Красная роза печали - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Александрова cтр.№ 12

— Точно это?

— Как в аптеке. Информация, считай, из первых рук. Наша Мария Петровна гуляла сегодня с Тяпой.

— Какая Мария Петровна?

— Сергей, ты меня не зли! Ты что, Марию Петровну не знаешь из сто шестой квартиры? И Тяпу?

— Так информация-то от Тяпы, что ли?

— Слушай, я тебя убью! Евдокию нашла Маргарита Ивановна, зубная врачиха. Ее собака в полседьмого подняла, они и пошли, а Евдокия на лестнице лежит.

— А чего они поперлись в такую рань?

— Ну, понос у Рамзеса был от пирожных с кремом! А сегодня Мария Петровна с Маргаритой целый час гуляли, и Тяпа с Рамзесом, так что все верно тебе рассказываю.

— Ничего себе информационная служба у вас поставлена!

— Так что жди, скоро тебя третьим трупом озадачат.

— Да я и с этими двумя не знаю, что делать. Эксперт говорит, ножи самые обыкновенные, немецкие, лазерной заточки, про розы мало что можно сказать, а фломастер на записках одинаковый. И ты понимаешь, видно, что человек-то орудовал не случайный, не первых попавшихся теток убивал. Потому что, во-первых, — дни рождения действительно у них в это время были. С директрисой он прямо в тот же день угадал, а с вашей Сталиной чуть раньше постарался, дня на два, что ли…

— Дело серьезное, трудно подгадать в аккурат к самому праздничку! Скорей всего Сталина в день рождения на дачу не поехала бы, вот он и не стал откладывать.

— А во-вторых, — подхватил Сергей, — если Сталину пришить легко, потому что там в Мамино народу-то нету, то с директрисой все посложнее. Как он в школу попал? Скорее всего ключи имел от черного хода.

— Ключи-то он мог запросто подобрать, какие там в школе замки?

— Я проверял: у черного хода решетка и замок висит амбарный. Все это говорит только об одном: он готовился к преступлению заранее, и тетка ему знакома.

— Значит, и между покойницами была связь!

— А ее-то как раз я и не могу обнаружить… Хожу, как дурак, людей опрашиваю, а толку — чуть. Вот ты говоришь, что теперь он еще одну ножом пырнул…

— Какие, говоришь, ножи-то?

— Немецкие, из набора, в каждом ларьке продаются.

— Так это не немецкие, а турецкие, я в газете читала, у немецких клеймо не так расположено. Постой-ка! — Надежда порылась в кухонном столе и вытащила запечатанный набор ножей. — Мне подарили, я еще не раскрывала. Такие ножи?

— Да, такой набор, пять ножей.

— Пять, говоришь? — Пораженные одной мыслью, они уставились друг на друга. — Ой, Сережа, попомни мои слова, будет у тебя еще два трупа!

— Типун тебе на язык, — окончательно расстроился Сергей.

В понедельник Сергей с утра поехал поговорить с родственниками Софроновой Сталины Викентьевны. Зачем это нужно, он и сам хорошенько не представлял, потому что вряд ли родственники могли что-нибудь знать про убийцу, но Сергей решил, что волка ноги кормят и что, возможно, его осенит, так сказать, по ходу дела. Выйдя из трамвая на нужной остановке, он посмотрел в бумажку с адресом. Так, дом шестьдесят два, квартира восемьдесят. В квартире, однако, никто не открыл, тогда Сергей поразмыслил и спустился на этаж ниже. Он рассуждал просто: во-первых, нижние соседи всегда лучше слышат, когда наверху скандал, беготня и топот, во-вторых, если протечка или штукатурка сыплется, то нижние соседи страдают и отношения портятся, а когда у соседей отношения натянутые, можно про них узнать много интересного. Сергею повезло: в нижней квартире ему открыла, не спрашивая, бойкая бабуля. На строгое замечание, что вот, мол, предупреждает вас милиция, а вы все равно в дом всех пускаете, не спрашивая, бабуся махнула рукой и сказала, что она Сергея в «глазок» видела и сразу определила, что человек порядочный, а дома одной скучно. И если надо что-то про верхних соседей узнать, то лучше, чем она, этого никто не расскажет, а у нее, бабули, сейчас как раз время есть, пока внуки из школы не пришли, а обед она вчера на два дня сварила.

