Сукин сын - читать онлайн книгу. Автор: Вера Коркина cтр.№ 12

— Кто он?

— Следователь. Я боюсь.

— Ты перенервничала. Пошли в гостиницу. Обсудим, — он попытался обнять Наташу за плечи, но она вырвалась и всхлипнула. — Не трогай меня!

— Ну, началось! — прокомментировала Нина. — Мой муж — подлец, верните мне моего мужа!

Они посмотрели на хозяйку ошарашенно и вышли, забыв даже попрощаться.

— Наташ, ты занялась самодеятельностью?

— Да. Надо же мне чем-то заняться. Ты-то при деле.

— Но это опасно, в отличие от моего.

— Как знать, — усмехнулась она. — Всякое дело вдруг раз — и станет опасным.

— Ты что, угрожаешь?

— Угрожаю.

— Но я тебе ничего не обещал.

— Обещал. Довезти до моря. И вообще, даже если б ты ничего, ни слова мне не обещал, ты жил со мной, а я на тебя надеялась.

— Так ты, чтоб привлечь к себе внимание, суешь голову в петлю? Способ известный, далеко не новый. Что ты натворила, что бабища к тебе прицепилась? — Наташа не отвечала и смотрела враждебно. — Тебе надо быть осторожной. Ум опасен для окружающих. Береги голову, ушибут. Тут все непросто. Нам нельзя ссориться, надо быть вместе.

— Зря я расслабилась. Все тихо, утки в речке, тростник по берегам, ромашки в кувшинах, ничто не предвещает беды. Но что-то провернулось, как ключ в замке — и все. Был рядом человек, на которого можно надеяться, а оказался не мужчиной, — вдумчиво произнесла Наташа. Концовка прозвучала, как оплеуха.

— Это что, предьява? Возьми свои слова обратно, — она молчала. — Если нет, я за тебя больше не отвечаю. К черту все, поняла?

Вместо ответа она отвернулась и пошла вдоль улицы, медленно превращаясь в чужую фигурку. Это женская спекуляция, уговаривал он себя. Обычный шантаж, когда женщина боится потерять самца. Она подумает и возьмет свои слова обратно, не дура. Он не пошел за ней, а отправился вдоль речки, добрел до Тригорского, поглядел на полумертвый пруд в лощеных листьях закрытых наглухо кувшинок, торчавших, как потухшие свечки. Тоска, хоть святых выноси. Женщины все — старухи-плакальщицы, и этот каверзный могильщик Шурка, мрачно все, тоска, тоска. В Нине тоже много этой густой вечерней синевы. Ритуал возле могилы. Он огляделся по сторонам. Исчезнут, уедут эти люди, приедут другие, а ничего не изменится, так всех прибило смертью гения. Даже Пушкин — и то умер!

Он возвратился в гостиницу уже в десятом часу. Наташи не было. Он вспомнил, что она собиралась к следователю, и, не спеша, прогулялся до участка. Свет в окнах не горел. Он решил, что это акт мести, и вернулся в гостиницу. Не спалось, заставить себя читать он не мог, в ушах еще звучало обвинение. Он вышел из гостиницы на дорогу и увидел ее в свете фонаря.

Она стояла, держась за дерево, с ней было что-то не то. Стоять она не могла и, казалось, вот-вот сползет вниз по стволу. Авилов ринулся к ней и успел подхватить за спину. Рука стала влажной. Он понял по запаху, что это кровь. Кровь стекала по спине из раны на затылке. Он донес Наташу до гостиницы и уложил на диван в холле. Администратор в ужасе кинулась к телефону. Через десять минут прибыла «Скорая». За это время он нашел лед, бинты в аптечке и разглядел рану. Она была не опасна, но ночь он не спал, хотя вернулся из больницы во втором часу.

