Земля бедованная - читать онлайн книгу. Автор: Нина Катерли cтр.№ 81

Не переставая смеяться, Валентина Антоновна вышла из троллейбуса перед своим домом. В квартире она сразу устроила сквозняк, распахнув все окна, напилась воды из чайника – и вдруг поняла: надо немедленно! Сейчас же! Надо – к нему, он ждет, бедненький, он же там один, смотрит телевизор… В голове звенело… Надо немедленно сказать Мари, чтобы распорядилась… Пусть Франсуа подает машину и… Что еще? Ах, да – манто.

– Мари! – позвала Валентина Антоновна. Горничная не откликнулась.

Шуба из искусственного каракуля висела в гардеробе, в полиэтиленовом чехле. Валентина Антоновна достала ее, стряхнула на пол нафталин, вытащила из карманов таблетки «антимоли». Тело было невесомым, звонким, перед глазами взрывались огненные пятна. Теперь… Быстрыми движениями она сняла платье и взялась за рубашку, но… все же это, пожалуй, слишком… Валентина Антоновна набросила шубу прямо на белье и сбежала по лестнице. «Мерседес» уже стоял у подъезда. Франсуа смотрел на хозяйку каким-то оторопелым взглядом.

– К нему, Франсуа, – выдохнула Валентина Антоновна, садясь на переднее сиденье.

– Адрес? – спросил шофер.

Она суетливо полезла в сумку и нашла бумажку, которую ей еще тогда, после разговора с Погребняковым, дали в отделе кадров.

– Вторая Александровская. Шесть.

Шофер кивнул, машина тронулась. Валентине Антоновне хотелось петь. И она запела, сперва потихоньку, потом все громче, громче.

– Высажу, – пошутил Франсуа, – мы, которых под этим делом, не возим.

Она улыбнулась и погладила его по плечу.

До дома Костылева они домчались в десять минут. Франсуа был сегодня очень мил – когда Валентина Антоновна стала вылезать из автомобиля, вдруг закричал:

– А платить дядя будет?

Валентина Антоновна ответила шуткой на шутку:

– Сколько же вам угодно, месье? – и достала кошелек.

– Рубль десять, не видите? – ответил шофер.

Все же прислуга бывает порой слишком фамильярна. Следовало указать хаму его место, но Валентина Антоновна торопилась. Бросив на сиденье два рубля, она кинулась к парадному.

На шестой этаж она поднялась почти бегом, через две ступеньки, сразу увидела нужную квартиру и позвонила. Сердце билось горячо и глухо. Он распахнул дверь…

А потом был какой-то кошмар, какой-то провал, Валентина Антоновна никогда впоследствии не могла вспомнить, что она делала и говорила в квартире Костылева, помнила только его голос, кричащий: «Вон!!». И сразу за этим – свой стыд и страх, потому что легкость куда-то вдруг исчезла, и Валентина Антоновна, точно проснувшись, с ужасом увидела свои длинные голые ноги и нелепую рубашку…

В среду утром Костылеву стало немного легче. Во-первых, испортилась погода, похолодало, накрапывал дождь. Во-вторых, строго, даже придирчиво, обдумав свое вчерашнее обращение с Войк, он пришел к выводу, что вел себя с ней, ну, может, малость и жестоко, но все равно – совершенно правильно, а раз так, то и самосжигаться нечего. Тем более, поводов для вторжения он ей никогда не давал. Стало быть, и причин чувствовать себя виноватым – нет. Он, Костылев, если внимательно рассмотреть каждый его шаг за прошедшие с Нового года месяцы, поступал, в общем, так, как должен был поступать. А когда человек может поступать, как должен, это уже почти счастье. (Счастливым, правда, несмотря на все эти рассуждения, Алексей Петрович себя не чувствовал. Что увы, то увы).

На работу он шел с твердым намерением сразу же позвонить жене.

Если говорить честно, Костылев не слишком соскучился по Вере Павловне. Ее поведение с самого начала этой злополучной истории было… как бы это поточнее выразиться? – пошлым, что ли. Но думать об этом Алексею Петровичу сейчас совсем не хотелось. Наоборот, ему очень хотелось нормальной жизни в нормальной семье. И чтобы Петька был дома.

Обычно, когда Костылев думал о сыне, на лице его непроизвольно появлялась широкая, может быть, даже несколько глуповатая улыбка. Сегодня она не получилась…

Он поднялся на второй этаж и дошел до дверей лаборатории, слава богу, нигде не встретив Войк, что само по себе уже являлось добрым предзнаменованием. Попался ему, правда, профессор Беляев, но Алексей Петрович до того был поглощен мыслями, как ему себя вести, когда он все же, рано или поздно, столкнется с Валентиной Антоновной, что не заметил ни профессора, ни его маневров с дверью в конструкторский отдел, куда тот сперва юркнул, потом выглянул, снова юркнул, а когда Костылев прошел мимо, выскочил в коридор и пулей умчался в противоположную сторону, по направлению к женскому туалету.

Дверь в лабораторию была приоткрыта, в пустом коридоре (Костылев явился сегодня в институт за полчаса до начала дня) – тишина, так что Алексей Петрович уже шагов за десять услышал металлический голос Лены Клеменс:

– Следует вывязывать чепчик, плотно облегающий голову. Конусообразные рога надлежит вязать отдельно, крючком. Затем надо пришить. Хвост целесообразно надеть на проволочный каркас… – Лена произносила слова громко и четко, будто передает телефонограмму. Она была одна, держала в руке телефонную трубку и, увидев Костылева, сразу положила ее, проговорив: «Ладно, пока…» Одного взгляда на ее костюм было достаточно, чтобы шерсть на груди и загривке Костылева поднялась дыбом, а в носу затрещало.

К вельветовым Леночкиным джинсам был небрежно пристегнут изогнутый латинской буквой S длинный хвост с кисточкой. Невозможно лохматый рыжий свитер облегал ее узкий торс. Волосы прикрывала коричневая вязаная шапочка, такие носили лет двадцать пять назад и называли почему-то «менингитками». К шапочке были прикреплены рога, похожие на две небольшие сардельки.

Лена смотрела на Костылева восторженными глазами и молчала.

– Что за маскарад? – неприязненно спросил он.

– Мы так решили. Пора дать им понять, – она решительно вскинула острый подбородок.

– Кто – «мы»? Кому – «им»? – поинтересовался Костылев, садясь за стол. – И зачем вы вчера бегали к Сидорову?

В отличие от всех без исключения людей, всегда отвечающих на самый последний из серии заданных вопросов, Леночка стала отвечать по порядку.

– Мы, – торжественно начала она и взяла себя за кончик хвоста, – это ваши единомышленники…

Костылев крякнул.

– Гриша и Аскольд – мои друзья, – продолжала Лена, играя с хвостом, – студенты-политехники. Исключительно умные парни. Гриша все произведения Канта знает наизусть. Кроме того, присоединяется Нина Кривошеина…

– Хватит! – Костылев ударил ребром ладони по столу. Но Лена даже бровью не шевельнула.

– Теперь – кто такие они…

– Да бросьте вы хвост, наконец! Ничего больше знать не хочу! – закричал Костылев в раздражении. – Бред какой-то! И вообще – прекратите! Еще и Кривошеина! Прекратите это все, эту… всю вашу самодеятельность! Вы меня поняли?

Усмехаясь, Лена смотрела на него, покусывая хвост.