Блаженная несвобода - читать онлайн книгу. Автор: Елена Кшанти cтр.№ 21

— Да, ты права, но какую мотивацию я могу придумать к этому великолепному платью, как не подношение его Джецун?

— Прекрасно, но ты ведь знаешь, Джецун подношение может взять, тогда ты останешься голой, — засмеялась Пема.

— Спасибо, подруга, ты очень мила, — промолвила Стеша и, выпрямив спину, как полагается в высоких кругах общества, подобрав складки платья и придерживая их слегка пальчиками, она, гордо развернувшись, пошла вверх по лестнице.

Около перил первой площадки столпились ошарашенные придворные, и даже сам Гомпо вышел в первые ряды, недоумевая, что означал этот великолепный прикид.

Стеша медленно плыла вверх по розовому с прожилками мрамору, неся величественно свою огненную голову. И если бы люди не знали, что когда-то эта девушка вышла из детдома, то явно бы поверили в исключительно благородную ее родословную, которая отмечалась в каждом ее движении, в каждом грациозном изгибе тела, в каждом неуловимом полувзгляде, в каждом еле заметном повороте головы…

На верхней площадке стояла Джецун. В этот раз она была женщиной, красивой и величественной. Пурпурная мантия, словно у воина, развевалась у нее за спиной, а на плече, слегка поддерживаемая рукой, лежала катванга. На голове покоилась пятиконечная корона, и куча костяных украшений полностью обрамляла ее фигуру до самого низа. В одной руке она держала чашу, наполненную красной жидкостью, в другой — кривой нож.

В окружении своей свиты, в которой был и Туптен, она молча смотрела на Стешу, пока та не взошла на верхнюю площадку.

— Вырядилась! Не рано ли ты надела такую одежду, дорогая? — спросила, усмехаясь, Джецун. — Какой шелк, и как он переливается, сколько золота, и как оно сверкает!

— Я думала, это платье тебе понравится, — ответила Стеша, слегка приседая в поклоне и опустив глаза.

— Нет, ты, бесспорно, рано стала мнить себя Богиней. Для этого тебе как минимум стоило бы отсидеть четыре бума ретрита, а ты не отсидела толком и одного. Тебе не стыдно?

Туптен громко захихикал и развязно сунул руки в карманы модных с нашивками штанов.

— Я сделаю их, Джецун, обещаю.

— Ну да, конечно, обещаешь. Что толку с твоих обещаний. Ты пропадаешь непонятно где, забросила всю практику, тобой интересуется полиция. Ты слишком заигралась, девочка.

Стеша молчала, ей не хотелось, чтобы их разговор слушали все жители и гости дворца, которые уже к тому времени плотно обступили верхнюю площадку, где стояла Джецун. Но действо продолжалось. И даже мраморные статуи Богинь, стоявшие на первом внешнем уровне, держа всевозможные подношения, стали оживать и укоризненно поглядывать на Стешу.

Она думала, что это какая-то ошибка, просто недоразумение, что Учитель не видит всей правды.

Может быть, он просто шутит или проверяет ее. Ведь он прекрасно должен знать, что занимается она практикой каждый день и помногу времени. Гораздо больше, чем даже те, кто живут при дворце, потому что она вводит в свою ежедневную программу дополнительно йогу, медитации и прослушивание лекций, и не тратит время на пустые разговоры и чаепития, за которыми обычно часами проводят придворные. Это только сейчас, когда появился Стивен, она из-за элементарного гостеприимства позволяет себе немного отвлечься.

Разве Учитель не знает, что она практически не выходит из дому или выходит только по делам, и выезд на мотоцикле — это всего лишь перерыв между сессиями?

Неужели Учитель не понимает, что она вовсе никогда не гуляла, как гуляют в этом понимании слова другие, даже те же самые придворные, о приключениях которых в Маклеогандже она сама знала немало? Но если она даже и позволяла себе посидеть с Санжеем в ресторане, то это был, как правило, лишь невинный ужин за дружеским столом.

Разве Учитель не видит, что полиция вовсе не ею интересуется, а Стивеном, который совершенно случайно ей встретился на дороге и которому она оказала помощь?

Стеша была в полном отчаянии, ее сердце задыхалось от еле сдерживаемых слез, казалось, еще немного, и она не выдержит, что-то разорвется внутри и зальет эту действительность неимоверной горечью ее отчаяния.

Не позора боялась она, по удовлетворенным лицам окружающих людей уже нетрудно было догадаться, что позор неминуем. Нет, Стеша боялась потерять веру. Именно и только вера в Джецун связывала ее с этим миром, именно и только вера не дала когда-то ей наложить на себя руки, именно и только Джецун был для нее и отец и мать, вместе взятые. И была эта надежда открыть ту самую дверь, за которой, как считала она, уже никогда не будет ни предательства, ни зависти, ни злобы людей. И единственной ее молитвой сейчас было, чтобы Учитель это увидел.

Но он ничего не видел!

— Что, вот спрашивается, ты вырядилась и явилась сюда? — продолжала распаляться Джецун.

— Вы меня звали, Джецун, я была вам нужна, я к вашим услугам, — пролепетала Стеша, еще больше склонив голову.

— Каким еще услугам? Ты мне не нужна. Уходи отсюда.

— Иди, иди отсюда, — вторил над ухом голос Гомпо.

И окружающее пространство заволновалось, зашумело и наполнилось множеством неразличимых по смыслу слов.

Стешины ноги подкосились, глаза затмила пелена, она повернулась и как зомби пошла обратно по лестнице.

Мир таял и отвердевал вновь. Она видела, как мраморные ступени отражали лучи солнца и слепили глаза, как лица людей искажались, словно в преломлении кривых зеркал, как небо стало очень плотным, а воздух звенел под множеством невидимых струн, которые должны были лопнуть, и тот инструмент, на который они были натянуты, должен был разлететься вдребезги. Но он не разлетелся…

Как ни странно, Стеша продолжала жить.

Стеша домой не пошла. Она пошла в самый большой ресторан Маклеоганджа и, сев за стол, что находился почти в самом центре зала, заказала виски с кока-колой.

Ей было все равно, что большая часть посетителей ресторана ее знала, что люди с нескрываемым осуждением смотрели на ее заказ, и их удивленные взгляды внимательно наблюдали, как она пьет виски, практически не закусывая.

Губы жгло и горло горело. Но ей было все равно. Она рассматривала разноцветные фонарики, украшавшие низкий потолок и огромную стену, которая состояла целиком из зеркала, отражавшего мир людей, и среди этих отраженных людей лицо Стеши было каким-то особенным.

А из низких окон, похожих на окна подводной лодки, нестерпимо тянуло вечерней сыростью.

Стеша «гуляла»!

Она праздновала не только пошатнувшуюся веру в своего Учителя, но и потерю своего хорошего друга Гонпо.

Когда лица посетителей слегка уже стали расплываться, среди них появилось новое лицо, и лицо это ей мило улыбалось.

— Стеша, как удивительно, что ты здесь! — вскричала Валя и, отстранившись от сопровождавших ее двух тибетцев, весело направилась к столу, где в одиночестве сидела Стеша.