Обжигающий огонь страсти - читать онлайн книгу. Автор: Стефани Блейк cтр.№ 22

Он начал насвистывать песенку, которую напевали бродяги, блуждая от фермы к ферме: «Кружись, Матильда, в танце. Пляши все веселее».

Услышав впервые эту песенку, он предположил, что Матильда – этакая разбитная девица. Узнав об этом, другие каторжники очень развеселились, и потом долгие месяцы Крег служил мишенью для насмешек.

– Ну и простак же ты, – потешался над ним конюх. – Матильда – это закатанные в одеяло вещи, ты идешь, пританцовывая, и она танцует вместе с тобой.

Достигнув хижины, куда направлялся, Крег спешился и привязал Черного Рыцаря к дереву на маленькой лужайке, где конь мог пощипать траву. Затем юноша разделся и стал купаться в реке. Однако он плохо рассчитал время, и Адди прискакала быстрее, чем он предполагал.

О ее прибытии возвестил громкий смех. Она высунула из-за дерева голову и тут же спряталась.

– Не стыдно вам подкрадываться тайком?! – крикнул он. Она вышла из-за ствола и подошла к воде, держа в руках все его одежды.

– Чтобы одеться, тебе придется вылезти из воды. Он с удовольствием принял условия игры.

– Вы хотите, чтобы я вылез как есть, голышом? Какая же вы бесстыдница! Вот только не шлепнетесь ли вы в обморок, впервые в жизни увидев голого мужчину?

В ее глазах вспыхнули озорные огоньки.

– Почему ты так уверен, что я никогда не видела обнаженного мужчины?

– А вы видели?

– Да, видела, дорогой, – ответила Адди с серьезнейшим видом. – И я могу тебе признаться, что уже не девственница.

Крег мужественно попытался скрыть разочарование. Вообще-то он не мог представить Адди ни с одним мужчиной, кроме самого себя. Они были рождены друг для друга. И все же со свойственной шотландцам беспристрастностью он постарался убедить себя, что не может требовать от нее того, в чем грешен и сам.

– Ты разочарован, верно? – с печалью спросила Адди.

– Чуть-чуть. Обычный мужской эгоизм. Она задумалась.

– Пожалуй, теперь я жалею, что не сберегла себя для тебя.

– Не имеет значения. Что прошло, то прошло. Я в свое время немало погулял.

– Да уж, наверное. А у меня был только один мужчина.

– Джон Блэндингс, – сказал он с мрачной убежденностью.

– Да, Джон. Но это было лишь из любопытства. Хотелось узнать, что при этом чувствуют.

– Жаль, что это был он. Проклятый ублюдок.

– Забудь о Джоне. Он больше для нас не существует. – Она сняла жакет и начала расстегивать блузку, надетую прямо на голое тело. – Я решила не обременять себя лишней одеждой. – Когда она нагнулась, чтобы снять сапожки, ее молодые упругие груди колыхались, как спелые анжуйские груши.

Крег был поражен совершенством ее фигуры. Когда она сняла юбку и выпрямилась перед ним, у него перехватило дыхание. Ничуть не стыдясь, она сделала пируэт, затем книксен.

– Я тебе нравлюсь?

Он испустил протяжный вздох.

– Вы потрясающая красавица. Просто богиня.

– «Нет, не богиня я. Не эфемерный дух. Я женщина из плоти и костей. Притронься – и увидишь: я реальна».

Адди вошла в реку и, углубившись по пояс, подошла к нему. Крег обнял ее, поцеловал. Груди девушки прижались к его груди, и он почувствовал, как отвердели ее соски.

– Я люблю тебя.

– И я люблю тебя… Что это за бурав, вонзающийся мне прямо в живот? – с улыбкой спросила она. – Как приятно…

– Пойдем в сарай? – спросил он, с величайшим трудом сдерживая себя.

– Я не хочу ждать ни секунды. – Повиснув у него на шее, Адди обвила его бедра ногами. Вода не только не сковывала, но, казалось, даже облегчала ее движения, и они нашли друг друга с такой легкостью, будто занимались любовью долгие годы.

– Мой муж, – шепнула она, легонько кусая его подбородок.

– Жена моя, – откликнулся он.

С этого момента они чувствовали себя связанными так же неразрывно, как если бы их обвенчал сам архиепископ Кентерберийский.

Это были счастливейшие мгновения для обоих.

– Я чувствовала себя как в младенчестве в рождественское утро, – сказала она немного погодя. – Подарки, остролист, запах жареного гуся и сливового пудинга. И что-то еще, что-то таинственное. В Англии в кабинете моего отца висела картина «Экстаз Святой Терезы». Я любила смотреть на эту картину и даже воображала себя ее героиней. Сегодня наконец я смогла разрешить эту загадку. До сих пор я воспринимала любовь чисто физически, как удовлетворение плотских желаний. Благодаря тебе я поняла, что ошибалась, Крег. Любовь – это прежде всего величайшая духовная радость.

Он взял ее на руки и отнес на берег. Уложил на траву и, опустившись рядом на колени, стал рассматривать ее прекрасное тело.

– Боже! До чего же ты хороша!

– Но ведь и ты тоже очень красив. – Она протянула руку к его бедру. Осторожно провела пальцем по складке в паху. Просочившись сквозь густую листву эвкалипта, на промежность ее упал луч, высветивший золотистый треугольник волос. Словно зачарованный, Крег наклонился и поцеловал ее живот.

– Ты вся… точно бархатная, моя любовь, – шепнул он.

Он лизнул ее пупок. Она затрепетала и испустила тихий стон.

– Если ты не остановишься, я сойду с ума.

– Такое безумие мне очень нравится. – Он осторожно раздвинул ее ноги.

Млея от чувственного восторга, Адди вся извивалась под его поцелуями. И вдруг словно одеревенела; ее руки вцепились в его кудри. Ее крик пронзил его, точно лезвие ножа:

– Крег! О Крег!

Он поднял голову – и тотчас же увидел штанину и чью-то руку, промелькнувшую в воздухе. Доли секунды оказалось достаточно, чтобы Крег метнулся в сторону. Удар пришелся по его левому плечу – боль была обжигающая.

Крег покатился по траве. Нападавший же нанес второй удар дубиной, но на сей раз промахнулся. Однако надеяться на еще один промах не приходилось – от мести Джона Блэндингса не было спасения.

Пожалуй, Крег не узнал бы это искаженное яростью лицо, но Адди выкрикнула:

– Джон! Ради Бога, прекрати! Ты просто рехнулся! Все они, однако, знали, что исход поединка может решить только полная победа одного из противников.

Джон попытался ударить Крега коленом в пах, но тот успел увернуться, приняв удар на бедро. Затем Джон сунул растопыренную пятерню ему в лицо, едва не выколов глаза.

– Грязный ублюдок!

– Недоносок несчастный!

Противники обменивались оскорблениями и ударами. Из носа Крега хлестала кровь, губы Джона превратились в кровавое месиво; один его глаз заплыл. Оба уже выбивались из сил, и становилось ясно: в конце концов победит более выносливый. Если только…