Живая плоть - читать онлайн книгу. Автор: Рут Ренделл cтр.№ 32

– Господи, у женщин причиной могут быть дети, – проговорила она. – А у тебя-то что? Уж не в тюряге ли сидел?

Она шутила, но Виктор больше ничего не сказал. Его захлестнула такая волна гнева, что он готов был броситься на нее, схватить за горло. Но в конце концов с величайшим трудом сдержался, повернулся и вышел, изо всех сил хлопнув дверью. Закуток содрогнулся. Задребезжали стекла, один из продавцов подошел к окну посмотреть, что там за шум. Виктор оглянулся и увидел старую мебель, медный остов кровати, вазы, горшок с чахлым цветком. Это внезапно напомнило ему о встрече с Джаппом – в доме Мюриель на Попс-драйв в три часа. Сейчас было без десяти три.

По крайней мере, можно продать мебель и получить хоть какие-то деньги. Виктор спустился в метро в Олпертоне и доехал до станции «Эктон-таун», ближайшей к дому Мюриель. Пурпурные цветы на альпийских горках, казалось, стали еще ярче, их ножки вытянулись, и каменные фигурки, на которые Виктор старался не смотреть, были полностью скрыты молодой листвой. Дженнер вызывающе посмотрел в ту сторону, не испытав никаких чувств. После того как он был здесь в последний раз, золотистый ракитник зацвел ядовито-желтыми цветами. Две болтавшие на тротуаре женщины разглядывали растение и обсуждали, как оно красиво и как радует глаз. Виктору этот вид не нравился: он не считал, что цветы непременно привлекательны только потому, что они цветы. Где-то в мозгу он как будто снова ощутил запах той жимолости, хотя эти цветы не пахли и его нос ощущал лишь гарь дизельного топлива.

Грузовой фургон с надписью на багажнике «Дж. Джапп» стоял на ведущем к гаражу пандусе, задом к гаражной двери. Виктор пошел окружным путем, через боковую калитку, по неровной тропинке между гаражом и задней частью дома. Сад совершенно зарос, трава уже достигла середины стволов цветущих яблонь. Виктор постучал в заднюю дверь, подергал ручку. К его удивлению, дверь оказалась не заперта. Его тетя и так называемый антиквар пили чай за кухонным столом.

Что Джапп сказал или сделал, чтобы Мюриель почувствовала себя так беспечно, не только пригласив его в дом, но и распивая с ним чай? У Виктора сложилось впечатление, что он прервал их разговор, по крайней мере, расстроил анекдот, рассказываемый Джаппом. Ему показалось, что они были недовольны его появлением. На Мюриель была розовая сетка для волос, левое стекло ее очков, видимо, было разбито и заклеено розовым пластырем. Наконец Джапп поднялся, заявив, что соловья баснями не кормят, и последовал за Виктором в гараж. Теперь на старьевщике были брюки в тонкую полоску, черный жилет, черная тенниска и длинный пиджак из коричневой замши. Его длинные волосы и свисающие, как у моржа, усы выглядели более густыми и пышными, возможно, благодаря недавнему мытью. Джапп достал из кармана мятную конфету и сунул в рот.

– У тебя замечательная тетя, – сказал он. – Прожила отличную жизнь. Не часто встретишь женщину, откровенно признающуюся, что вышла замуж ради денег. Вот это я называю честностью. И была красавицей – остатки ее красоты видны до сих пор.

Виктор промолчал. Джапп словно бы говорил о ком-то другом.

– Жаль только, что она совсем не выходит из дома. Пусть мои слова не покажутся неприятными: тут бы надо приложить усилия, ты должен заставить ее двигаться, как говорится, насыпать ей соли на хвост. – Его слова были Виктору слегка неприятны. Он стал отпирать дверь. – А с какой стати она хранит твои вещи? В отъезде был?

