Индийская принцесса - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Маргарет Кей cтр.№ 150

Возможно, благодаря усилиям, приложенным в этом направлении, они сумеют преодолеть все трудности и уцелеть там, где материальные стены из кирпича и штукатурки в случае вооруженного нападения выстоят всего лишь пару часов. Поэтому Уильям отнесся к идее строительства складов не так восторженно, как надеялся Уолли, хотя и пообещал выведать мнение сэра Луи на сей счет и, похоже, считал вполне вероятным, что тот отреагирует положительно: в конце концов, оборона или нет, им действительно нужно запастись фуражом на несколько месяцев, пока Кабул будет лежать под снегом. Но с другой стороны, до зимы еще далеко.

Прохладное отношение Уильяма к «превосходному плану» расстроило Уолли, но он утешился мыслью, что, если сэр Луи согласится и эмир даст разрешение, на строительство уйдет немного времени. А как только склады будут готовы, он станет гораздо меньше беспокоиться за своих солдат и офицеров, за безопасность и благополучие которых несет личную ответственность и которые в свою очередь обязаны защищать всех до единого людей на территории миссии, начиная от посланника и кончая самым ничтожным метельщиком.

Позже, возвращаясь в офицерское собрание после разговора с джамадаром Дживанд Сингхом насчет снаряжения группы фуражиров, он бросил взгляд на дом мунши и с удовлетворением увидел, что глиняная ваза сдвинута с середины подоконника в правый угол, что означало «могу сделать» (ваза в левом углу означала обратное).

Уолли вернулся в резиденцию, насвистывая «Маленького менестреля», и, поднявшись в свои комнаты, убрал пять апельсинов, выложенных немного раньше на окно гостиной.

В тот вечер посланник отправился стрелять куропаток и взял с собой секретаря, а лейтенант Гамильтон и майор медицинской службы Келли, не приглашенные на охоту, в сопровождении двух соваров и неизбежной афганской охраны выехали из крепости и двинулись вдоль берега реки Кабул к старому британскому военному городку близ Шерпура.

Погода стояла теплая и ясная; ветер едва дул, но легких дуновений хватило, чтобы пыль поднялась с земли и повисла в воздухе тончайшей пеленой, и закат даже при безоблачном небе был одним из самых живописных, какие Уолли созерцал когда-либо.

Видевший Кабул только в разгар лета, он никогда не понимал, почему Аш в таком восторге от него, и мог лишь предположить, что, поскольку друг влюблен и живет там с Джули, он смотрит на все сквозь розовые очки – так тысячам влюбленных, проводящих медовый месяц в дешевых меблированных комнатах, сырые приморские городишки или туманные индустриальные города представляются райскими садами.

Снежные пики, конечно, хороши, но ни один из них, по мнению Уолли, не шел ни в какое сравнение с ошеломляюще прекрасной горой Нангапарбат, «Нагой богиней», какой он впервые увидел ее на закате с горного склона над Барамуллой. Ему также никогда не пришло бы в голову сравнивать равнины вокруг Кабула с пленяющей воображение Кашмирской долиной с ее озерами, испещренными лотосом, извилистыми ручьями, затененными ивняком, обилием цветов и деревьев, могольскими садами. Но сейчас у него вдруг словно открылись глаза, и он впервые увидел Кабул и окрестности не как суровую безотрадную местность с преобладанием серовато-коричневых тонов, но как дивный край, красивый дикой, живописной красотой, от которой дух захватывает.

Сочетание заката, пыли и дыма костров превратило долину в золотое море, из которого ближние каменистые холмы и зубчатые оснеженные гряды поодаль вздымались ярусами блистающего великолепия, облитые пламенем догорающего дня и пылающие, точно драгоценности Савы, на фоне опалового неба. Возносящиеся к небу остроконечные вершины походили на шпили и башни некоего мифического города – Валгаллы или Небесного Иерусалима…

– «А город был чистое золото, подобен чистому стеклу. Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями» [40] ,– тихо пробормотал Уолли.

– Что ты сказал? – спросил Рози, оборачиваясь.

Уолли покраснел и сконфуженно ответил:

– Да так, ничего… Я имел в виду, это похоже на описание Святого Города, правда ведь? Ну, из «Откровения». В смысле, горы. Там еще говорится про яспис, сапфир, халкидон, хризолит, аметист… и жемчужные ворота…

Его спутник обозрел окрестности и, обладая умом более прозаичным, заметил, что ему это больше напоминает эффектную смену декораций в пантомиме. «Мило», – одобрил Рози и добавил, что он в жизни не поверил бы, что этот Богом забытый уголок мира может выглядеть совсем не отталкивающе.

– Аш часто говорил о горе Дур-Хайма, – задумчиво произнес Уолли, не сводя завороженного взгляда с блистающего великолепия снежных пиков. – Далекие Шатры… Я никогда прежде не понимал…

Он умолк, и Рози с любопытством спросил:

– Ты, случайно, не Панди Мартина имеешь в виду? Вы с ним вроде дружили?

– Дружим, – коротко поправил Уолли.

Он не собирался упоминать имя Аша и разозлился на свой болтливый язык: хотя Рози никогда не служил с Ашем, он наверняка много слышал о нем и мог начать задавать неуместные вопросы о нынешнем местонахождении Аша.

– Незаурядный малый, по общему мнению, – заметил Рози. – Я встречался с ним лишь однажды, в семьдесят четвертом году, – он появился в Мардане с тяжелым ранением головы, и мне пришлось его латать. Тогда, помнится, я уже год как служил в корпусе. Он мало разговаривал. Но в ту пору Панди был не в лучшей форме, а как только он оправился, его спешно отправили в Равалпинди. Но я слышал, одно время он жил в Кабуле, а потому предположил, что гора, о которой он говорил тебе, находится здесь. Они великолепны, правда?

Уолли кивнул и не стал опровергать предположение насчет Дур-Хаймы. Он погрузился в молчание, созерцая величественную панораму Гиндукуша, явленную взору в мельчайших деталях с поразительной ясностью: даже самые мелкие складки, самые незначительные зубцы, все до единого ущелья и высокие пики виделись так отчетливо, словно он смотрел на них в бинокль – или через око Божье. И внезапно он понял, что это один из тех моментов, которые по неизвестной причине запоминаются навсегда, намертво врезаясь в память, и остаются с человеком, когда воспоминания о многих более важных минутах жизни тускнеют, блекнут и бесследно исчезают.

Свет угасал, и долина погружалась в тень, а высокие снежные гребни загорались ярким пламенем. Уолли вдруг пришло в голову, что он никогда прежде не сознавал, сколь прекрасен этот мир, сколь чудесен. Пусть человек изо всех сил старается испортить и осквернить его, но каждый куст, каждый камень и каждая сухая ветка по-прежнему «пылают огнем Божьим». «Ах, как хорошо быть живым!» – подумал Уолли, внезапно охваченный ликованием и восторгом, наполнившими душу уверенностью, что он будет жить вечно…

Деликатное покашливание одного из соваров вернуло его на землю и напомнило, что кроме Амброуза Келли здесь присутствуют и другие люди, а также что сейчас Рамадан, а потому эскорту и афганской охране не терпится вернуться в казармы вовремя, чтобы успеть прочитать обычные вечерние молитвы, прежде чем заход солнца позволит разговеться.