Индийская принцесса - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Маргарет Кей cтр.№ 25

– В военном городке есть одна: «Джобблинг и сыновья, фармацевты», где все сахибы и мем-сахибы покупают зубной порошок, лосьон для волос и разные патентованные медикаменты из Билайта. Но рана ни при каких обстоятельствах не позволит вам поехать самому.

– Возможно. Однако любой, кого пошлют сюда, привезет с собой бумагу с составленным мною списком необходимых лекарств. Завтра утром я наведаюсь в аптеку, узнаю, какими медикаментами там торгуют, а также попробую наладить добрые отношения с управляющим лавки.

Гобинд покинул Ахмадабад вскоре после полудня, взяв с собой набор таблеток и микстур, купленных по совету евразийца мистера Перейры, управляющего ахмадабадским филиалом фирмы «Джобблинг и сыновья», с которым он быстро установил дружеские отношения. Аш вернулся из части вовремя, чтобы проводить гостя, и они коротко переговорили на веранде, после чего Гобинд и Манилал, вместе с присланным Сарджи шикари по имени Букта, собиравшимся проводить их до Бхитхора через Паланпор и предгорья Абу, двинулись верхом прочь от бунгало и скрылись среди огненных деревьев, растущих вдоль длинной дороги военного городка.

Через два дня Сарджи запиской известил Аша, что шикари вернулся, оставив хакима со слугой в миле от границы Бхитхора. Хаким щедро вознаградил Букту за оказанную услугу и на словах передал Пеламу-сахибу, что будет денно и нощно молиться, чтобы боги даровали сахибу здоровье и удачу во всех делах и чтобы все шло гладко в ближайшие месяцы. Благочестивая надежда, не требующая расшифровки.

По мере того как дни становились жарче, Аш вставал утром все раньше и раньше, чтобы успеть выгулять Дагобаза час-другой перед рутинным времяпрепровождением в конюшне и канцелярской работой, которой стало больше после окончания сезонных учений. Вечерами он обычно играл в поло. Эта игра, только начавшая входить в моду, когда он вступил в корпус разведчиков, распространилась по всей Индии с быстротой огня – теперь даже кавалерийские полки на юге страны увлеклись поло, и Аш, знавший в нем толк, был очень востребован.

Посему он был занят с утра до вечера – к счастью для него, хотя он не понимал своего счастья и, наверное, отказался бы понять, укажи ему кто на это. Каждодневные дела отвлекали Аша от мыслей о возможной участи Джули и утомляли настолько, что по ночам он спал, а не доводил себя до нервного истощения тревожными раздумьями над письмом Кака-джи и ужасными предположениями, из него вытекающими. Тяжелая работа и изнурительные физические упражнения служили своеобразным болеутоляющим средством, за которое ему следовало бы благодарить небо.

Махду через посредство базарного письмописца сообщил, что благополучно добрался до места назначения и рад снова оказаться в Мансере. Он пребывает в добром здравии и надеется, что Аш тоже и что Гул Баз присматривает за ним должным образом. Вся его семья (у него появилось еще три внука, два из них – мальчики) шлет Ашу искренние пожелания крепкого здоровья, счастья, благополучия и т. д., и т. д.

Аш написал ответное письмо, но не упомянул о визите Гобинда. Как ни странно, ни словом не обмолвился о нем и Гул Баз, который выполнил свое обещание и написал старику, дабы сообщить последние новости о Пеламе-сахибе и заверить Махду, что у них все в порядке. Правда, Гул Баз обошел данное обстоятельство молчанием чисто интуитивно – ни Аш, ни Гобинд не советовали ему помалкивать об этом. Но он тоже был встревожен.

Гул Баз, как и Махду, питал глубокое недоверие к Бхитхору и не хотел, чтобы сахиба снова вовлекли в какие-либо дела, связанные с этим беззаконным и зловещим княжеством беспринципного правителя. Однако он опасался, что именно это и старается сделать хаким из Каридкота, хотя зачем и каким образом, он понятия не имел (Гул Баз знал об Аше гораздо меньше, чем Махду, а мудрый старик ни с кем не делился некоторыми своими подозрениями).