Мюриель не сказала ему правды только потому, что ей не представилось такой возможности, подумал Виктор. Когда он был еще маленьким, то терпеть не мог, когда родители начинали вспоминать о времени до его появления на свет. Ему была нестерпима мысль, что существовало время, когда его не было, и, когда мать начинала этот разговор, он начинал плакать и топать ногами. Это было его первым воспоминанием о вспышках гнева. Поскольку то время небытия было невыносимым, он начал говорить, что был в Новой Зеландии. Когда мать говорила «до твоего рождения», он поправлял ее, говорил, что был там. И теперь сказал это Джаппу.

– Я надолго уезжал. Был в Новой Зеландии.

– Вот как? – сказал Джапп. – Замечательно. Превосходно. Что ж, давай поглядим. Посмотрим на кое-что из движимости.

Он стал расхаживать среди мебели, отдергивал золотистые домотканые шторы, теперь превратившиеся в пыльные тряпки, закинул в угол занавески с красными и зелеными квадратами на черно-белом фоне, когда-то находившиеся в детской. Джапп по-хозяйски заглядывал под столешницы, стучал по поверхностям длинным ногтем. Виктор подумал, не опасается ли он личинок древоточца. Старьевщик даже подвигал взад-вперед инвалидное кресло, словно баюкая ребенка. Дженнер обратил внимание, что оно той же марки, что и у Дэвида, хотя его кресло походило на последнюю модель. Наконец Джапп выпятил нижнюю губу:

– Я вот что скажу тебе – даю за все четыреста фунтов.

Виктор был разочарован. Новая мебель, он видел в витринах магазинов, была очень дорогой. И даже бывшая в употреблении тоже взлетела в цене. Да ведь когда он хотел купить кое-что для своей квартиры, перекупщики не могли продать старые буфеты и обеденные столы. Положение вещей изменилось. Один только гарнитур из трех предметов наверняка стоил четыреста фунтов.

– Пятьсот, – сказал Виктор.

– Погоди-погоди! Мне нужно хорошо заплатить человеку, чтобы он приехал со мной сюда и погрузил все это. Нужно заплатить за бензин и амортизацию грузовика. Нужно полдня не появляться в магазине.

Джапп достал еще одну мятную конфету, посмотрел на нее и сунул в карман.

– Думаю, что одно инвалидное кресло потянет сотню, – заметил Виктор. – Посмотрите, оно почти новое.

– Скажу тебе честно, петушок: спрос на инвалидные кресла сейчас невелик. Подвешивание инвалидных колясок на цепи с потолка в комнате отдыха в Эктоне не прижилось, ведь это нельзя назвать шиком, верно? Четыреста двадцать.

Они сошлись на четырехстах сорока, и Джапп сообщил, что приедет забрать мебель в следующую среду. Посмотрел на выросшую траву в саду Мюриель и заметил, что хорошо бы здесь поселить львицу с детенышами. Виктор снова вошел в дом. Мюриель мыла чайную посуду. Вымыла чашку, ополоснула ее, вытерла посудным полотенцем, поставила в шкаф и принялась за блюдце. Виктор сказал, что ему нужно в туалет, пошел по коридору, поднялся по лестнице с красной ковровой дорожкой. Нельзя было сказать, что здесь ничто не изменилось с тех пор, когда он проделал этот путь чуть меньше одиннадцати лет назад в поисках «люгера». В доме стало заметно грязнее. Неужели работой по дому занимался Сидни? Или просто Мюриель после его смерти ничего не делала? Некогда блестящие края лестничных ступенек теперь лежали под слоем серой пыли, и дорожка была покрыта толстой коркой грязи, состоящей главным образом из волос, видимо, принадлежавших Мюриель, выпавших и брошенных лежать здесь годами. Снаружи светило солнце, совсем как в тот вечер, когда он отпер дверь ключом, изготовленным им в скобяной лавке, пользуясь тем, что тетя и мать поехали проведать Сидни в больнице, и, как в тот вечер, дом был мрачен и тих. Сейчас этот день словно бы повторился. Здесь все так же было тихо и мрачно. Скорее всего, за все эти годы окна так ни разу и не открывали. В воздухе по-прежнему стоял запах камфары, и с ним смешивался резкий, кислый запах пыли.