Седьмой выстрел - читать онлайн книгу. Автор: Даниэль Виктор cтр.№ 31

Холмс кивнул.

— Возможно, потому и творились, — тихо ответил он и приложил палец к губам, призывая к молчанию.

Он наклонился вперёд, явно желая послушать выступавшего сейчас сенатора — высокого, с вкрадчивыми манерами и аккуратной бородкой клинышком, который, теребя рукой лацкан элегантного пиджака, как раз заканчивал свою речь. Из того немногого, что я смог разобрать, было ясно, что он, видимо, предостерегал некоторых своих коллег против чересчур близких отношений с кайзером и Германией. Его речь была встречена лишь жидкими аплодисментами с галереи; он резко развернулся и вышел из зала, не дождавшись их окончания.

Мы тоже вышли и вслед за Бевериджем спустились по лестнице в коридор, где нас ожидал Генри Кэбот Лодж, поскольку это именно он обращался сейчас к малочисленной аудитории. Своими сдержанными манерами и размеренной речью издали он напоминал оксфордского преподавателя, но при ближайшем рассмотрении его пронзительный взгляд и остроконечная бородка приводили на память скорее Мефистофеля, чем Фауста.

— Признаюсь вам, мистер Холмс, — сказал он, когда мой друг спросил его о Филлипсе, — он глубоко меня оскорбил. Я выносил колкости, целившие в меня, но не мог стерпеть выпадов против моей семьи.

— Безусловно, — произнёс Холмс.

— Как правило, я не говорю о людях дурно, — изрёк Лодж, и его веки дрожали, — спросите любого, мистер Холмс.

— Например, сенатора ван ден Акера? — осведомился Холмс.

Проигнорировав этот вопрос, Лодж продолжал:

— Но человек, застреливший Дэвида Грэма Филлипса, избавил меня от многих волнений.

Откровенность Лоджа меня поразила.

— Понимаю, — просто ответил Холмс, а затем, сменив тему, поинтересовался: — Вы, случайно, не были знакомы с семьёй убийцы, сенатор? Мне представляется, что Голдсборо и Лоджи вращались в одних и тех же кругах.

Лодж помотал головой.

— За исключением самого преступника, об этой семье я слышал только хвалебные отзывы. Но, увы, никогда не имел удовольствия с ней встречаться.

Возможно, мне лишь показалось, но я почувствовал, что после этого вопроса Холмса сенатор Лодж забеспокоился. Возможно, он просто вспотел и оттого стал вытирать лоб льняным носовым платком, но что-то уж слишком быстро он стал выуживать из жилетного кармана золотые часы, чтобы свериться с ними.

— Боюсь, мне пора, — заметил он. — Голосование может начаться в любой момент. Мне ужасно жаль Филлипса, но, знаете, поливать других грязью — это всегда рискованно.

— Значит, вы оправдываете убийство, сенатор?

— Мистер Холмс! — взорвался Беверидж. — Вы заходите слишком далеко!

— Успокойтесь, Бев! — Лодж положил руку ему на плечо и сказал, обращаясь к нам с Холмсом: — Я просто имел в виду, что наветы могут дорого обойтись клеветнику. Писал бы Филлипс свои романы. Критики считали, что у него неплохо получалось. Ему следовало заниматься литературой, а не тем, что он пытался выдать за правду. Господа, мне пора, — повторил он и проворно зашагал по длинному коридору, пока не скрылся из виду.

Я хотел высказаться по поводу скрытой угрозы Лоджа, но Холмс, незаметно покачав головой, сделал мне знак молчать. Рассерженный Альберт Беверидж проводил нас на улицу.

— Прошу вас, мистер Холмс, — сказал он, как только мы очутились на воздухе, — не оскорбляйте этих людей. В конце концов, они мои друзья, и только я ответствен за то, что привёл вас сюда.

Холмс что-то буркнул в ответ.

Сейчас, на исходе утра, яркий солнечный свет наконец пробился сквозь густые облака. Стоя на ступенях Капитолия, Беверидж указал на Национальную аллею, начинавшуюся прямо через дорогу. Наш путь лежал к Ботаническим садам, которые находились в её центре. Дорожкой, проложенной через великолепные газоны, мы вышли к большому водоёму, из середины которого вырастала выразительная скульптурная композиция.

— Знаменитый Фонтан света и воды, господа, — объявил Беверидж.

Мы с Холмсом изучили классические ренессансные формы. Три чугунные, окрашенные под бронзу нереиды высотой более десяти футов поддерживали изящными руками большую, окаймлённую светильниками чашу, которая венчала композицию. Вода каскадами извергалась из чаши вниз, к основанию, где разные морские гады тоже пускали изо рта маленькие струйки.

— Вода и свет, — пророчески молвил Холмс. — Одна из этих стихий сыграла в нашей драме выдающуюся роль, другая — весьма скудную. — Затем он обратился к Бевериджу: — Если не ошибаюсь, фонтан создан Бартольди — творцом вашей статуи Свободы.

— Совершенно верно, мистер Холмс, — отозвался Беверидж. — Хотя мы встречаемся с вами по серьёзному поводу, встреча вовсе не обязательно должна проходить в официальной обстановке.

С этими словами он указал на двух мужчин в тёмном, которые устроились на неудобной каменной скамье всего в нескольких шагах от фонтана.

Беверидж, очевидно, был прав насчёт преимуществ пребывания на свежем воздухе. Голосом куда более спокойным, чем несколько минут тому назад, он почти весело познакомил нас с незнакомцами.

— Мистер Холмс, доктор Уотсон, — сказал он, — позвольте представить вам сенатора Бейли из Техаса и сенатора Стоуна из Миссури. Я решил, что будет лучше изолировать демократов!

Последняя фраза оказалась шуткой, потому что, вопреки своему официальному виду, демократы рассмеялись вместе с Бевериджем.

— Отличная идея, Бев, — растягивая слова, произнёс сенатор Бейли, — тем более что вы выбрали для этого прекрасный денёк. На самом деле мы просто болтали о вишнёвых деревьях, которые миссис Тафт помогала высаживать здесь в прошлую пятницу.

— Подарок из Японии, — пояснил Беверидж. — Когда они зацветут, Вашингтон станет подобен весеннему букету [46] .

К несчастью, непринуждённая обстановка не сделала наши расспросы более успешными. Ни Бейли, ни Стоун не добавили ничего нового к тому, что сообщили о гибели Филлипса Крейн и Лодж.

Следующая встреча — с сенатором от Иллинойса Шелби Калломом — особенно разочаровала нас, так как происходила в тихом Весеннем гроте, к западу от Капитолия. Мы спустились на несколько ступенек вниз и оказались в треугольной нише из красного кирпича, где било много маленьких фонтанчиков. Их неумолчное журчанье перекрывало наши голоса, а папоротники и замшелые камни за овальными решётчатыми воротами защищали от посторонних взглядов, и в этом уединённом месте мы надеялись узнать о Филлипсе что-то новое. Но Каллом, так же как два республиканца, с которыми мы позже обедали в сенатской столовой, Кнут Нельсон из Миннесоты и Бойс Пенроуз из Пенсильвании, могли поведать лишь о своей неприязни к репортёру. А главной темой во время трапезы в Капитолии стал не Филлипс, о котором мы пытались хоть что-то вытянуть из сенаторов, а восхитительный фасолевый суп, который они настоятельно рекомендовали нам попробовать.