Слухи - читать онлайн книгу. Автор: Анна Годберзен cтр.№ 5

— Вы знаете, я всегда был горячим почитателем вашей сестры, старшей мисс Холланд, — начал он, когда лошади тронулись в путь.

— Да, я знаю. — Диана знала, что ей не следует продолжать, но это ее не остановило. — Вы так мило о ней писали. Маме всегда нравилось.

— Это была трагедия, — сказал мистер Барнард, и его слова заставили Диану сделать скорбное лицо, как это часто ей приходилось делать последние несколько месяцев.

— Мне очень трудно писать о вашей семье после смерти вашей сестры. — Диана, не зная, что за этим последует, промолчала. — Но я, разумеется, по-прежнему все читаю. Например, та заметка в «Газетт» сегодня, где обсуждается…

Он умолк и взглянул на Диану, проверяя ее реакцию. Она невольно покраснела и не стала скрывать свое раздражение. То, что Холланды, одна из старейших и самых знатных семей Манхэттена, в данный момент испытывала финансовые затруднения, было правдой. И хотя Диану не особенно интересовала материальная сторона, ей не нравилось, когда ее жалели.

— Обсуждается что? — спросила она резко.

— Неважно, это не имеет значения. — Барнард опустил подбородок на свою внушительную ладонь и окинул Диану оценивающим взглядом. — Суть в том, что вы происходите не из одного, а из двух старинных семейств, и, даже если некоторые газетчики пишут о вас беспочвенные вещи, вы по-прежнему принадлежите к сливкам общества. Вот почему я счастлив с вами познакомиться. И вот почему мне бы хотелось вам сказать, что, если вы когда-нибудь услышите какие-нибудь интересные истории — любые истории, которые могут представлять интерес для меня, я бы с радостью нанес вам визит. И считал бы себя вашим… должникам.

Он смотрел Диане прямо в глаза, сделав эффектную паузу— Вам следует знать, что я совсем не болтлив.

Экипаж выехал из парка. Диана почувствовала, что губы ее скривились в усмешке. Скоро они поедут по Пятой. Барнард улыбнулся в ответ, и она, не удержавшись, встряхнула головой — характерный для нее жест — и рассмеялась.

— Полагаю, что вряд ли знаю что-либо, представляющее интерес, мистер Барнард. Но в любом случае, очень мило с вашей стороны было предложить подвезти меня. Надеюсь, вы пригласите меня на танец, в следующий раз, когда мы встретимся на балу, — сказала она в заключение, изящно показав таким образом, что у нее нет ни малейшего намерения что-либо ему рассказывать.

И это в то время, как ее голова буквально забита секретами самого романтического свойства. Диана сама себе удивлялась, что хранит их так долго.

— Хорошо, мисс Диана, — ответил он с той же загадочной улыбкой. — И я рад сказать, увидев вас вблизи, что вы так же красивы, как ваша сестра.

Их расставание перед домом Холландов в Грэмерси-парк, № 17, было весьма сердечным. Мистер Барнард помог Диане выйти из экипажа, поцеловал ей руку и попросил не забывать о его предложении. Он настоял, чтобы она взяла его визитную карточку, и, прежде чем уехать, напомнил о том, что не болтлив.

Когда она повернулась и начала подниматься по каменным ступеням на крытое крыльцо с железными украшениями, она не смогла сдержать улыбки при мысли, что ей, возможно, понадобится продать сплетни за деньги. Помимо того, что ее семья действительно обеднела, был еще один секрет, который хранила Диана. В письме, которое Элизабет написала сразу же после своего исчезновения, она сообщила Диане, что знает о чувствах младшей сестры к Генри. Знает о ночи, которую они провели вдвоем в оранжерее Скунмейкеров, а также о бесчисленных записках, которые они посылали друг другу во время злосчастной помолвки Элизабет и Генри. Она даже одобряла все это.

Итак, Диана знала, что, как только позволят приличия — когда закончится траур Генри по Элизабет, — она будет видеть его повсюду. В опере, на благотворительных балах и на всех рождественских вечеринках в Нью-Йорке. Довольно скоро Генри сделает ей предложение, а она уже заручилась разрешением — принять предложение от того единственного, кто значил для нее так много. И тогда она навсегда освободится от этих сочувственных взглядов и от грубых намеков на то, что ей следует беспокоиться о чем-то вроде денег. Л также от заранее организованных встреч с этими Персивалями Коддингтонами и от унылого брака с одним из них. Ведь Генри Скунмейкер не только очень красив и обладает бесшабашным нравом — он еще и весьма богат, а это значит, что он избавит ее от всего этого. Впрочем, когда она будет с Генри, ее жизнь будет такой яркой и волнующей, что у нее просто не будет времени для огорчений и тревог.

«Было время, когда этот штат просто кишел золотоискателями, но сейчас, на пороге нового века, Калифорния совсем другая, нежели в 1849 году. Новые орды устремились на поиски черного золота. Сейчас на уме у всех одно слово: нефть!»

«Бейкерсфилд сан», пятница, 15 декабря 1899

Впереди простиралось поле золотистой травы, игравшее фокусы со зрением: Элизабет Холланд то казалось, что оно почти рядом, а в следующую минуту она понимала, что оно в нескольких милях от нее. Остановившись, она посмотрела вдаль из-под полей своей шляпы, почти не защищавшей от солнца белоснежную кожу лица, которой она когда-то славилась. Теперь ее лицо в форме сердечка, с топкими чертами и маленьким круглым ротиком, приобрело коричневый оттенок, которого она никогда прежде не встречала у женщин; пепельные волосы так выгорели на солнце, что стали почти белыми.

Она оглянулась на маленький городок Сан-Педро у железной дороги, откуда пришла. Она не смогла бы определить, как долго шла и далеко ли еще до дома. Правда, домом это вряд ли можно было назвать. Все восемнадцать прожитых ею лет домом для Элизабет был величественный особняк в Грэмерси-парк. Там жило три поколения Холландов, украсивших его комнаты, обшитые деревянными панелями, безделушками и произведениями искусства и наполнивших дом негромкими звуками светской беседы и ароматом чая. В этом доме ее отец прожил свою слишком короткую жизнь. Высокие окна-фонари гостиной выходили на огороженный парк с густой листвой, по которому прогуливалась исключительно хорошо одетая светская публика.

Сейчас дом очень далеко. Но Элизабет была воспитана как истинная Холланд, и это осталось с нею и на широких просторах Калифорнии. На ней было то самое льняное платье в белую и синюю полоску, в котором она была в тот день, когда покинула Нью-Йорк, — с узкой талией, рукавами в три четверти и прямоугольным воротником. Белый цвет был уже не совсем белым, но даже в этом далеком краю Элизабет изо всех сил старалась, чтобы оно было всегда чистым. Она по-прежнему ходила с прямой спиной, расправив плечи.

Элизабет последовала зову сердца, а о таком никто не сожалеет. Но она не могла не думать о матери, сестре и тетушке Эдит, которые остались в бедности в Грэмерси-парк. Ведь именно Элизабет должна была их спасти, выйдя замуж за богатого Генри Скунмейкера, а вместо этого она просто сбежала. Нет, не просто — она знала, что это не может быть просто. Она мало что знала о положении своей семьи, потому что ее сестра, Диана, была никудышной корреспонденткой, а для Элизабет было слишком опасно все время ее подталкивать. Фактически она позволила себе всего два письма к младшей сестре, чтобы заверить, что она жива, и дать адрес конторы «Вестерн Юнион» в Сан-Педро.