Бедная Наташка, он тоже не удостоился ее выслушать, не выяснил, какими розысками она занималась, черт. Некрасивое совпадение всего со всем. Наталья угодила в жертвы, он крутит любовь. Пора прекращать это. Зачем она взялась, что заставило? Временами остро, как прутом по спине, обжигало стыдом, особенно как вспомнишь кровь.

Наташка — как будто существо невинное и слова готова катать как по маслу, но откровенной ее не назовешь. Слова служат, как крепость, чтобы за ними укрываться. Из моря разливанного никогда не выудить ее самоё, что она чувствует, что на самом деле знает. Прячет, как улитка, свое тельце, и только антенны торчат над скорлупой. До чего она успела додуматься, что ее заело?

Авилов промаялся до утра, превратив простыню в мятую тряпку, а в одиннадцать сидел в кабинете Шишкина, который был уже в курсе происшедшего. Допрос вертелся вокруг того, какую опасность могла представлять для Наташи Тамара, а уж потом заговорили о рукописи. Собственно, Наташа была в сознании и могла сама все рассказать, но следователя интересовали предположения Авилова. Александр Сергеевич, ощущая полный упадок умственных сил, отказывался строить версии. Он действительно не понимал, какая угроза могла исходить со стороны сытой коровы, и злился, что проглядел самое важное. Баба, конечно, ни с чем не сообразная, глаз диковатый, фальшивит на каждой ноте, это, может быть, нервное. Чем-то тетка обижена в этой жизни, все время нужен контроль и пригляд.

— Чтобы не вышло, как с Натальей Юрьевной, я готов выслушать вашу версию, — объявил следователь, когда протокол допроса был прочитан и подписан. И еще забыл спросить, как вы тут оказались? Любите Пушкина?

— Не вижу в нем положительного примера для молодежи. В народные кумиры стоило бы выбрать человека более нравственного, а иначе чересчур много работы. Причесать, обрядить, наставить памятников. Если наш гений всем хорош, то и мы ребята славные. Натужно все. Но это мое частное мнение. А мы оказались здесь случайно. Забарахлил двигатель, а вообще-то ехали в отпуск к морю. Насчет версий — их у меня нет. Странно было бы человеку с прошлым выдвигать следственные версии.

— Тут не вы один с прошлым. Скелетов полно, но никого это не тормозит. Народ речистый. Только полностью беспамятный. Чтобы столкнуть человека с крыши, кто-то из присутствующих должен был отлучиться.

— Это только в том случае, если воры были экскурсантами. А если нет? Или экскурсантом был один, а сообщник появился позже.

— Значит, подтверждаете, что вы, как и прочие, не помните, чтобы кто-нибудь выходил во время экскурсии?

Александр Сергеевич беспамятным не был. И не отличался невнимательностью. Наоборот, он успел проследить за всеми посетителями пушкинского дома, все два часа его внимание и память были обострены. Он сравнивал свои впечатления с чужими и заметил разнобой. Видел, что обе супружеские четы вели себя нервно, что Зося вилась возле Наташи, что Нина была полностью поглощена им, а не экскурсией, что депутат размяк, а чиновник подобен черствой корке, и еще кое-что… Больше всего Авилова беспокоил Шурка. Все эти затеи с призраками… и падение с крыши могло быть не случайным. Он, похоже, знал, из-за чего ребра ломает. Псих, но с принципами, а что это за принципы, одному Богу известно… И что там за история с его кралей, про которую известно, что она замужем, а он все равно домогается всерьез. Русский мужик — дурак дурацкий и чудило, а если еще и страсти-мордасти накручены… То, что Наталья получила по голове после Тамариных преследований, Авилова возбудило не на шутку, но делиться своими соображениями он не собирался: не доверять милиции было рефлексом, въевшимся в плоть и кровь. Он испытал минутное колебание, но инстинкт оказался сильнее, и он подтвердил, что не смотрел по сторонам. Тем более что его наблюдения не имели отношения к Тамаре, а значит, и Наташе помочь не могли.