой, которая обычно печатается самым мелким шрифтом. Normalement может означать: при условии, что не пойдет дождь; при условии, что не сломается машина; при условии, что шурин не унесет ящик с инструментами. Мы вздрагивали каждый раз, когда слышали его.

Но, несмотря на то что наши строители столь пренебрежительно относились к пунктуальности и категорически отказывались пользоваться телефоном, для того чтобы сообщить нам, когда они придут или не придут, мы не могли долго сердиться на них. Они всегда были такими обезоруживающе веселыми, они так здорово и подолгу работали, если работали вообще, да и результаты их работы были просто великолепны. В конце концов, они стоили того, чтобы их подождать. И мало-помалу мы опять превратились в философов и приняли провансальскую концепцию времени. Отныне, пообещали мы себе, мы заранее будем готовы к тому, что ничто не случается тогда, на когда это запланировано. Достаточно и того, что это случается вообще.

Фостен вел себя странно. Вот уже два или три дня он бороздил виноградник на тракторе, волоча за собой хитроумное приспособление с торчащими металлическими кишочками, из которых прямо под лозы изрыгалось удобрение. Но время от времени он останавливал свой трактор, выбирался из него и пешком шел на дальнее поле, сейчас пустое и заросшее, на котором в прошлом году росли дыни. Он внимательно рассматривал поле с одного конца, потом опять садился в свой трактор, удобрял еще один ряд и шел рассматривать другой конец пустого поля. Он мерил его шагами, он качал головой, он чесал затылок. Когда Фостен отправился домой на ланч, я сам поспешил на бахчу, чтобы проверить, что интересного он там обнаружил. Поле показалось мне совершенно обыкновенным: сорняки, обрывки пластика, оставшиеся от тех сеток, что защищали прошлогодний урожай — бахча как бахча. Может, Фостен подозревает, что здесь зарыт клад? Как-то мы откопали у самого дома пару золотых наполеоновских монет, и он сказал, что, если порыться, можно найти и еще. Но крестьянин не станет зарывать золото посреди возделываемого поля — скорее он спрячет его в колодце или под плитками, которыми вымощен двор. Странно.

В тот же вечер они с Анриеттой явились к нам с визитом и принесли с собой баночку домашнего паштета из кролика. Фостен, вырядившийся в белые ботинки и оранжевую рубаху, был непривычно элегантен и деловит. Еще не допив первого pastis, он с таинственным видом наклонился ко мне и заговорил о деле. Известно ли нам, что вино, производимое на наших виноградниках, Кот-де-Люберон скоро получит статус Appellation Contrôlée? [57] Он снова откинулся на спинку кресла, медленно покивал и несколько раз сказал «eh oui», давая нам время осознать всю важность услышанной новости. Следовательно, продолжал Фостен, наше вино станет гораздо дороже, а владельцы виноградников получат больше денег. И чем больше вина они произведут, тем больше денег получат.

Это было ясно и без объяснений, поэтому Фостен пригубил второй стаканчик pastis — пил он деликатно, но молниеносно и всегда добирался до дна стакана быстрее, чем я ожидал, — и изложил нам свое предложение. Он считает, что дынное поле можно использовать куда более эффективно. Фостен с интересом понюхал оставшийся в стаканчике pastis, а Анриетта тем временем извлекла из сумочки какой-то документ и протянула его нам. Это был droit d'implantation — документ, подтверждающий наше право высаживать виноградную лозу, дарованное нам самим правительством. Размахивая стаканом, Фостен произнес речь, не оставившую камня на камне от дурацкой идеи продолжать выращивание дынь: они требуют слишком много времени и воды, а кроме того, в любую минуту их могут съесть дикие кабаны, специально для этого спускающиеся летом с гор. Только в прошлом году родной брат Фостена Жак потерял треть урожая дынь. И все их поели эти свиньи! Столько денег погибло в утробах у хрюшек! Фостен горестно потряс головой и утешил себя третьим стаканчиком pastis.

Кстати, он тут случайно произвел подсчеты. Вместо невыгодных дынь на нашей бахче может поместиться тысяча триста новых саженцев. Мы с женой переглянулись. Нам в равной степени нравились и вино, и Фостен, а ему явно очень хотелось расширить производство. Мы легко согласились с тем, что новые саженцы — это неплохо, но как только они с Анриеттой ушли, мы и думать забыли об этом разговоре. Фостен — человек неторопливый и основательный, спешить он не любит, да и в любом случае в Провансе ничего не делается быстро. Возможно, к следующей весне он и созреет.