На перепутье - читать онлайн книгу. Автор: Александра Йорк cтр.№ 70

Она думала, что он улыбается, но на его лице была не просто улыбка — она разглядела на нем смесь боли и счастья. Тара заглянула в его темные глаза и увидела в них одновременно и слишком много, и слишком мало.

— Прости меня… — Голос его был спокойным, решительным. — Я все подводил тебя к моменту, когда смогу произнести заготовленную речь. Я не ожидал, что ты разделаешься с ее первой половиной одной своей фразой. — Димитриос продолжал упорно смотреть на нее. — Теперь я внесу поправки в свою речь и задам тебе прямой вопрос: почему не я, Тара? Если забыть о том, что внешне я не могу равняться с твоим идеалом, почему не я вместо кого-то, на меня похожего? Тара, я пытался сказать тебе это самыми разными путями и в самое разное время, но ты меня не слышала. Ты выслушаешь меня теперь?

Тара сидела совершенно неподвижно. Слушала.

— Я говорю тебе все это именно сегодня, потому что хочу, чтобы ты хорошенько подумала, когда будешь далеко от меня. Я хочу, чтобы ты знала, я тебя люблю.

Тара не могла отвести взгляда от его рук на столе. И виделось ей другое: вот она держит его руку, ныряя в глубину моря. Видит его глаза — карие — сквозь стекло маски. Его рука крепко держит ее за талию, когда они вместе висят на якорном тросе. И еще она слышала: звук удара по теннисному мячу, когда они играют на его корте в Союнионе в выходные, их смех, который сопровождает всякую попытку состряпать ужин для друзей и коллег.

— Тот факт, что я люблю тебя, не самое главное из того, что я собираюсь тебе сказать. Мне казалось, я любил тебя все то время, сколько знаю, но это не совсем так. Когда ты была моложе, я восхищался блистательной ученицей. Позднее я гордился выдающейся протеже, но только в последние годы, когда ты превратилась в настоящую женщину, я воспылал к тебе романтической любовью. Вот почему твои предыдущие романы не причиняли мне боли и почему я не могу вынести твоего романа с Леоном Скиллменом. Я знаю, ты думаешь, что любишь его. Я же видел тебя в День благодарения.

Тара собралась было перебить его, но он мягко поднял руку, останавливая ее.

— Но я видел также, какой ты была со мной на следующий день. Именно это дало мне мужество затеять эту игру с уик-эндом. Я не хотел делать это признание в Греции — встречи на Крите были обязательными, рабочими. Но сюда, в Стамбул, я привез тебя, потому что надеялся: ты сможешь посмотреть на нас новыми глазами.

Нас? Тара продолжала вспоминать: во время каждой вечеринки она всегда играла роль хозяйки в его доме. Была рядом с ним на международной встрече археологов в Риме. Они вместе пили шампанское в Центральном парке — танцоры плыли над сценой под открытым небом; на ней было платье, которое он специально заказал для нее, — легкое, как ночная рубашка.

— И только когда я вернулся из Нью-Йорка, я сам все до конца понял. Все это для меня необычно, и я не знаю никакого другого пути поведать тебе обо всем, кроме как все рассказать. Помнишь тот день, когда мы уходили из студии Дорины Свинг, — я еще купил два ее рисунка? Ты прошла вперед, а меня она задержала. Это очень прямая и необычная женщина. Она тогда сказала: «Если у вас с Тарой ничего не выйдет, вы не согласились бы подумать об альтернативе?» Я был шокирован. Ее открытость и прямота потрясли меня. Я сказал ей: ни одна женщина никогда не будет для меня «альтернативой».

Тара продолжала вспоминать: браслет Посейдона — его подарок ей на день рождения; серьги — весы, чтобы взвешивать души мужчин и ее собственную душу; кольцо из раковины — символ их общих подводных тайн; турецкий браслет, который был на ней сегодня, — его дар в эти выходные. Десятки разных мелочей, тысячи долларов. От работодателя? От друга? Все казалось ей таким естественным.

— Вот тогда я и понял: нельзя надеяться, что ты каким-то образом почувствуешь то, что чувствую я. Это не слишком сложно: просто я хочу, чтобы ты поняла, полностью поняла, чего я хочу и что мне нужно. И мне думается, я знаю, чего хочешь ты и что нужно тебе. Я люблю тебя. С этим ты ничего не можешь поделать. Но моя любовь к тебе не самое главное. Мне нужно, чтобы ты меня любила. Дома, рассматривая рисунки обнаженных женщины и мужчины Дорины, я разглядел больше, чем увидел в студии. Дорина хотела, чтобы ее обнаженные стояли отдельно, чтобы выразить человеческую сущность, а я увидел их вместе. И разглядел их сексуальную сущность, Я увидел, что женщина несет в себе первичное сексуальное желание — любить. Мужчина же в точности до наоборот: он хочет, чтобы его любили. Ты понимаешь, я никоим образом не хочу сказать, что та женщина в какой-то степени ниже мужчины, подчинена ему. Мы равны. Но мы разные. И, соответственно, различны и наши романтические потребности. Именно изучение этих рисунков объяснило мне, почему ты всегда так восхищалась героями. Тебе нужен кто-то, кого бы ты могла обожать…

Тара встала и попятилась в глубину ниши. Ее голос долетал до него как бы издалека.

— Ты всегда был моим учителем, наставником, почти родителем. Вот почему я всегда смотрела на тебя снизу вверх.

— Это было много лет назад. Мы уже давно коллеги.

— Да, но я всегда относилась к тебе с таким благоговением.

— И я относился к тебе с благоговением.

Да, помнится, она восторгалась им всегда. Его блестящий интеллект настолько ослепил ее, что она принимала все остальное как само собой разумеющееся. Свои самые драгоценные минуты в жизни она пережила вместе с ним. И тем временем искала кого-то еще. Как она могла быть такой тупой? Колени внезапно ослабели, и ей пришлось ухватиться за штору, чтобы не упасть. Такое же чувство она пережила в холле своего отца, когда Димитриос… поцеловал ее. Тогда она отнесла это за счет шампанского.

Он встал из-за стола и подошел к ней очень близко.

— Все замечательно совпадает, разве ты не видишь?

Тара смотрела на его губы, вспоминая короткий вкус его поцелуя. Внезапно ей захотелось, чтобы он снова поцеловал ее, но на этот раз медленно, так медленно, чтобы ее воля окончательно растворилась в этом поцелуе.

Димитриос снова заговорил: он боялся напугать ее, но в то же время хотел любой ценой заставить ее понять его.

— Подобно тому, как тела мужчины и женщины сливаются в физическом празднике любви, так и их разум сливается в психическом празднике, это двойной праздник общих ценностей. У нас с тобой человеческая идентичность. Это, конечно, самое главное. Но у нас с тобой и сексуальная идентичность, которой нельзя отрицать. Женщина всегда хочет сдаться, отпустить удила, но покоряется только силе, равной ее собственной. Мужчине требуется обладать, однако уважающий себя мужчина хочет обладать силой, равной его собственной. Я люблю тебя, Тара, не только за то, какой ты стала как личность, но потому, что ты единственная женщина из всех встреченных мною, кого я хочу любить.

На нее снова нахлынули образы: ее боги, ее атлеты, ее герои и человеческие души, которые они воплощали. Они протекали сейчас перед ее мысленным взором, подобно расплавленной бронзе, из которой были отлиты. Затем они покинули ее, оставив тяжесть в душе, cire perdue [10] . Ей вдруг ужасно захотелось прилечь.