Соперницы - читать онлайн книгу. Автор: Джессика Мэннинг cтр.№ 9

Блез переместился за массивную колонну в надежде, что, выйдя из поля зрения хозяина, он тем самым избежит его гнева. Но спасло его не это, а дочь герцога Алиса.

.– Что слышно с причала, папа?

– Пока ничего, дорогая, – нежно ответил Дювалон, и с его лица сошло выражение негодования. Он улыбнулся, радуясь появлению дочери. Он боготворил свою дочь. И она, хотя сам бы он этого никогда не признал, была единственным светлым пятном в его серой и лишенной любви жизни.

Алисе было всего пятнадцать, но она была очень красивой и уже вполне сформировавшейся женщиной. Она унаследовала от отца суровые черты лица, которые были несколько смягчены мамиными зелеными глазами, волосами цвета спелого ореха и красивым полным ртом, который в любую секунду был готов расплыться в очаровательной улыбке.

Она обняла отца, махнув за спиной Блезу, чтобы тот ретировался. Алиса взяла отца за руку и посмотрела ему в глаза.

– Перестань хмуриться, папочка. Пароход все равно придет, а ужин может и подождать. Ты ведь не можешь контролировать все на свете.

– К сожалению, не могу, – неохотно согласился герцог, принимая слова дочери совершенно серьезно.

Они вошли в дом, и Александр Дювалон снова посмотрел на сверкающий клык крюка для люстры. Взгляд его потемнел.

– Ах, папа, перестань беспокоиться из-за этой люстры, до бала еще уйма времени.

– Но раньше они никогда не подводили меня. Всегда все делали вовремя, а тут такая задержка.

– Но ведь это же особый заказ, папа. Наверняка им понадобилось больше времени, чтобы разработать проект. Может быть, люстра прибудет сегодня вместе с мамой и Филиппом.

– Я не питаю таких иллюзий, доченька.

Алиса вздохнула и, взяв отца под руку, повела его в библиотеку. Она очень любила отца, но не всегда одобряла его поступки и поведение. В частности, ей совершенно не импонировала его манера общения с рабами, его жесткость в отношении матери и то, как он лепил Филиппа по своему образу и подобию. Она прекрасно знала, что ее умение манипулировать отцом скрашивало немало жизней в этом поместье.

В кабинете она налила отцу виски и переключила разговор на другую тему.

– Жду не дождусь бала, – начала она с наигранным энтузиазмом.

– Еще бы, ведь на бал приедут все холостяки округи.

Алиса скривила губки, предусмотрительно отвернувшись от отца. А тот, ничего не заметив, перечислял гостей:

– Луи Перро, самый красивый парень в округе, Пьер Листе, лучший фехтовальщик Нового Орлеана, Фердинанд де Моралес, самый благородный из всех приглашенных гостей. Eго отец – дальний родственник младшего брата короля Испанин. Жан Батист Тремуле, очень спортивный молодой человек. Шарль Данзак, настоящий ученый из древнего европейского рода. Жан Франсуа Фрэри, потрясающие манеры, просто потрясающие! – Герцог вскинул бровь и недовольно посмотрел на дочь, удивленный отсутствием интереса при обсуждении такого важного вопроса. – Это еще не все, птенчик, будут также Робен Арсэн, лучший танцор штата, и близняшки Баллард: Андрэ и Арсьен.

– Папа, – взмолилась Алиса, – я знаю, кто приедет.

Но герцог пропустил мимо ушей возглас дочери, подлив себе в стакан виски. Он собирался подобрать дочери мужа точно также, как себе жену – в соответствии со значимостью родословной, величиной счета в банке или, на худой конец, как в случае с Анриеттой, размером недвижимости. Он был заведомо уверен, что Алиса будет любить того, кого он ей выберет.

– Я чуть не забыл Жильбера Гадобера, – продолжил он, как ни в чем не бывало. – Этот молодой человек сочетает в себе все вышеперечисленные качества.

– Жильбер! – воскликнула Алиса. – Но он же такой некрасивый! Ты ведь не хочешь некрасивых внуков, не правда ли, папочка? – И прежде чем герцог смог возразить ей, Алиса чмокнула его в щеку и убежала, сказав, что узнает последние новости о пароходе. Александр Дювалон вздохнул, провожая дочь взглядом. Неодобрительно качая головой, он налил себе третий стакан виски и, прищурившись, посмотрел сквозь него на свет.

В это время на плантации Вильнев дверь дома отворилась и молодой раб Азби вбежал на кухню.

– Мама, мама, тумана почти нет. Пароход точно скоро будет.

Его мать Лилиан, которая как раз доставала свежевыпеченный каравай из печи, вздрогнула и уронила хлеб на пол. Каравай приземлился на верхушку, что вызвало у женщины еще больше недовольства.

– Ну вот, Азби, посмотри, что я из-за тебя сделала! Перевернутый каравай означает приближение дьявола.

Она подобрала хлеб и положила его на стол.

– Сколько раз я тебя просила не кричать в доме. Месье Филипп, будь он сейчас здесь, попросту выпорол бы тебя. – С этими словами она взяла щепотку соли и посыпала ею вокруг хлеба в надежде отвратить грядущее зло.

Лилиан посмотрела на сына, и взгляд ее смягчился. Азби было всего семь, и он был единственной радостью в ее жизни. Она готова была ради него на все. Его кожа была словно золотой, а волосы смешно топорщились палочками корицы в разные стороны. Но глаза его были светло-серыми, что придавало его взгляду сюрреалистические черты. Его смешливые губы, казалось, были предназначены для ухмылок. Сейчас уголки его губ опустились, а глаза наполнились слезами, засияв, словно начищенное серебро.

– Но ведь месье Филиппа здесь нет, – попытался запротестовать мальчик.

Лилиан, готовая разреветься сама, опустилась на колени и обняла сына.

– Но он скоро приедет, – мягко сказала она, и ее глаза встретились с глазами сына, – а ты прекрасно знаешь, что когда он приедет, то будет проводить много времени здесь, чтобы следить за нами, ниггерами.

Азби понимал, что мама специально говорит с ним так, поэтому выдавил из себя улыбку. И еще он прекрасно знал, как мама не любит визиты месье Филиппа. И хотя ему в силу возраста были непонятны очевидные особенности их взаимоотношений, он знал, что месье Филипп Дювалон использует Лилиан как наложницу. И еще он точно знал, что его матери это очень не нравится.

– Сядь, Азби, – сказала Лилиан с любовью, – я тебе сделаю бутерброд с маслом и медом.

Мальчик смотрел на маму с обожанием. Она была единственным живым существом в этом жестоком мире, которое любило и защищало его от всех мерзостей тяжелой судьбы раба.

– Мама, ты самая красивая мама в мире.

Слова сына тронули Лилиан, хотя бывали времена, когда она готова была эту свою красоту проклясть. Ей исполнился лишь двадцать один год, и она была квартеронкой, дочерью мулата и белого, то есть имела четверть негритянской крови и взяла лучшее от всех. Кожа ее была золотисто-коричневой, а тяжелые длинные вьющиеся волосы, которые она всегда прятала в пучке на затылке, каштановыми. Глаза, словно чуть вздернутые по краям, точно две миндалины, смотрели на мир сапфирами радужки. Ее точеная фигура с пышными грудью и бедрами, осиной талией и длинными стройными ногами заставляла мужчин всех цветов провожать ее жадными взглядами, а женщин неодобрительно щелкать языками.