Шепот небес - читать онлайн книгу. Автор: Кэндис Проктор cтр.№ 37

Отправляясь на прогулку в пещеры, Джесси думала, что сможет держать свои чувства под контролем, сумеет побороть в себе физическое влечение к грубому ирландцу, мятежнику, преступнику, каторжнику… Она считала, что способна подавить свои эмоции. Но Джесси не могла предусмотреть, что окажется на лопатках, прижатой к земле его сильным мускулистым телом. А потом его губы потянутся к ее губам, и они едва не сольются в страстном поцелуе. В пещере на Джесси нахлынули такие сильные чувства, она ощутила такой безумный порыв страсти, что не смогла скрыть своего состояния. По глазам Лукаса она видела, что он испытывает то же самое.

Он пожирал ее жадным взглядом и дрожал всем телом от возбуждения. Лукас, несомненно, хотел ее. Хотел так неистово, что его страсть взволновала и испугала ее. Впрочем, она всегда догадывалась, что он испытывает к ней влечение. Недаром от одного его жгучего взгляда у нее сжималось сердце и начинала бурлить кровь. Его улыбка разжигала в ней желание и будила греховные мысли.

Они слишком близко подошли к краю пропасти. Лукас не сомневался, что Джесси уступила бы ему, если бы он поцеловал ее. Но он вовремя остановился, потому что иначе могли возникнуть непоправимые последствия.

Джесси оперлась ладонями о валун, острые края которого впивались в ее тело. Она очень надеялась, что они сделают вид, будто ничего не произошло, и станут дальше общаться как ни в чем не бывало. Но Джесси не учла прямого правдивого нрава Лукаса. Он не играл по правилам, принятым в светском обществе, и всегда шел до конца, выясняя отношения.

– В том обществе, в котором я живу, не принято говорить на подобные темы, – заметила Джесси. Ее негромкий голос почти заглушал шум водопада и кваканье лягушек. – Если кто-то допускает неловкость или поступает не совсем благопристойно, остальные делают вид, что ничего не случилось.

– Вы хотите, чтобы мы с вами тоже закрыли глаза на правду?

Во взгляде Лукаса читался вызов. Джесси вгляделась в его мужественное лицо с высокими скулами, и в ней что-то дрогнуло. Она задержала дыхание, стараясь унять боль, пронзившую ее сердце, хотя уже догадывалась, что боль будет только нарастать с каждым днем.

– Но ведь ничего особенного не произошло, – пожала она плечами. – Я поскользнулась, вы хотели подхватить меня, и мы вместе упали. Вот и все.

– Вы правы, – подтвердил он и направился к ней. Джесси наблюдала за тем, как Лукас, не сводя с нее жгучего взгляда, перепрыгивает с камня на камень, постепенно приближаясь к ней. – Вы правы, – повторил Лукас, остановившись на вершине высокого валуна, находившегося рядом с тем, на котором сидела Джесси. Чтобы взглянуть на Лукаса, ей пришлось запрокинуть голову. – Действительно не произошло ничего особенного с того дня, когда вы впервые увидели меня в карьере, принадлежащем вашему брату. Потом вы приходили в конюшню, чтобы посмотреть, как я занимаюсь выездкой норовистого ирландского жеребца, которого вы купили. А через некоторое время мы совершили поездку в Бухту кораблекрушений. И во время нашей прогулки, казалось бы, тоже не произошло ничего особенного. Но только потому, что мы с вами всегда оставались начеку и боялись позволить себе лишнее. Если мы потеряем бдительность, произойдет непоправимое, и нам обоим – вам и мне – придется дорого заплатить за то, что может случиться.

Джесси потупила взор и стала внимательно рассматривать свои сцепленные руки, лежавшие на коленях.

– Уоррик обратился к губернатору с просьбой даровать вам полное, безусловное помилование за то, что вы спасли меня от беглых каторжников. Как только вы его получите – сможете уехать отсюда.

Джесси искренне хотела, чтобы Лукас оказался далеко-далеко от острова Тасмания, на котором она жила, и чтобы они больше никогда не встретились.

– Меня не помилуют, – заверил Лукас, и на его скулах заходили желваки.

– Почему вы так уверены?

– Потому что я знаю.

Страшные подозрения закрались в душу Джесси. А что, если Галлахер – жестокий беспощадный убийца?

– За что вас сослали на каторгу?

Лукас криво усмехнулся.

– За принадлежность к нелегальному обществу.

– И вы действительно состояли его членом?

Лукас отвернулся и стал разглядывать противоположный берег.

– Да, и довольно активным.

– И все же я не понимаю, почему вы считаете, что вас не могут помиловать.

– Вот увидите. Вашему брату откажут в ходатайстве.

Джесси испытующе посмотрела на Лукаса. Ей очень хотелось узнать о нем побольше, чтобы лучше понять.

– За что вас высекли плетьми? – спросила она.

Она думала, что ее бестактный вопрос обидит его, но он только спокойно пожал плечами.

– Секли меня не один раз. Всех проступков не упомнишь. За неповиновение обычно наказывают пятьюдесятью ударами плетью, а за простое ругательство – двадцатью пятью.

– Расскажите о вашем самом серьезном проступке.

Лукас не сразу ответил. Некоторое время он сосредоточенно молчал. Тишину нарушали шум водопада и крики какаду, доносившиеся из глубины леса.

– Самый серьезный проступок? – наконец переспросил Лукас, надвинув широкополую шляпу на глаза. – Пожалуй, покушение на убийство надзирателя.

– Но почему вы хотели его убить?

Лукас невесело засмеялся.

– Потому что я жестокая ирландская скотина, конечно.

– Нет, вы вовсе не жестоки.

– Вы так считаете? Ну хорошо, я расскажу вам о своих злоключениях. Когда я попал на каторгу, меня сначала послали работать в полковые конюшни в Хобарте. Люди там имеют невысокое мнение об ирландцах.

Джесси почувствовала, как комок подступил к ее горлу. Она слышала о том, как жестоко военные расквартированного в Хобарте полка обращаются с каторжниками, особенно с теми, кто родом из Ирландии.

– Каторжникам там разрешалось получать одно письмо в два месяца, – продолжал Лукас.

– Как бесчеловечно!

Лукас бросил на Джесси насмешливый взгляд.

– Не забывайте, что каторга – один из видов наказания. И здесь с нами никто не обязан нянчиться. Нечто подобное нам часто повторял один надзиратель в Хобарте. До сих пор я вспоминаю его каждый раз, когда вижу яйцо. – Лукас улыбнулся. – Англичанин-надзиратель, огромный безобразный детина по имени Лео Лэм!.. – Лукас помолчал, улыбка исчезла с его лица, когда в памяти ожили неприятные воспоминания о недавнем прошлом. Нахмурившись, он стал рассказывать дальше: – И вот Лео Лэм любил издеваться над «особенными преступниками». Так он называл тех, кто умел читать, писать и обладал грамотной речью. Лэм считал, что таких людей надо подвергать особым унижениям. Он попортил мне много крови.

Джесси судорожно сжала кулаки, так что ногти впились в ладони. Она знала, что надсмотрщик может превратить жизнь каторжника в настоящий ад. У него всегда есть повод придраться к бесправному человеку и назначить двадцать пять ударов плетью просто за улыбку.