Заручившись согласием Сергея, бабуля начала рассказывать гладко, без наводящих вопросов, видно, уже не раз верхнее житье-бытье обсуждалось на лавочке.

— Значит, как в прошлом году Сталина мужа-то выжила, уехал он, хотя чем ей не угодил, никто не понимает, уж такой был мужчина хозяйственный. Ну что, квартира опустела, дочка Сталинина Карина с мужем и сыном опять сюда вернулись, хотя Карина теперь здесь не прописана, ее к тетке прописали, чтобы там квартира не пропала. Сталина довольная такая, говорит, добро все мое будет, Федору, мужу то есть, ничего не отдам. Суды у них начались, дело все тянется и тянется, никак к решению не придут. А тут зять Игорь Сталине под горячую руку попался, один раз повздорили, он не смолчал, второй раз, а потом Сталина принесла как-то домой котенка, кошечку. А ведь они с сыном уйдут на работу, котенок везде ходит, гадит, за ним убирать надо, а у Карины ребенок, нет ни сил, ни времени. Стала Сталина кошку у себя в комнате запирать, та орет целый день голодная. А у зятя, Игоря-то, аллергия на кошку началась, он чихает, кашляет, красный весь стал. Просила Карина по-хорошему кошку кому-нибудь отдать, а у Сталины один ответ: я, мол, у себя лома, а если вам не нравится, то идите себе куда подальше, скатертью дорожка. Это все я сама много раз слышала, у Сталины покойной голос громкий был.

Как-то однажды уехала Сталина с сыном, с Андрюшкой, на дачу, приезжают — нету кошки. Каринка говорит: сбежала. И непонятно: то ли вправду сбежала, то ли Игорь ее выгнал, а только неделю кошки не было. А потом Сталина нашла ее где-то отощавшую, голодную. И выгнала из дому дочку, зятя и внука, ушли они к Игоревым родителям жить.

— Из-за кошки?

— Ну, там много всего накопилось. И остались они в четырехкомнатной с сыном вдвоем. Он все маму слушался, хоть и часто ссорились, характеры у них похожие. На дачу вдвоем, на работу вдвоем, ни друзей у него, ни девушки. А потом с месяц назад вдруг приводит он девчонку. Девчонка из деревни, из-под Вологды, приехала сюда в институт поступать в медицинский. Конечно, никуда не поступила, кто же просто так возьмет девчонку из деревни. В общем, провалилась она, а домой ехать стыдно. Хотела работать устроиться санитаркой — без прописки не берут. Да сейчас ведь никуда не берут, чтобы с общежитием, своим городским работать негде. В общем, где он, Андрюшка то есть, ее подобрал, я уж не знаю, а только привел в дом и матери говорит: пусть она живет.

В таком-то случае любая мать заартачится, а не только наша Сталина. Что у них там происходило — не описать. Сталина орет, девчонка эта, Наташка, плачет, сын на своем стоит, — видно, крепко его зацепило. Потом вдруг приезжает Наташкина мать из деревни узнать, что тут с дочкой. Сталина ей такого наговорила, что эта мамаша вещи Наташкины схватила, собирайся, кричит, немедленно, уезжаем отсюда к чертовой матери! Та не хочет, любовь у них с Андрюшкой. Тогда мать забрала вещи и паспорт Наташкин и уехала. А Наталья осталась, теперь дома сидит, на улицу не в чем выйти.

— А я звонил, нет там никого.