Наследник Клеопатры - читать онлайн книгу. Автор: Джиллиан Брэдшоу cтр.№ 12

Должно быть, римляне одели его перед тем, как положить на погребальный костер. Цезарион представил, как они возятся с его телом: закалывают хитон, застегивают пояс, надевают сандалии, укладывают руки и ноги, – и ему стало противно. О Геракл! Хоть бы этот хитон оказался тем же самым, что был на нем, когда в палатку ворвался Родоп. Пытаясь восстановить в памяти картину нападения, он вспомнил огромное пятно запекшейся крови, но не припомнил никаких рваных дырок от копья. Не исключено, что римляне раздели его и глумились над его обнаженным телом. Сказать точно Цезарион не мог.

Мегасфен, Эвмен и Гелиодор лежали на костре в той же самой изорванной одежде, в которой встретили смерть. Но теперь он отчетливо вспомнил, что на них не было ни фибул, ни поясов, ни сандалий. Конечно, римляне не оказали бы им больше почтения, чем сыну царицы.

Цезарион вдруг подумал о том, что римляне могли выставить его тело на всеобщее обозрение. Возможно, они бросили его посреди лагеря, нарядив в пурпурный хитон и царскую диадему, желая показать как: своим людям, так и пленникам, чтобы все они увидели царя и согласились с тем, что он мертв. Затем они, скорее всего, забрали хитон и диадему, а также взяли его личные печатки и другие вещи, с помощью которых он мог бы доказать, кем является на самом деле. Таким образом, они смогут предъявить императору в Александрии доказательства того, что Цезарион мертв. Если бы римляне находились поблизости от города, они наверняка взяли бы с собой его тело или, по крайней мере, его голову. Но никому не хотелось везти разлагающийся труп в течение десяти дней через пустыню, а потом еще четырнадцать дней вниз по Нилу. О Дионис! Как же никто при всем этом не заметил, что он еще дышит?

Похоже, никто из римлян не догадался, что у него случился приступ. Они, вероятно, даже не знали о его болезни. Царица пресекала любые разговоры об ущербности сына и следила за тем, чтобы пересуды о болезни ее первенца не выходили за пределы дворца.

Он был ранен и, судя по всему, не подавал признаков жизни. Изо рта текла струйка крови, поскольку он прикусил собственный язык. К тому же он чуть не задохнулся в дыму горящей палатки. Наверное, римские легионеры решили, что копье пронзило ему легкое, и осмотрели его тело на рассвете, когда все еще было в дыму, а сам он лежал в беспамятстве. Конечно же, они подумали, что он мертв.

Не удивительно, что никто даже не стал проверять, мертв ли царь, когда заложили костер. Однако это не означало, что огонь скрыл все следы их ошибки. Кости сгорают не полностью. Если римляне все же решили соблюдать ритуал погребения до конца, они должны были собрать обуглившиеся останки, омыть их в вине и поместить в урны дня захоронения. Неужели они не заметили, что там три черепа вместо четырех? Радон и еще несколько человек знали о его приступах. Разве бы они не стали сомневаться и не отправили бы людей на поиски, хотя бы для большей уверенности?

Цезарион подумал, что должен быть благодарен римлянам за то, что они вернули ему его пояс и сандалии. Он никогда бы не смог пройти по раскаленной пустыне босиком. Кроме этого, у него была еще фибула, и теперь он может расплатиться с Ани. Вероятно, ему не стоит прощаться с египтянином. Лучше вместе с ним поспешить в Беренику, где его ждет корабль.

Услышав, что кто-то подошел к палатке, Цезарион приподнялся, ожидая, что это миловидная темнокожая девушка. Но вместо нее вошла женщина – та, что была постарше. В руках она держала его хитон. Увидев, что Цезарион проснулся, она одобрительно кивнула и подошла к нему поближе. Юноша внезапно осознал, что лежит совершенно голый, и начал оглядываться по сторонам, ища, чем бы ему прикрыться.

