Один - ноль в пользу женщин - читать онлайн книгу. Автор: Мелисса Джейкобс cтр.№ 48

Сжимаю кулаки, вытягиваю шею, открываю рот и кричу. Перевожу дыхание и снова кричу изо всех сил.

Я кричу на Сьюзен за то, что она поставила меня во главе своей компании, на Адриана Сальво за его лояльность «Бэкстер бразерс». И на доктора Франклина – за то, что он задавал мне такие жесткие вопросы. А потом замолкаю.

И через некоторое время начинаю смеяться. Закончился один этап моей жизни и начался другой. Все прошлое останется здесь, в темной мутной воде. Я бросаю в реку злость, разочарование и сомнения в себе. Туда же отправляется страх. Со мной все будет в порядке. Я уверена.

Повернувшись к реке спиной, шагаю по Пенн-лэндинг в сторону Честнат-стрит, перехожу мост и оказываюсь на Франт-стрит. Здесь начинается Старый город – в буквальном смысле место рождения Филадельфии, где Бен, Бетси и Билли Пени воплотили в жизнь свои идеалы. И я последую их примеру.

Я медленно иду по Честнат-стрит и с улыбкой поглядываю на шикарные рестораны и клубы. Около них уже собрались толпы красивых людей, и я стараюсь не толкаться, а обходить их. Повернув на юг, на Пятую улицу, направляюсь к Локаст-стрит через район Сосайти-Хилл с его старыми домами, узкими улочками и колониальными фонарями. По выложенным кирпичом дорожкам Вашингтон-сквер, очень похожего на Риттенхаус-сквер, я иду к Уолнат-стрит. Ускоряя шаг, оставляю позади театр, где у входа уже собралась целая очередь. Окна госпиталя «Уилле ай», сияют в темноте спасительным светом. На Двенадцатой улице понимаю, что оказалась в излюбленном месте сборищ геев – здесь и бутики, и кафе, и дискотеки. Но вот я наконец возвращаюсь на Брод-стрит и уже в который раз удивляюсь, почему мы не зовем ее просто Четырнадцатой улицей.

Прислонившись к столбу, я окидываю улицу взглядом и вижу яркие вывески, которые и превращают ее в Авеню Искусств. В ресторанах кипит жизнь. На одном конце улицы расположен Киммелевский центр исполнительского искусства – новая надежда культурной общественности Филадельфии. Он похож на большой, нарядный и шумный космический корабль. На другом конце находится огромный особняк Юнионистской лиги с шикарной лестницей и известным всем флагом – бастион старой Филадельфии, города белых мужчин. И это тоже истинная Филадельфия.

Пересекаю Брод-стрит и прохожу последние несколько кварталов до дома. В холле терпеливо дожидаюсь лифта и, войдя в него, вижу в зеркалах потную раскрасневшуюся девушку, которая выглядит просто кошмарно. Но мне хочется, чтобы кто-нибудь обнял меня. И я звоню маме.

Нельзя, чтобы мама видела меня в таком виде, иначе она испугается. Пока она едет ко мне из Джерси, я принимаю душ и привожу себя в порядок.

– Как в твои студенческие годы, – говорит она, заходя в квартиру. – Ты разболелась, я приехала с благовониями и колокольчиками, и на следующий день тебе стало лучше.

– Я потом никак не могла избавиться от этого запаха, – смеюсь я.

Мама пожимает плечами. Мы садимся на диван, и она протягивает мне небольшую плетеную корзину. Что она принесла мне сегодня? Свечу и тофу? Приподнимаю белую льняную салфетку и вижу упаковку чипсов «Читос» и баночку «Доктора Пеппера». Гораздо лучше, чем огромная корзина с овощами, которую я получила сегодня утром. Обняв маму, я лезу в корзину.

– Итак, что произошло? – интересуется мама, пока я с удовольствием поглощаю чипсы.

Облизываю пальцы и спокойно сообщаю:

– Я ухожу из «Голд груп». – И рассказываю всю историю.

Мама слушает, не перебивая. Когда я перехожу к планам о собственной компании, меня охватывает возбуждение.

– Немного боязно, – заканчиваю я, – но, думаю, начав свое дело, я быстро наберусь опыта.

Мама кивает, поджав губы.

– Мам, что такое?

Она качает головой и натянуто улыбается:

– Все в порядке.

– Не бойся, говори.

Она громко вздыхает.

– Лекси, это риск. Неоправданный риск.

Я молчу, поэтому она продолжает:

– Сейчас спад в экономике. А если тебе не удастся найти клиентов? Ты неплохо устроена. Зачем рисковать тем, что имеешь?

Я поражена, что мама не поддерживает меня, и удивленно хлопаю глазами.

– Мама, мне кажется, у меня все получится.

– Вопрос не только в деньгах.

– О, понятно. – Я опускаюсь на диван. – Есть кое-что еще.

– Меня волнует, что ты именно сейчас решаешься на такой серьезный шаг. Посмотри, сколько времени ушло у Сьюзен на создание «Голд груп». Неужели ты действительно хочешь посвятить работе следующие несколько лет жизни?

– Ты хочешь сказать, вместо того чтобы выйти замуж и завести детей?

Мама грустно улыбается:

– Понимаю, с Роном не получилось… Но вдруг ты еще кого-нибудь встретишь? Имея свое дело, будет очень сложно создать семью, завести детей. Ведь именно за это ты сейчас критикуешь Сьюзен.

Я с огромной нежностью смотрю на нее.

– Мама, я знаю, что ты хочешь внуков. Но этого не произойдет. По крайней мере не сейчас.

– Дело не в том, что я не хочу внуков. То есть хочу, конечно. – Мама решительно кивает, чтобы я не подумала, что она уже соглашается со мной. – Но я мечтаю, чтобы ты родила детей для себя. Ребенок – это потрясающий опыт, – говорит она со слезами на глазах. – Ты принесла мне огромную радость. Лекси, я хочу, чтобы ты была счастлива.

– Мама, как раз это и сделает меня счастливой. По крайней мере сейчас. Если я встречу кого-нибудь и захочу завести детей, то приспособлюсь. У вас с папой были необычные отношения, но вы ведь справились. В конце концов…

– Что твой отец сказал по этому поводу?

– Я ему еще не говорила.

– И я узнаю об этом первой? – спрашивает мама с нескрываемым удовольствием.

– Мама… – предостерегающе говорю я.

– Извини, – торопливо произносит она.

– Я позвонила тебе, потому что нуждалась в сочувствии. Почему теперь я должна тебя успокаивать? – Я вспоминаю свой сегодняшний разговор с Марией о бейсболе и удивляюсь, почему мне приходится утешать людей, расстроенных из-за моих проблем. Я забочусь о других, хотя это они должны обо мне заботиться.

– Прости, – повторяет мама.

– Тебе уже лучше?

– Думаю, да, – вздыхает она. – Надеюсь, когда-нибудь ты выйдешь замуж за хорошего еврейского парня.

Я делаю круглые глаза:

– Мама? Я ведь не еврейка!

– Наполовину, – не соглашается она.

– Не совсем так.

– Я еврейка, – указывает она на себя.

– Не совсем.

Мама притворяется обиженной, поэтому я улыбаюсь и обнимаю ее.