Черный треугольник. Дилогия - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Кларов cтр.№ 71

Федор Грызлов считал, что ни в коем случае не следует допускать Вашей встречи с Маховым. Он предлагал самим переговорить с Маховым и ликвидировать Паука и Прилетаевых, не вмешивая в это уголовно-розыскную милицию. Но Отец с ним не согласился. Он сказал, что все изъятые ценности все равно не поступят в кассу федерации, так как Махов потребует за свою мнимую услугу часть экспроприированного. Зато о нашем участии в этом акте станет известно большому кругу лиц, и уголовно-розыскная милиция, которая уже наверняка вышла на Махова через Арставина, Пушка и Дублета, неминуемо выйдет и на нас. «А это было бы преждевременно, – сказал он. – Дергать волка за хвост можно лишь тогда, когда в другой руке у тебя нож, которым ты тут же перережешь ему глотку. Сейчас же подобная акция станет для большевиков поводом для разгрома черной гвардии, которая не способна к сопротивлению из-за своей неорганизованности и нехватки оружия. Это будет медвежьей услугой делу третьей социальной революции, – сказал он. – Погнавшись за малым, мы потеряем все».

Муратов предложил не препятствовать Вашей встрече с Маховым и операции уголовно-розыскной милиции в Саратове, использовав это время для ликвидации Прилетаева, и экспроприации ценностей, хранящихся на даче Бетиных. Он сказал, что, по предварительным данным, у Дмитрия большая часть имущества ризницы и «Алмазного фонда», ибо в Москве более широкий рынок сбыта, чем в Саратове.

Акт в Краскове был поручен мне, Федору Грызлову и трем боевикам из комендатуры Дома анархии.

По указанию Отца ликвидация Дмитрия Прилетаева была представлена в виде самоубийства, что должно было исключить подозрения в причастности к этому акту анархистов.

Изъятые на даче Бетиных ценности мы привезли ночью в Дом анархии, а затем поместили их в подвале особняка, принадлежавшего до реквизиции Лобановой-Ростовской (дом № 1 по Дурновскому переулку), который теперь занимает анархистский партизанский отряд.

Учитывая необходимость быстрой реализации ценностей, было решено воспользоваться отношениями, которые завязались у покойного с рядом лиц, в том числе с казначеем «Алмазного фонда». К В.Г.Мессмеру я явился в качестве представителя Дмитрия Прилетаева, взяв с собой в виде полномочий несколько драгоценных камней, которые и были у меня найдены при обыске в милиции…

Из протокола опросагражданки Штерн Р.Д.,

произведенного заместителемпредседателя Московского советамилиции тов. Косачевским Л.Б.

(Дело об ограблении патриаршей ризницы в Кремле)

В О П Р О С. Вам было известно о готовящемся убийстве Прилетаева?

О Т В Е Т. Нет.

В О П Р О С. Почему вам об этом не сообщили?

О Т В Е Т. Не знаю.

В О П Р О С. А как предполагаете?

О Т В Е Т. Видимо, считали, что я буду возражать, и не хотели излишних осложнений.

В О П Р О С. Ваше отношение к указанному акту?

О Т В Е Т. Отрицательное. С политической точки зрения – это авантюризм, недостойный идейных анархистов.

В О П Р О С. А с моральной?

О Т В Е Т. Подлость.

В О П Р О С. Эти ценности спрятаны в доме Лобановой-Ростовской, где, как вам известно, размещается анархистский партизанский отряд. Окажете ли вы нам помощь в изъятии их оттуда?

О Т В Е Т. Я должна подумать.

В О П Р О С. На это требуется время… Видите во дворе две машины? Я сейчас выезжаю… Итак, да или нет?

О Т В Е Т. Да.

Бессонная ночь на Сухове не сказалась. Оживленный, подтянутый и немного торжественный, он протянул мне черную трубку настольного телефонного аппарата.

– Рычалов?

– Нет профессор Карташов. Архимандрит Димитрий интересуется новостями. Я сказал, что кое-какие новости есть…

На диване, укрывшись с головой шубой, спал, мерно похрапывая. Артюхин. Роза делала вид, что читает газету. Волжанин поставил перед ней стакан чая и блюдце с сахаром. Я даже не знал, что у нас имеются стаканы и блюдца. Сам он пил чай из жестяной кружки. Роза всегда пользовалась успехом у матросов. И как оратор, и как женщина…

– Доброе утро, господин Карташов.

– Я по поручению его высокопреподобия…

– Знаю. Можете передать Александру Викентьевичу, что уже найдены и находятся у меня почти все ценности ризницы и часть имущества «Алмазного фонда».

– «Алмазный фонд»? Что такое «Алмазный фонд»?

– Архимандрит знает.

– А что именно не разыскано из экспонатов ризницы?

– Не обнаружены александрит «Цесаревич» и изумруд «Андрей Первозванный». Кроме того, золотые крышки евангелия переплавлены в слитки.

– А все остальное у вас?

– Да.

– Архимандрит будет счастлив. Жаль, что он не успеет навестить вас. Ведь он сегодня уезжает…

– Сегодня?!

– Да. Сначала в Петроград, а оттуда на Валаам…

Николаевский вокзал… Я вспомнил Каланчевку, какой мы ее увидели тогда с Волжаниным.

Грохот железных шин, ржание лошадей, крики носильщиков, сирены прокатных автомобилей и вопли торговок.

«Кому мочала? Бараночные мочала!»

Извиваясь под ударами ветра, стоял на четвереньках на гигантском полотнище оседланный рабочим буржуй – «Крепче сиди в седле, пролетарий!». И среди платков, капоров, солдатских папах, бекеш, шинелей – архимандрит Димитрий со своим никому здесь не нужным богом…

– Я передаю трубку его высокопреподобию, – сказал Карташов.

– Хочу вас поздравить, Леонид.

– Спасибо. Счастливого пути, Александр Викентьевич.

Он замялся, но все-таки спросил:

– Вы о Мессмере ничего не знаете?

– Нет, Александр Викентьевич, – солгал я. – Наши пути никак не сойдутся…

– Ну и слава богу, – облегченно вздохнул он.

Я положил трубку на высокую никелированную вилку.

– Я арестована? – спросила Роза Штерн, прикрываясь от меня газетой.

– Нет, конечно. Мы очень тебе благодарны за помощь.

– Значит, я могу уйти?

– Пожалуйста. Только, по-моему, торопиться не следует. В Доме анархии тебя могут неправильно понять.

– Федерация состоит не только из Ритуса и Грызлова, – запальчиво сказала она.

– Разумеется. Там еще есть и Отец…

Больше всего мне не хотелось вступать сейчас в политическую дискуссию. Но как ни странно, Роза промолчала.