Казалось бы, тревога, вызванная у него неожиданным визитом Гобинда, должна была утихнуть после отъезда последнего. Но этого не произошло, так как Гул Баз заметил, что сахиб взял за обыкновение делать множество мелких покупок в одной ангрези-аптеке – той самой лавке, куда по случайному стечению обстоятельств (или не по случайному?) наведывался хаким утром перед отъездом и где, по словам возницы наемной тонги (болтливого парня, впоследствии допрошенного Гул Базом), провел более получаса за разговором с управляющим и в конечном счете купил ряд иностранных лекарств.

Сам по себе этот факт не казался странным, поскольку ни для кого не являлось секретом, что хаким послан лечить рану Бхитхора, которого не так давно исцелил от мучительного недуга и глубоко впечатлил своими способностями. Но с чего вдруг сахиб, обладающий отличным здоровьем, начал делать в аптеке покупки по три-четыре раза на неделе, если раньше всегда предоставлял Гул Базу обеспечивать его мылом, зубным порошком и тому подобными вещами?

Гул Базу все это не нравилось. Но он ничего не мог поделать и не желал ни с кем обсуждать сей вопрос. Ему оставалось лишь помалкивать и вопреки всему надеяться, что в скором времени из Мардана придет приказ, призывающий сахиба обратно в корпус разведчиков и на северо-западную границу. Гул Баз тоже рвался поскорее убраться отсюда и страшно тосковал по своим родным краям и родному языку.

Однако Аш, совсем недавно одержимый столь же страстным желанием поскорее распрощаться с Гуджаратом, внезапно испугался, как бы не пришлось уехать отсюда в ближайшем будущем: если его вызовут в Мардан прежде, чем Гобинду удастся тайно передать вести из Бхитхора, он, вполне вероятно, так и не узнает о произошедших там событиях и не сможет сообщить Кака-джи о положении дел или помочь чем-нибудь.

Эта мысль казалась настолько невыносимой, что в настоящее время Аш испытал бы облегчение, если бы узнал, что должен прослужить в Гуджарате еще пять лет, или даже десять, или двадцать. Уехать сейчас значило бы бросить Джули именно тогда, когда она нуждается в помощи больше всего и когда самая ее жизнь может зависеть от его присутствия здесь, в Ахмадабаде, и готовности прийти к ней на помощь.

Он уже дважды бросал Джули: сначала в Гулкоте, когда она была ребенком, а потом в Бхитхоре – хотя в последнем случае решительно против собственной воли. Он не сделает этого в третий раз. Но если ему прикажут вернуться в Мардан – что тогда? Имеет ли смысл послать Уолли и Уиграму Бэтти письмо с просьбой употребить все свое влияние, чтобы приказ о его возвращении отсрочили, коли им станет известно, что такая возможность рассматривается? С другой стороны, сообщив обоим о страстном желании поскорее вернуться в корпус, как он теперь собирается объяснить столь резкую перемену настроения? «Извините, я не могу сказать, почему я передумал и не хочу возвращаться в корпус, но вы просто поверьте на слово, что мне крайне необходимо задержаться здесь на некоторое время…»

Они решат, что Аш заболел или спятил, а Уолли посчитает, что уж он-то вправе знать правду. Но открыть правду нельзя, а значит, писать не имеет смысла.

Аш искал утешения в надежде. При удачном раскладе «оловянные боги», изгнавшие его в Гуджарат, вообще забыли о нем и не вспомнят. Или, что еще лучше, Гобинд сумеет связаться с ним и сообщит, что их страхи оказались беспочвенными и на самом деле у обеих рани Бхитхора все в порядке, а тогда будет неважно, как скоро его отзовут обратно в корпус. На самом деле чем скорее, тем лучше, потому что последнее письмо Уолли усилило в нем желание вернуться в Мардан почти в той же мере, в какой письмо Кака-джи отбило охоту уезжать из Ахмадабада.