Звездная река - читать онлайн книгу. Автор: Гай Гэвриэл Кей cтр.№ 72

Он уже жил такой жизнью, конечно, – это была не первая его ссылка. Скука той первой ссылки заставила его сделать все, что в его силах, чтобы вернуться, и в результате его жизнь очень сильно изменилась.

В ссылке на юг много лет назад он встретил У Туна, и они с хитроумным евнухом разработали план с целью привлечь внимание (и вернуть доверие) императора.

Когда они узнали о намерении Вэньцзуна создать в Ханьцзине сад, который стал бы отражением империи, доказательством поддержки божественных сил, они начали посылать ему редкие растения и деревья, а также покрытые живописными выбоинами и складками валуны для Гэнюэ вместе со стихами и эссе Кай Чжэня.

Только не на политические темы, конечно – он все еще находился в ссылке, и он не был глупцом.

Сеть «Цветы и камни» родилась на этой основе и стала тем, чем была теперь. И в том числе она стала широкой дорогой, осененной милостивым покровительством, по которой Кай Чжэнь вернулся ко двору императора и привел с собой евнуха.

Своим новым положением он обязан скалам, сандаловым деревьям, птицам и гиббонам, так он иногда говорил. Он ненавидел гиббонов.

Он ненавидел здешнюю жизнь в изоляции, ненавидел ощущение безнадежной оторванности от всего, что имеет значение, чувство, что время течет, уходит, исчезает.

Когда ты в ссылке, большинство людей, претендующих хоть на какое-то значение, не хотят иметь с тобой ничего общего. Они даже не отвечали на посланные им письма, а ведь большинство из них были очень ему обязаны. В Катае, когда ты падаешь, то можешь упасть очень низко.

Среди прочего, лишившись власти, он лишился могучего притока доходов, сопутствующего высокой должности. Все его дома, кроме этого, были конфискованы.

Разумеется, он не был бедным: его поместье имело приличные размеры, его работники успешно вели хозяйство. Но это не давало ему возможности не обращать внимания на семейные финансы.

Он отказался от двух своих наложниц. Такую роскошь он больше не мог себе позволить. Они были красивыми девушками, талантливыми. Он продал их человеку, связанному с управой в Шаньтуне. Каждая из них (не вполне искренне, по его мнению) выразила свое огорчение по этому поводу, когда ей сообщили эту новость.

Он не мог бы их слишком винить за это, если бы постарался понять. Жизнь здесь, в семейном поместье Кая, принадлежавшем еще его далеким предкам, была скучной, не очень комфортабельной, а занимать подчиненное положение в доме, где правила его вторая жена… ну, такую жизнь нельзя назвать гармоничной.

Иногда он удивлялся своему второму браку, быстроте, с которой заключил его. Но Тань Мин обладала сверхъестественной способностью чувствовать, когда он задумывался над этим, и еще более внушающим тревогу умением делать такие вещи, которые меняли направление его мыслей.

Он раньше думал, что Юлань понимает природу его желаний. Мин была еще более изобретательной и догадливой в этом отношении. Он быстро женился снова, и говорить нечего, но правдой было также то, что он чувствовал настоятельную потребность быстро дистанцироваться от того, что сделала его первая жена.

Ее труп сожгли. Покушение на убийство в поселке клана. Убийца, ее убийца, сознался. «Жены, – думал он, – имеют пагубную привычку поступать по-своему, даже во времена династии, когда женщин воспитывают в осознании того, что это недопустимо».

Он пришел к этому выводу задолго до того, как однажды осенью, во время осенних дождей, пришло два письма, снова изменивших его жизнь.

Первое было от императора (хоть и написанное не его собственной рукой). Оно призывало его назад, в Ханьцзинь, ко двору. Более того, намного более: оно приглашало его вернуться в качестве первого министра Катая.

Боги добры, небеса благосклонны! Старик наконец-то решил уйти. И почему-то (это еще предстоит обдумать и понять) он не стал предлагать в преемники своего бесцветного сына.

Когда Чжэнь перечитал письмо, его сердце забилось так, словно готово пробить изнутри грудную клетку. У него закружилась голова. Он взял себя в руки в присутствии курьеров. Неразумно позволять увидеть свою слабость до вступления в должность! Он величественным жестом отослал их, распорядился предоставить каждому по комнате, ванну, еду, девушку, по две девушки – для курьеров сойдут служанки, они у него еще имелись.

Потом он сидел один в своем рабочем кабинете. Горели лампы, но всего две лампы, ламповое масло стоит дорого. Горел огонь в очаге – на прошлой неделе похолодало. Он сел за столик для письма и распечатал второе письмо.

Его он тоже прочел дважды. Что бы ни написал Хан Дэцзинь, это следовало прочесть очень внимательно. За словами скрываются мазки кисти, невидимые, но означающие больше, чем то, что читатель видит на шелковой бумаге. Написано рукой сына, не отца. Отец, да гниет его душа во тьме вечно после смерти, был почти слеп.

Темнота сейчас, темнота ждет его впереди, как надеялся Кай Чжэнь.

Нужно было оценить многое, в том числе и довольно ясную причину того, почему старый паук собрался уходить и почему его сын не стал его преемником. Но именно последние строчки, особенно самое последнее предложение, обдали холодом Кай Чжэня.

Он дрожал в буквальном смысле оба раза, когда читал эти слова. Словно костлявый палец дотянулся через все ли, лежащие между ними – мимо гор и долин, медленно текущих и быстро несущихся рек, фруктовых садов и рисовых полей, шелковых ферм, городов и деревень, кишащих разбойниками болот – и прикоснулся к его сердцу.

«Держи под контролем свою женщину», – написал Хан Дэцзинь. Конец письма.

«Палец подобен кинжалу», – подумал Кай Чжэнь. Эти последние слова были написаны после краткого описания происшествия в Гэнюэ, покушения на убийство фаворитки императора.

«Да помогут мне все боги», – думал Кай Чжэнь, сидя за своим столом при свете лампы. В тот момент, когда радость должна была взрываться внутри него подобно новогоднему фейерверку, он застыл от холода, одновременно обливаясь потом от страха.

Он долго осыпал проклятиями старика, не заботясь о том, кто может его услышать. Самыми грязными словами, какие знал, самыми страшными и жестокими проклятиями. Потом он достал кое-что из стола и пошел искать жену.

Они сидели вдвоем в меньшей из двух гостиных. Через некоторое время он попросил ее принести флейту, чтобы поиграть ему. Она всегда делала то, о чем он ее просил, в этом отношении она была безупречна.

Когда она вышла из комнаты и после того, как он послал служанку за едой для них обоих, Кай Чжэнь отравил вино своей жены.

Ее нельзя было зарезать или заколоть. Даже в таком удаленном месте это было слишком рискованно: кто-нибудь – кто угодно – мог обнаружить, что хозяйка умерла насильственной смертью. Это само по себе могло стать еще одним оружием для старика, который отходит в сторону, но не уходит по-настоящему.

Нет, Тань Мин умрет сегодня ночью во сне, если правда то, что рассказывали об этом порошке. Они совершат похоронные обряды и похоронят ее с жемчужиной во рту, чтобы дух не покинул тело.