Женщина улыбнулась и набросила хитон на его бедра.

– Ну, я вижу, тебе лучше, – заметила она.

Цезарион перевернул хитон и осмотрел его. Он был выстиран, но на ярко-алой ткани все же выделялось бледное пятно. В двух местах разорванная ткань – как раз в том месте, где была рана, – была кое-как зашита грубой белой нитью. Благодарность богам хотя бы за это!

Женщина присела на корточки, деловито осмотрела повязку на его груди и начала проворно разматывать ее.

– Тебе повезло. Твой друг покупает мирру, чтобы обработать ею рану.

– Он мне не друг, – с раздражением отозвался Цезарион.

– Нет? – удивилась она и после небольшой паузы продолжила: – Так почему же он платит нам, чтобы мы за тобой ухаживали?

– Он рассчитывает на то, что я щедро его отблагодарю. Женщина засмеялась, обнажив почерневшие зубы. Смех ее звучал неприятно и зло. Он отвернулся от нее, невольно подумав о том, что лучше бы на ее месте оказалась та девушка.

– Ты богат, не так ли? – спросила женщина хриплым голосом. – Ты из того лагеря, который стоял в горах, да? Говорили, что это особый отряд и его отправила сама царица. Я подумала, что там много молодых богатых воинов. Вот если бы они пришли к нам! – Она погладила его по плечу своим крючковатым пальцем. – Я бы приготовила для вас сладостные утехи.

Он оттолкнул руку женщины и посмотрел на нее с холодным презрением.

– Что ты об этом знаешь? – спросил он. Она рассмеялась.

– Об утехах? О, молодой господин, лучше скажи, что я могу об этом не знать!

– О лагере в горах! Она снова рассмеялась.

– Да ладно тебе! Ваш военачальник присылал сюда, в Гидревму, людей за овощами. Ты думаешь, мы не знали, что ваш отряд остановился неподалеку от нас? Что же случилось с лагерем и твоими друзьями, молодой господин? На вас напали враги? Или то были разбойники?

Цезарион пристально смотрел на нее, не зная, что ему ответить.

– Этот грязный караванщик, которого ты не считаешь своим другом, сказал, что нашел тебя на дороге, – доверительно произнесла она, как будто раскрыла ему секрет. – Он также сообщил нам, что Александрия пала. Пожалуйста, расскажи мне, что произошло, молодой господин! Если это варвары, я боюсь, что они придут сюда и утащат моих девочек.

Женщина не выглядела испуганной, скорее заинтересованной. Он вдруг понял, что она будет предлагать «утехи» варварам с такой же готовностью, как и грекам, а если те попытаются забрать ее «девочек», прежде всего позаботится о том, чтобы взять с них денег. Более того, Цезарион ни минуты не сомневался, что она продала бы и его, – был бы только спрос. Эта сводница, не колеблясь ни минуты, подойдет к любому римлянину, который появится в Гидревме в надежде достать воды, овощей или просто для того, чтобы выведать нужные сведения. Она может даже послать кого-нибудь в лагерь, чтобы узнать, не желает ли кто «девочку» и не ищут ли они беглеца.

– Занимайся своим делом! – повелительным тоном приказал ей Цезарион и поджал губы.

Он сидел, не шевелясь, пока она разматывала повязку, и думал о том, как бы заткнуть ей рот. Может, пригрозить? Но чем? Он ранен и совершенно обессилен. К тому же за уход, который она ему оказывает, платит другой человек. А может, дать ей фибулу в обмен па молчание? Но эта неприятная особа возьмет ее, а затем все равно выдаст его. Она ведь обычная шлюха и сводница. И почему Ани обратился за помощью к шлюхам? Неужели нельзя было найти порядочных женщин, которые бы ухаживали за ним? Сдерживая переполнявшее его негодование, Цезарион глубоко вздохнул. Наконец повязка была снята.