Эпитафия. Иначе не выжить - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Ковалев cтр.№ 52

– Я любил ее, – пробормотал Саня, – и у меня вот здесь кое-что разорвалось. – Он постучал себя кулаком в грудь. – Вы несете околесицу, Иван Серафи-мыч. Люда вышла замуж за полгода до окончания моей службы. Последние ее письма не отличались нежностью. Неужели я должен был выяснять, по любви она вышла замуж или нет? Мне это было безразлично. Я потерял ее навсегда.

– После развода она сохла по тебе. Так и знай. Но гордость не позволила ей найти тебя. Не позволила гордость. Вот как.

– Не смешите меня. Вы со своим запоздавшим на десять лет комментарием все превращаете в анекдот, в «мыльную оперу». Вы хотите свалить все на меня, чтобы очистить совесть. Не надо этого делать, Иван Серафимыч. Каждому – свое.

– Ах ты Боже мой! Послушать тебя – так прямо ангел! А часовенку-то строишь для чего? Есть, значит, грех на душе? Тяжкий грех! Ведь это ты, гаденыш, Лю-дочку убил! Ты-ы-ы! – взревел Серафимыч раненым зверем. – Из-за тебя вся жизнь моя пошла наперекосяк! Зоенька даже на похороны не смогла пойти, паралич ее скрутил, как узнала! Сколько она мучилась, бедная! Все из-за тебя, гаденыша, все из-за тебя! – Он расстегнул на груди клетчатую рубаху – тяжко давался этот разговор. Потом сунул руку под мышку и вытянул оттуда пистолет на резинке – излюбленный фокус героев гангстерских фильмов. Нельзя сказать, что при этом он продемонстрировал чудо ловкости. – Вот, значит, Санек, часовенкой не отделаешься! Я тебе Людочки и жизни моей искалеченной не прощу! Так и знай.

Вот. – Он явно медлил. Чего-то ему не хватало для полной картины. – Может, покаешься напоследок?

– Ас чего вы решили, что это я? Любопытство пересилило страх. Этот вопрос мучил Шаталина с самого начала.

– А что тебе до того? Я тебя предупреждал о своей находчивости.

– А все-таки?

– Полгода назад один человек…

– Дочь Овчинникова? Не юлите, Иван Серафимыч, мне ведь все равно на тот свет отправляться. Зачем же скрывать?

– Ну, предположим, она.

– Она видела меня там и запомнила?

– Запомнила, – подтвердил старикан.

– Но ведь это еще ничего не значит. Нас было пятеро.

– А Людочку убил ты! Об этом я узнал только позавчера.

– От нее же? – Серафимыч кивнул. – Она что, ясновидящая? С чего она это взяла?

– Ладно, хватит базарить! Будешь каяться?

– Буду, но не перед вами! – заявил Александр. – А если хотите меня прикончить, то не советую этого делать в доме. Выстрел услышит охрана, и вы отправитесь вслед за мной.

– Ты думаешь, гаденыш, мне охота жить, после того как ты все испоганил?

– И все же есть более разумный выход. Мы садимся в мой автомобиль, уходим от опеки, выбираем укромное местечко, и вы мне стреляете в затылок.

Идет?

– Да пошел ты!.. – прохрипел Серафимыч, но снова медлил.

Шаталин видел, как тяжело дается ему роль палача. До последней минуты он не верил, что Серафимыч способен выстрелить, пока тот не взвел курок.

В этот миг широко распахнулась входная дверь, и это бы только ускорило развязку, если бы женский голос не окликнул рокового гостя:

– Серафимыч! Это – я!

В темноте гостиной не очерчивался даже силуэт вошедшего.

Старикан улыбнулся, вздохнул и начал возродившимся басом:

– Ну вот, теперь…

Ему помешали договорить два оглушительных выстрела. На лице Серафимыча изобразилось крайнее удивление, когда он повалился на пол – без стона, без крика, как трухлявый, подгнивший буфет, в котором давно не держали посуды, а выбросить на помойку было жаль.

Напуганная до смерти охрана внесла на кухню обезоруженную девушку, заломив ей руки за спину. Она отчаянно вырывалась, а Шаталин остолбенел – он не ожидал столь дорогого подарка.

– Отпустите ее! – распорядился он. – Она спасла мне жизнь.

Девушка вырвалась из медвежьих лап оторопевших охранников. Один из парней протянул Александру изъятый у нее пистолет.

– Зря вы не дали нам его обыскать, – указал другой на труп старикана.

Третий поинтересовался:

– Где у вас телефон? Надо сообщить о случившемся боссу.

– Ну, ты даешь! – воскликнул четвертый. – Телефон у тебя в штанах! Или ты со страху так обложился, что он вышел из строя?

Парни громко заржали над растерявшимся охранником, и тот поспешил удалиться.

Отсмеявшись, они засыпали Шаталина вопросами:

– Что будем делать с трупом?

– Милицию вызывать?

– Может, нам взять на себя убийство? Последнее благородное предложение преследовало единственную цель – обелить охрану в глазах босса.

Саня, казалось, ничего не слышал. Ее глаза – глаза затравленного зверька – молили о пощаде. Она отвернулась к стене.

– С девушкой могут возникнуть проблемы, – продолжал развивать тему тот, что хотел взять убийство на себя. – Есть ли у нее разрешение на оружие?

Она опустила голову. Саня видел, как дрожит ее тень на стене, как она заламывает пальцы.

– А девушка неплохо стреляет, – заметил другой, опустившись на корточки перед трупом.

– В такую тушу трудно не попасть! – засмеялся первый.

– Но дважды в яблочко угодить – надо иметь меткую руку! Пули вошли одна в другую, это и дураку понятно!

При этих словах она резко повернула голову и бросила на него уже кричащий взгляд. Саня не мог двинуться с места и растерял слова. Видно, алкоголь только сейчас дал себя знать.

Из темноты гостиной вынырнул третий охранник, смущенный смехом товарищей.

– Босс только что уехал от «Сэма». Телефон в машине не отвечает, а домой ему я не стану звонить.

Остальные одобрительно закивали – Лось не любил, когда его беспокоили в домашней обстановке.

– Оставьте нас! – наконец решился Шаталин. – Я сам решу, что делать, кого вызывать!

– Добро, начальник! – отозвался предложивший взять на себя убийство. – Но над моим предложением стоит подумать.

Они один за другим вышли из гостиной. Саня подошел к девушке неровной походкой. Голова кружилась – то ли от водки, то ли от нервов, то ли от счастья, что она снова рядом. Положил руки ей на плечи. Тень на стене разжала пальцы. На девушке оказался плащ из тонкой ткани, отливавшей фиолетово-розовым. Плащ намок – она бежала сюда по дождю. Ей не хотелось отделяться от стены, но она сделала над собой усилие. Он обхватил ладонями ее лицо с мутными от пудры бороздами на щеках, с неудачно замазанным синяком под глазом и принялся нежно его целовать, как целовал только одну женщину в мире.