Слухи - читать онлайн книгу. Автор: Анна Годберзен cтр.№ 6

В одном из своих редких и загадочных писем Диана упомянула, что у матери неважно со здоровьем. Памятуя об этом, Элизабет проделывала путь до города, как только возникала возможность. Сегодня снова не было никаких новостей из Нью-Йорка. Элизабет купила бейкерсфилдскую газету на случай, если там будут какие-то упоминания о делах на востоке, и отправилась в долгий обратный путь.

До приезда в Калифорнию Элизабет слышала лишь о двух городах в этом дальнем штате — Лос-Анджелесе и Сан-Франциско. О них говорил Уилл. Она прибыла в Сан-Франциско, не зная точно, как ей найти Уилла, но исполненная решимости это сделать. А потом оказалось, что он тут — ждал поезд, словно знал, что она на нем приедет. На самом деле, как он рассказал ей позже, он ходил на станцию каждый день в надежде, что в один прекрасный момент увидит, как его Лиззи выходит из черного вагона. Вскоре после этого они отправились в путь через Центральную долину, проезжая мимо городков с такими названиями, как Мерсед, Модесто и Сан-Хоакин. Это были пыльные города с печальными главными улицами и деревянными тротуарами. Пока влюбленная пара не добралась до Лос-Анджелеса.

Вначале Элизабет очень скучала по дому. Ее буквально одолевала ностальгия. В Нью-Йорке Элизабет была девушкой, для которой совершенство — внешности и наряда, манер и репутации — было своего рода, привычкой. Ей нелегко приходилось без этого. Но сейчас, когда она провела уже два месяца на Западе, где ни наряд, ни манеры не определялись строгими правилами, она пребывала в каком-то мечтательном состоянии. Над головой было необъятное голубое небо — такой чистой голубизны она никогда не видела в Нью-Йорке, теплый ветерок шевелил бледно-желтую траву под ногами — и больше ничего не было. Ей все еще было непривычно, что не слышно колес экипажей, что до нее не доносится шум прачечной и голоса служанок из кухни, из нижних помещений дома. Элизабет шла, придерживая широкополую соломенную шляпу, и видела лишь две вещи: голубую дугу и волнистые желтые холмы, простиравшиеся насколько мог охватить взгляд. Шум ее шагов по траве, камешкам и грязи звучал в ее ушах, как звуки оркестра.

И вдруг у нее за спиной раздался, стук копыт, и кто-то громко произнес ее уменьшительное имя: «Лиззи!» Сердце у нее замерло, но, взглянув вверх, она увидела Уилла, своего Уилла, гарцевавшего вокруг нее на старой лошади в яблоках, которую он купил в Ланкастере. Встретившись с ним взглядом, Элизабет заметила, что он улыбается.

— Как ты думаешь, куда ты идешь?

В голосе его ясно слышался смех. Элизабет закусила губу, борясь с желанием рассмеяться вместе с ним. Какая ирония, что девушка, которая не терялась в любой светской ситуации от самой легкой усмешки до самой короткой паузы, совершенно терялась в этих бескрайних просторах! Ей бы следовало предвидеть появление Уилла, но ничуть не бывало.

— Я шла… домой.

— А я раздумывал, не убегаешь ли ты от меня, — продолжал он с улыбкой, — когда увидел, что ты прошла примерно в ста ярдах от лагеря и продолжаешь решительной походкой направляться на запад.

Элизабет резко повернулась, поднеся сложенную газету к лицу, чтобы заслонить глаза от солнца. Теперь она видела ее на утесе — маленькую хижину из брезента и дерева, которую построил Уилл. Она осталась далеко позади, но Элизабет очень хорошо ее видела.

— Наверное, ты ее передвинул! — Она взглянула на Уилла и с шутливой укоризной покачала головой. — Ее там не было двадцать минут назад! Я в этом уверена.

