В оковах страсти - читать онлайн книгу. Автор: Никки Донован cтр.№ 85

Фокс в ярости стиснул челюсти. Он не хотел давать ей повод думать, что он испытывает к ней что-либо, даже если его чувства объяснялись обыкновенной животной похотью. Находившаяся рядом женщина была его врагом. Если бы только его предательское тело не подводило его!

Она приблизилась к нему и сбросила с головы капюшон, чтобы он мог увидеть ее лицо. Ему следовало напомнить, каким могучим оружием является ее красота. Чистые, исполненные совершенства черты ее лица уподоблялись отточенному клинку, пронзительные глаза поразительной красоты имели притягательную власть, а розовые, изысканной формы губы непреодолимо манили к себе, заставляя забыть обо всем на свете. В один миг она повергла его в замешательство, склонила и подчинила себе.

Николь вызывающе разглядывала его, упиваясь его наготой. Ее взгляд опалял, жег огнем его кожу, отчего кровь в его жилах закипала. Его чресла распирало от горячего, непреодолимого желания, а восставшая плоть вздымалась высоко и гордо. Она продолжала ласкать его взглядом, пока его телом не овладела лихорадка дрожи, а сердце не отозвалось тяжелыми ударами кузнечного молота. Его дыхание стало частым и прерывистым. Оказываемое женщиной воздействие еще больше разозлило Фокса, а злость только подогрела страсть. Никогда еще не испытывал он столь безудержного и неутолимого голода.

Он взглянул ей в лицо. Зрачки ее глаз стали огромными и черными, а губы слегка приоткрылись. Ее ноздри подрагивали от обуревавших эмоций. Она вспоминала, что и как он с ней делал, с каким мастерством дарил ей наслаждение. Он хотел уязвить ее, напомнить, как однажды подчинил ее своей воле, сделав беспомощной и слабой от желания. Но он знал, что сейчас он сам находился в безвыходном положении и не мог контролировать свою страсть. Его мужское естество крепло и раздувалось с каждой минутой все сильнее. Он боялся, что кожа не выдержит напряжения и вот-вот лопнет.

Она сделала глубокий вдох и сбросила накидку. Зрелище, представшее, его глазам, поразило его как громом. Он увидел на ней тонкий, полупрозрачный костюм сирийской танцовщицы. Ее стройное красивое тело соблазнительно просвечивало сквозь газовую ткань. Пока он пытался сообразить, откуда у Николь такой костюм, его тело изнывало от обрушившихся на него ошеломительных впечатлений: темнеющих кругов сосков, кремовых форм и тени лобковых волос. Все ее прелести, выставленные напоказ, в то же время оставались скромно прикрытыми воздушной тканью. Ее роскошные шелковистые волосы, заплетенные у висков в косы, чтобы не падали на лицо, струились вдоль тела, еще более усиливая ощущение загадочности, окутывавшей все, что укрыто от глаз и. вместе с тем доступно взору.

Он изнывал от желания, с каждым мигом набиравшего силу. Его самые смелые фантазии нашли воплощение. Экзотическое, знойное бесстыдство сирийской танцовщицы в сочетании с неприступной, королевской отчужденностью Николь. Она олицетворяла восточную богиню, сочетание секса и вожделения. Несмотря на гнев и ненависть, ему хотелось пасть перед ней на колени и боготворить ее.

Выражение ее лица сменилось на роковое и вызывающее. Она начала извиваться перед ним. Он наблюдал за ней как завороженный. Сирийская танцовщица двигалась с холодным расчетом, имея откровенное намерение разжечь в нем огонь, раздразнить его и выманить как можно больше денег из его мошны. Танец Николь был более выдержанным и загадочным.

Она закрыла глаза, словно, танцуя, предавалась охватившим ее ощущениям. На ее губах играла еле уловимая улыбка.

Она подошла к нему плотнее. Ее обдало его жаром. Ее ноздри уловили его запах: смесь настоянной на травах ванны и его мужского естества. Его теплое дыхание щекотало ее лицо. Она наклонилась над ним и взяла в руки его лицо, потом прижалась губами к его рту.

Их рты соединились, но тела не касались друг друга. Губы слились в поцелуе и языки переплелись. Она извивалась, раздираемая распиравшим ее желанием.

— Если хочешь, чтобы я погасил твой пожар и наполнил тебя на всю глубину, тебе придется развязать меня. — Удовлетворенная улыбка промелькнула на его лице.

Она откинулась назад, тяжело дыша. Ей не хотелось освобождать его. Ей нравилось управлять своими эмоциями, хотя они с каждой минутой набирали все более опасную скорость.

— Нет, — ответила она и толкнула его.

Он упал на спину, растянувшись на постели, и тут же приподнялся, опираясь на связанные руки, метнув на нее сердитый взгляд. Его возбужденная плоть торчала вверх обелиском пламенной страсти.

Она взяла его в руку, обвив бледными тонкими пальцами толстую багровую мякоть пики, и принялась сверху вниз поглаживать, начиная от стреловидного наконечника. Он вздрагивал и пульсировал под ее ласками.

Она вскинула глаза и поймала его взгляд. Он молча метал в нее сердитые молнии. Но кроме неистовости и ярости в его взгляде она заметила беспомощность и уязвимость, словно, прикасаясь к его обнаженному телу, она трогала его душу. Она ласкала его, наблюдая за лицом. Его глаза горели, как два раскаленных угля, черты были искажены, словно сладкая пытка, которой он подвергался, была непереносима.

Она села на него верхом и опустила бедра. С нетерпеливой неистовостью он вдруг пришел в движение и, резко вскинув бедра, погрузился в нее. От могучего удара она всхлипнула. Нежную плоть обдало жаром, и в глубине утробы вспыхнули искры острого чувственного наслаждения. Она ахнула и закричала, когда яркое ощущение достигло пика и затем стремительно толкнуло ее вниз по темной спирали экстаза.

Прижавшись друг к другу, как два утопающих, они неслись в стремительном потоке пронзительных переживаний.

Когда все кончилось и неудобство позы дало о себе знать, Николь выпрямилась и сползла со своего насеста. Однако любовная пылкость не сняла существовавшее между ними напряжение. Он наблюдал за ней из-под полуопущенных век. Его лицо хранило выражение суровости и неутоленного голода.

— Развяжи меня, — произнес Фокс. Но его слова скорее походили на требование, чем на просьбу, и она испугалась.

Отчаянная смелость и лихорадочное возбуждение, владевшие ею во время танца, прошли, и теперь у нее не укладывалось в голове, что все происходило в реальности. Ей с трудом верилось, что она могла опоить его зельем, чтобы потом с помощью Рейнара принести в опочивальню и заставить жаждать любовных услад. Неужели она и в самом деле танцевала перед ним, откровенно выставляя напоказ свои прелести в стремлении разжечь в нем вожделение? Она не в состоянии осмыслить, как получилось так, что она его толкнула на спину, а сама уселась верхом на него.

Немного поразмыслив на эту тему, она захотела все повторить еще раз, но оставить теперь его руки свободными, чтобы он мог ласкать ее грудь, придерживать за ягодицы и направлять ее движения, когда она оседлает его большой и божественный орган. Но легкое беспокойство не позволило ей предаться своей фантазии. То, что он позволил ей на него взгромоздиться и получить удовлетворение, еще не означало, что он больше не испытывал к ней вражды. Возможно, что теперь, после ее вольной проделки, когда она столь бесстыдно узурпировала его власть, он гневался на нее еще больше.