Любви хрустальный колокольчик - читать онлайн книгу. Автор: Елена Ярилина cтр.№ 46

— Все-таки ты приехала, птичка Женя, все-таки ты приехала, я дождался тебя, видишь — я дождался, как и обещал.

Какая-то неимоверная усталость навалилась вдруг на меня, почему-то захотелось заплакать, даже закричать. Я осторожно высвободилась из Володиных объятий и села на стул, ноги не держали меня, и холод еще словно бродил по телу, хотя в комнате было тепло. Я зябко поежилась и попросила чаю. Чай был готов очень быстро, я выпила его и стала понемногу согреваться, но все еще дрожала, скорее всего, это была нервная дрожь. Володя хотел закутать мои ноги пледом, но я выхватила у него плед и бросила на пол, его брови поползли вверх.

— Лариса, — коротко пояснила я ему.

— Ну и что же, я дал ей этот плед просто прикрыться, пока застирывал юбку, признаться, не понимаю твоего отвращения.

— Конечно не понимаешь, ты же мужчина. А что она пролила себе на юбку, чай или кофе?

— Ни то ни другое, варенье.

— Бедная юбка. Это старый трюк.

— Конечно старый, а главное, что ты приехала вовремя и расстроила все ухищрения и козни Ларисы. — И он светло улыбнулся мне.

— А что было бы, если бы я не приехала так вовремя и не смогла бы расстроить ее козни?

Все-таки не смогла удержаться я от банальнейшего и глупого вопроса.

— Ничего бы не было. Женя, Женечка, неужели ты так плохо меня знаешь и так мало мне доверяешь, что тебе нужны объяснения и оправдания?

Мне стало стыдно, и я, прижавшись, пробормотала ему в плечо:

— Я так скучала без тебя, так скучала! А дела все не делались, но вот получилось окно в два дня, и я сразу приехала.

Он сидел рядом, обнимал меня, легонько гладил по спине. Я наконец поверила, что и в самом деле вернулась к нему, что он жив и любит меня. Сердце стало оттаивать, а я уже расслабилась и не сразу поняла его.

— Это грипп или ангина? — И он легко коснулся моей шеи, все еще обмотанной шарфом.

Я замялась и покраснела, как сказать ему правду, я не знала, но и солгать тоже была не в силах. С трудом преодолев замешательство, я наконец вымолвила:

— Прости, я нарушила свое обязательство и не позвонила после встречи с Сашей. Сначала я просто не знала, как тебе рассказать, а потом подумала, что раз все равно еду, то незачем звонить, все расскажу при встрече. Это не ангина, это Саша.

Лицо Володи как-то сразу застыло, стало строгим и немного отчужденным. Он отогнул воротник моего свитера и стал осторожно разматывать шарф. Потом внимательно рассмотрел шею, даже слегка ощупал ее и сказал:

— Болеть перестанет через день-два, а вот опухоль и особенно синяки некоторое время подержатся. Ну а теперь рассказывай.

И я рассказала ему во всех подробностях, включая сообщение по телевизору, старательно подчеркивая юмористическую сторону, пытаясь хоть немного вывести Володю из того непонятного, пугающего меня состояния, в которое он впал, как только услышал о Саше.

— Это моя вина, — наконец сказал он все еще отчужденно, глядя куда-то вдаль, словно там он видел Сашу и хотел испепелить его своим взглядом. — Я недооценил этого прохвоста, я полагал, что он больше держит себя в руках, не столь хитер и не столь безумен.

Володя погладил меня по голове, словно маленькую девочку, может быть, так он гладил когда-то свою дочь, и печально попросил:

— Прости меня, дурака старого. Это моя вина, и я понимаю, как тебе было больно и страшно. Зря я тебе посоветовал с ним встретиться, но теперь сожалеть об этом уже поздно.

С этими словами он обнял меня за плечи, а поскольку одно плечо у меня все еще ныло после удара о косяк, то я невольно поморщилась.

— Так! А это еще что?

Объяснять мне не хотелось, я благоразумно промолчала и стала гладить его лицо, шею, руки. Когда мы ложились в постель, я заметила, что он впервые не взял меня на руки. Ему очень нравилось самому укладывать меня в постель, это было что-то вроде игры, а теперь, наверное, уже не хватало на нее сил. Мне стало страшно, очень страшно! Но я отогнала все отрицательные чувства и мысли, в его присутствии я хотела ощущать только нежность, любовь и доверие. И, целуя его, я предложила пассивный секс для него, но, к смущению своему, к глупому смущению, говорила об этом сбивчиво, путано, впрочем, Володя и не дал мне досказать.

— Нет! — сказал он резко. — Нет, даже если это последний раз. — Потом добавил уже гораздо мягче: — Во всяком случае, если ты предложила это для меня, то нет, если хочешь этого для себя, то да, для тебя я готов на все, что только тебе угодно.

Потом он откинулся на подушки, тяжело, с трудом дыша. Таким обессиленным я его еще не видела, но сказать об этом не посмела, да и чем тут можно утешить? Только нежно гладила его плечо и руку, он сжал мои пальцы, но даже пожатие вышло слабым, и, словно это было последней каплей, он вдруг решился:

— Да, ты была права… — хотел еще что-то сказать, но помолчал, потом добавил уже тише: — А тебе не будет… не будет неприятно?

Я засмеялась и потерлась об него носом. Такой ответ его вполне устроил, и, видя, что он немного утешился, я решила продолжить эту тему и стала говорить о том, что секс совсем не обязателен для выражения любви, любовь и без него самодостаточна. Я сказала еще несколько фраз, подбирая подходящие слова, стараясь объяснить как можно лучше свою мысль и подчеркивая, что это относится в равной степени и ко мне, а не только к нему. Я поняла это совсем недавно, но не стала говорить Володе о том, что поняла это из недавних отношений с Сашей. Секс у нас с ним был горячим, куда уж горячее! А вот любви ни на грош. Так стоит ли непременно соединять эти понятия, как все обычно делают? Задумавшись, я не сразу заметила, что Володя давно молчит, я решила, что причинила ему боль своими неосторожными словами, и, приподнявшись, попыталась разглядеть в темноте его лицо. Это мне, конечно, не удалось, тогда я прижалась к нему и заговорила, чуть не плача и целуя его:

— Прости меня, мой хороший, прости! Я не хотела причинить тебе боль.

Володя сразу встрепенулся:

— Ну что ты, девочка моя, что ты! Успокойся, ты ничем не обидела меня, я просто задумался о том, что ты только что сказала, о справедливости, я бы даже сказал, о высшей справедливости твоих слов. Ты совершенно права — любовь самодостаточна. И наверно, даже в большей степени, чем мы способны пока понять. Когда люди станут более духовными, а я уверен, что это неизбежно произойдет, и не так уж долго этого ждать, по историческим меркам конечно, то секс останется только для продолжения рода. А та избыточная энергия, которая сейчас уходит в секс, будет уходить в творчество, то единственное качество, которое по-настоящему отличает нас от животных. Но знаешь, мне трудно это наглядно себе представить, во мне слишком много животного, грубого, я сейчас это отчетливо понял. Должно быть, смешно теперь, когда во мне и тела-то почти не осталось, так цепляться за его проявления. Мне, как говорится, о душе пора вовсю думать, и только о душе, а я все стараюсь выразить свою любовь к тебе как самец, прости уж меня, дурака, но я так привык, и мне уже поздно меняться. Простишь?