— Не понимаю, почему меня никогда не посылали на такие задания.
— Нешуточное, должно быть, испытание, — заметил он, — увидеть рожу грабителя, когда жертва вдруг достает и показывает ему жетон и пушку. Слышал, так они раскрыли десять или двенадцать дел. И этот парень сразу во всем сознался.
— И в убийстве Саттенштейна?
— Того бедолаги? Нет, он твердил, что этого не делал. Но, может, еще созреет и признается, когда дело можно будет передать в суд. Его адвокат об этом позаботится. Если заключено досудебное соглашение, надо составить полный список, чтобы потом вдруг ничего не всплыло.
Иногда дела обстоят именно так, как видятся на первый взгляд. Грегори Стиллмен повесился, Марка Саттенштейна убил уличный грабитель.
Я вышел из номера и отправился на собрание.
В воскресенье днем я ходил на встречу в синагоге, что на Семьдесят шестой улице, буквально в нескольких шагах к западу от Бродвея. Никогда не бывал здесь прежде, и стоило переступить порог, первым импульсом было — немедленно развернуться и убраться отсюда. Потому что в зале сидела Донна.
Но я остался. И мы очень мило пообщались. Она снова поблагодарила меня за то, что помог ей в прошлое воскресенье, на что я ответил, что рад был помочь. И вообще, складывалось ощущение, что в постель мы вместе не ложились.
Затем я встретился с Джимом за нашим обязательным «раз воскресенье, значит, Шанхай» обедом, и мы не стали говорить ни о Джен, ни о Донне, ни о моих ощущениях трезвенника. Говорил в основном он. Рассказывал истории и случаи из пьяной своей жизни, ну и о давних временах, когда еще капли в рот не брал. Словом, пошел вспять и дошел до самого детства. Я так увлекся его откровениями, что слишком поздно понял: Джим специально избегает обсуждать самые последние события в моей жизни. Вот только я никак не мог решить — то ли он устраивает мне перерыв, то ли просто себя жалеет, не хочет выслушивать всю эту муть. Впрочем, как бы там ни было, я преисполнился к нему чувством благодарности.
Потом мы пошли на встречу в Сент-Клэр, а после я проводил его до дома и сам отправился в гостиницу. За стойкой сидел Джейкоб и смотрел как-то растерянно. Я спросил, что случилось.
— Ваш брат звонил, — ответил он.
— Мой брат?
— Ну или, может, кузен.
— Кузен… — пробормотал я.
Я был единственным ребенком в семье. И парочка кузенов у меня имелась, но мы давным-давно потеряли друг друга из виду. Мне и в голову не приходило, кто из них мог позвонить.
— Короче, звонил мужчина, — сказал Джейкоб. — Должен быть мужчиной, раз он доводится вам братом, верно?
— А что сказал?
— Сказал, что звонит мистеру Скаддеру. Ну тогда я и говорю, не хочет ли он назвать себя. «Скаддер», — отвечает он. «Да, сэр, я уже понял, вы звоните мистеру Скаддеру, но как ваше имя?» Ну и тут он снова повторяет: «Скаддер». Ну и я словно слушаю выступление тех двух парней.
— Каких еще парней?
— Да вы знаете. Ну, те два парня.
— Эббот и Костелло?
[51]
— Ага, точно, та самая парочка. Ну и я говорю ему: «Вы что, тоже мистер Скаддер?» А он отвечает: «Я и есть Скаддер».
— «Я и есть Скаддер»?
— Да, примерно так. И тогда я говорю: «Наверное, вы и мистер Скаддер братья». А он говорит, что все люди братья. И тут мне плохо стало, голова пошла кругом.
— Могу себе представить.
— Что вы сказали?
— Да ничего. Номер он оставил?
— Сказал, у вас есть.
— У меня есть его номер?
— Ну, не знаю. Так он сказал.
— Что все люди братья, что он Скаддер и что у меня есть номер его телефона?
Джейкоб закивал:
— Я пытался правильно его понять, но с таким человеком это не просто.
— Вы прекрасно справились, — поспешил утешить его я.
Глава 35
Я поднимался в лифте донельзя довольный собой. Удалось вычислить звонившего мне человека, и то была первая работа настоящего детектива, которой я уж и не помнил, когда занимался.
Я нашел его номер, набрал:
— Если будете в моем районе, советую зайти в гостиницу и извиниться перед дежурным за стойкой. Вы совершенно смутили беднягу своей болтовней в стиле Эббота и Костелло.
На линии воцарилось долгое молчание. Я уже начал сомневаться в своих дедуктивных способностях. Но потом он спросил:
— Кто говорит?
— Скаддер.
— Ах, боже ты мой! — воскликнул он. — Знаете, когда звонил, думал, вы сами подойдете к телефону. Но, оказалось, попал в гостиницу.
— Во всяком случае, не в «Уолдорф».
— А эта крыса, с которой я говорил, стало быть, дежурный?
— Да, верно. Джейкоб.
— Джейкоб, — повторил он. — Джей и Коб. Потрясающее имя. Не так уж много встречается людей по имени Джейкоб.
— Думаю, да.
— Хотя именно с ним вы встречаетесь, почитай, каждый день. Хотя с этим парнем у меня вышла накладка. И знаете из-за чего? Из-за его акцента. Он что, из Вест-Индии?
— Да, откуда-то из тех краев.
— Ага. Так вот, я попросил позвать вас, а он все повторял ваше имя. Говорил, можно оставить сообщение. Но только «а» у него было больше похоже на «у». Вроде как Скудер, понимаете?
— Понимаю.
— Ну и он спрашивает мое имя. А я, понимаете, был в тот момент немного на взводе.
— Верится с трудом.
— Под воздействием одной волшебной и благостной травки, ну, вы поняли, о чем я. И тогда я подумал: «Ладно, я Скутер и звоню мистеру Скудеру». Ну и вы понимаете, почему разговор наш начал ходить по кругу.
— Догадался, что произошло нечто в этом роде.
— Эббот и Костелло… — забормотал он. — «Кто начинает?» Вы этих придурков имели в виду?
— Этих самых джентльменов.
— Вечно я их путаю. Эббот и Костелло. Кто из них с усами?
— Никто.
— Никто? Вы уверены?
— Совершенно уверен, — ответил я. — Ладно, Скутер…
— Вам, наверное, интересно, почему я звонил?
— Любопытно.
— Так вот, Высокий-Низкий Джек. Алло, вы меня слышите?
— Да, да, слушаю.
— Потому как молчали целую минуту, если не больше. Это ведь вы спрашивали меня о прозвище, когда приходили, верно? Ну, после того, как мы трепались о Люсиль?