Она тщетно ждала его ответа и наконец поняла, что он не собирается говорить. Его бледно-голубые глаза на загорелом лице пристально смотрели на нее, а полные губы, слегка изогнутые по бокам, не шевелились. Интересно, о чем он думает? Возможно, удивляется, насколько она изменилась.

Уилл Келлер был слугой ее покойного отца. Резкие черты лица всегда делали его непохожим на Генри Скунмейкера из высшего света. Но когда они оба стали старше, Элизабет обнаружила, что Уилл удивительно красив, и она считала это своим собственным драгоценным секретом.

— Тебе просто нравится, чтобы я гонялся за тобой, не так ли? — сказал он в конце концов.

— Да.

Она улыбнулась. Он ответил ей улыбкой. Затем она сделала шаг в его сторону.

— Значит, ты собираешься отвезти меня домой?

— Нет, — ответил Уилл и, перекинув ногу через широкую спину лошади, приземлился с другой стороны. — Прежде я хочу кое-что тебе показать.

Он взял лошадь под уздцы одной рукой, а вторую протянул Элизабет, и они пошли рядом, направляясь на север, вверх по склону холма. Она слегка отставала, крепко держа его за руку. Элизабет едва доставала до широкого плеча Уилла.

— Я увидел это на днях, когда разведывал здесь, — продолжал он, хотя на самом деле Элизабет не нуждалась в пояснениях.

Она следовала по этим необъятным просторам за ним, весьма приблизительно представляя себе его план заработать на западе состояние. И сейчас, взобравшись на вершину холма, она взглянула вниз, на арендованный ими участок. При виде целого поля оранжевых маков, сверкающего не хуже канделябров на Пятой авеню, она крепче сжала руку Уилла.

— Как красиво, — прошептала она.

— Не правда ли?

— Дома всегда было так много цветов, помнишь? Но ничего похожего на это.

— Потому что это дикие цветы. Да и вообще мы уже не дома.

Элизабет не нашлась, что ответить, и просто улыбнулась. Уилл взял ее лицо в руки и поцеловал. А потом прижал к себе, и она сразу забыла, что когда-то существовало какое-то другое место. В Нью-Йорке Они могли проводить время вместе и выказывать друг другу нежность лишь втайне, урывками, поздно ночью или рано утром. Теперь, на Западе, когда некому было за ними наблюдать, кроме огромного неба да старой лошади, сейчас опустившей голову. Элизабет тянуло к Уиллу с силой, которая чуть ли не пугала ее. Наверное, это тоска по упущенному времени, предположила она. А он уже поднял ее на руки и понес к лошади. Открыв сумку, притороченную к седлу, он вынул кусок брезента.

— Мисс Элизабет, — сказал он, глядя на нее своими искренними глазами.

Он по-прежнему называл ее так, хотя она и возражала. Ему трудно было отказаться от этой привычки. Он все еще держал ее на руках, и она крепко обхватила его за шею. Уилл бросил кусок грубого брезента на землю. Потом наклонился и положил Элизабет на брезент.

— Что ты собирался сказать? — спросила она, когда он прилег рядом.

Она повернулась на бок, лицом к нему. Уилл снял с нее шляпу и начал задумчиво играть ее волосами.

— Однажды я построю тебе настоящий дом, — спокойно произнес он. — С комнатой, где можно обедать, и с комнатой, где можно принимать гостей, и чтобы было достаточно ваз, так что ты сможешь сорвать столько маков, сколько захочешь, и расставить их повсюду.

— О, я знаю, ты это непременно сделаешь!

Она рассмеялась, а затем потянула его за руку, так что он оказался над ней, заслонив небо.

Элизабет лежала, ощущая цветы под головой, через брезент, волосы ее разметались вокруг головы. Она улыбнулась, увидев, что выражение лица Уилла стало серьезным. Волосы у него сильно отросли, так что падали на воротник рубашки. Кожа, которая и прежде была смуглой, приобрела па солнце красноватый оттенок. Казалось, ему всегда было неуютно в городе, и только здесь, на открытых просторах, он чувствовал себя в своей тарелке.