Завтрак палача - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Бинев cтр.№ 27

Сестры рано вышли замуж: одна за водителя-дальнобойщика (он постоянно гонял свой Iveco по Европе, привозил домой гроши и триппер), а муж второй сестры большую часть своей трудовой жизни работал шеф-поваром в древнем неапольском ресторане. Они с женой очень дорожили экзотической славой заведения и потому сторонились сомнительной семейки Контино. За это их в семье не любили. Только Джузеппе, став уже заметным человеком, общался с сестрой. Он-то как раз именно ее и любил больше всех. И ее детей — неугомонных мальчишек-близнецов и старшую дочь, красивую и на редкость скромную брюнетку. Однажды человек, обидевший славную девушку, поплатился жизнью. Это узнали все, и к семье сестры Дона Пепе стали относиться с почтительным страхом. Старались обходить повара и его жену далеко стороной.

Отец семейства Контино, который был таможенником в порту, и научил Джузеппе ценить слово, деньги и кровь. За глаза его называли крысой, потому что мимо него невозможно было пройти ни контрабандистам, ни курьерам наркотиков, оружия, краденых драгоценностей и «грязной» наличности, разве что если не внести в статью обязательных транспортных расходов процент его постоянной доли — не менее двух от любой сделки. Бывало, правда, процент поднимался до пяти, а в некоторых случаях даже до семи. Это когда речь заходила совсем уж о поганых деньгах, от которых за версту несло кровью, слезами и уголовными помоями. Но выше семи процентов он не смел подниматься. Это ведь только крыса всегда получает свою долю от любого продукта. Что ни делай, она всегда на страже. Вот потому его крысой и прозвали.

Вот ведь знал же меру, старый хрыч! Однако своего никогда не упускал. Потому его и прозвали крысой, то есть как тот безжалостный зверек — что ни делай, он всегда откусит свой законный кусочек. В соответствии с размером пасти, длиной острых зубов и неизменностью природных хищнических инстинктов.

У нас в Сан-Паулу тоже были такие суровые типы в полиции, в таможне и в налоговой службе. Мы все знали их аппетиты, а они знали, что нельзя ни уменьшать, ни увеличивать свой желудок, иначе — смерть. Сколько захватишь своей пастью, данной тебе сатаной, столько и бери. Ни на йоту больше!

Один молодой налоговик как-то попытался внести коррективы в природные параметры своего желудка, то есть оказался совершенно ненасытным. И чем же, вы думаете, это кончилось? Правильно! Похоронами.

Отец Дона Пепе был умной крысой, а не бешеным зверем, и потому дожил до девяноста двух лет в покое и уважении. О том, что он берет свою долю, знали все — и судьи, и прокуроры, и полиция. Но знали и то, что он исправно несет свою службу, без которой в государственную казну не поступало бы достаточного количества налогов и платежей.

Некоторыми разумными людьми коррупция вполне обоснованно считается не мерзким пороком, а своего рода необходимым, скрепляющим раствором, без которого государственная и общественная конструкции рассыплются на сотни, даже на тысячи частей. Коррупция — это естественное связующее звено между нищими и богатыми, между калеками и здоровыми, между умниками-лгунами и честными дураками, между трусами и героями.

Те, кто борется с коррупцией не на словах, а на деле, не знают законов истории человечества и вообще не разбираются в природе как в единственно естественной, всепоглощающей субстанции.

Помните, я упоминал, как один учитель пытался вколотить в мозги своим ученикам полунаучный бред о разнице между животным и человеческим мирами? Тогда все закончилось для него плачевно — зарезали за разврат малолетней девчонки, которая, когда подросла, обобрала стариков и слиняла с их деньгами. Так вот, эта скользкая темка — об отличии нас от братьев наших меньших, по-моему, не закончена.

Борцы с коррупцией, в противовес тому учителю, считают, что человек во всем схож с животными. Мол, в том близком к нам зоологическом мире коррупции вообще не существует. Так почему же она, говорят они, должна быть у нас? Самое показательное деление в природе — на травоядных и хищников. У них там, дескать, все естественно и очень даже просто: самый сильный, а главное, толерантный среди травоядных признается вожаком, и стадо послушно следует за ним. Если же это не травоядные, а хищники, у них уже не стадо, а стая. Стаи хищников «пасут» стада травоядных, вырезая лишь слабых и таким образом сохраняя необходимый баланс в живой природе. Вот, дескать, и вся правда! Где же там коррупция?

А я утверждаю — есть! Льву, хищному бездельнику, львицы буквально носят в зубах самые жирные куски, а он, обожравшись, трахает утомленных львиц и дрыхнет, как ленивая сволочь, в тени. Лучшие куски достаются царю.

Между стаями мечутся посредники — хищники помельче, которые подбирают остатки от царских пиршеств, но они ведь тоже всегда готовы сожрать травоядных или, еще лучше, их зазевавшихся детенышей. Эти твари, правда, не брезгуют и падалью. За это мы уважительно (!) называем их санитарами природы, ее естественными утилизаторами. Крупные хищники, слыша зов той же природы, им это иной раз по-царски позволяют.

Но и они делают это совсем не даром. Ведь всякая кусачая мелочь наводит их прайды и стаи на цель. Почему бы не позволить им потом подтереть за царями и вождями кровавые следы больших пиршеств?

Что это, если не коррупция?

В человеческом сообществе тоже существуют свои травоядные и свои хищники — как крупные, так и мелкие. То есть народ, цари, они же вожди, и посредники.

У людей, кроме когтей, клыков и желудков, иногда, правда, бывают и мозги. Поэтому у нас коррупция выглядит хоть и не менее отвратительно, но все же несколько стройнее, чем в примитивном животном мире.

Разве с этим можно бороться? С самой природой!

Я утверждаю: вся история человечества замешана на коррупции. Я и раньше говорил, что каждый надменный аристократический род, если позволит себе хотя бы на мгновение оглянуться назад, в прошлое своих диких предков, непременно найдет там кучу предателей, стаи мародеров, грязных трусов, кровавых маньяков и вообще всякого рода сволочей, которые когда-то вырвали из глотки себе подобных сладкие куски, расставили на всех углах тварей помельче, но не менее жестоких — шакалов и гиен — и скрепили свои победы лживыми законами. Они объявили эти законы святыней и готовы за них кого угодно порвать на куски.

Шакалы и гиены в человеческом обличье, они же торгаши и ростовщики, оплатили охрану своим вождям, и теперь все вместе продолжают опутывать мир паутиной лжи. Одни, глупцы, называют это коррупцией, а другие, поумнее и прагматичнее, — единственно возможной правдой жизни, без которой мир бы рухнул ко всем чертям. Мы бы сожрали друг друга, вырезали бы подчистую! В полях бы паслись никчемные, разжиревшие травоядные, а хищники бы вымерли от собственной глупости.

Коррупция — это стражница на великой границе между плотоядными и травоядными, регулирующая пропорциональное количество жратвы и голодных желудков. Вот что это такое! К тому же еще и фактор естественного отбора. Есть, слава всевышнему, страны, где именно так все и понимают. И нечего с этим бороться! Пустая трата времени. Пусть никто не признает это открыто, но живут-то все именно так, черт возьми!