Свободная любовь. Очарование греха - читать онлайн книгу. Автор: Якоб Вассерман cтр.№ 29

— Это правда.

— Итак, держите голову выше и — доброй ночи! Гудштикер ушел, крепко пожав ему руку.

Но эта ночь не была доброю для Анзельма. Усталый, равнодушный ко всему, со смутной жаждой мести кому-то, он последовал за позвавшей его уличной женщиной, у которой и провел ночь. Он был неистов в постели с нею, как никогда прежде, требуя от нее абсолютного подчинения, заставлял терпеть боль и унижал словесно. К утру бедняжка была в синяках и кровоподтеках, однако смятая купюра, оставленная Вандерером на столе, заставила женщину поскорее забыть о странном клиенте.

Рената догадалась о случившемся. Когда Вандерер на следующий день около полудня вошел в комнату, она почувствовала это в воздухе, если бы даже не взглянула на его измятое, мрачное, раскаивающееся лицо. У нее не оставалось сомнения в том, что годы до знакомства с нею он проводил с публичными женщинами. Эту мысль Рената однажды выразила в письме к Гудштикеру, не называя личностей. Он ответил ей: «Так поступают все». Солнце ярко светило, когда Рената вышла из дому. Полной грудью вдыхала она весенний воздух. Перед нею расстилался подернутый золотистою дымкой ландшафт парка. Рената раскрыла белый кружевной зонтик, грациозно приподняла платье и медленно пустилась в путь. Трое великовозрастных гимназистов остановились и, вытаращив глаза, смотрели на нее с кисловатыми улыбками на белых как мел лицах. Пожилой господин с огромным зонтиком обернулся и тоже долго смотрел на нее. Изящество и спокойное благородство всего ее существа как-то особенно оттенялись декорацией радостного весеннего дня. Ее стройная, тонкая и нервная фигура в плотно облегающем черном платье красиво выделялась среди пестрой будничной толпы прохожих. Белая перчатка, приподнимавшая платье, казалась издали гигантской жемчужиной; нижняя юбка была отделана блестящей вышивкой, а на простенькой шляпе был зеленый бант из лент. Всего в нескольких шагах отсюда жила Елена Брозам, и Рената пошла к ней, ощущая смутную потребность поговорить с женщиной. Поднявшись на первую лестницу, она остановилась. В ее воспоминании с поразительной живостью воскресли впечатления того дня, когда она в последний раз была здесь.

Елена была дома. Своей кошачьей походкой она вышла навстречу гостье и казалась смущенной. Голос ее звучал неестественно звонко, словно она хотела казаться более обрадованной, чем была на самом деле.

— Вас ли я вижу? Однако вид у вас неважный, вы так бледны.

— Вы тоже изменились, — сказала Рената, — но неужели у меня действительно такой плохой вид? — с ребяческим испугом прибавила она, оглядывая прихожую в поисках зеркала.

Они с напускной веселостью заговорили о разных пустяках, и Ренате с каждой минутой становилось все тягостнее сидеть здесь как бы в роли просительницы, которая не решается просить. Она заговорила о Гуд-штикере, но Елена отнеслась к этой теме так враждебно, что Рената с искренним удивлением взглянула в узкое и несколько жесткое лицо молодой женщины. Рената знала ее до замужества. Что сталось с этим свежим, задорным, беззаботным существом!

— Гудштикер напоминает мне те сахарные головы, которые выставлены в витринах бакалейных лавок, — холодно сказала Елена. — Когда подойдешь к ним ближе, то оказывается, что они сделаны из гипса или из лакированного дерева.

Рената хотела возразить, но сдержалась. Через несколько минут вошел доктор. Атмосфера в его присутствии сделалась еще холоднее. Он приветствовал Ренату крепким рукопожатием, изрек несколько банальных замечаний, а в заключение бестактно сказал:

— Не опрометчиво ли вы поступили тогда, фрейлейн Фукс, покинув дом ваших родителей? Сейчас вы были бы герцогиней.

Когда Рената вышла на улицу, мысли путались в ее голове. Она думала: «Чем больше я узнаю мужчин, тем лучше понимаю несчастных женщин». О Елене можно было сказать, что она походила на разбитую, некогда дорогую вазу. А что сказать о других? О тех, которые обращаются в черепки, прежде чем чья-нибудь рука украсит их причудливыми узорами?..

Задумавшись, она не заметила, как очутилась на улице Марии Терезии, перед родительским домом. Он был пуст. На дворе перед конюшней веселились кошка и два маленьких смешных котенка; розовый отблеск зари играл на их шелковистой шерсти.

Ренате вспомнилась когда-то виденная лубочная картинка: босой мальчик стоит, прислонившись к колонне дворца, и умильно смотрит на освещенные окна. Под картинкой было подписано: «Нищий у дверей богача».

Рената очень устала и села в трамвай. Окруженная безмолвными людьми, имевшими вид запертых шкафов, она испытывала странное чувство, как будто с этого дня в жизни ее должен совершиться поворот. Это ощущение усилилось, когда она вернулась в квартиру Ванде-рера, которая показалась ей чужой и отталкивающей.

Анзельм сидел у окна и смотрел в книгу. Но Рената знала, что он только делает вид, что читает, потому что читать было темно. Зловещее предчувствие сжало ей сердце. Глаза Анзельма с болезненным напряжением вглядывались в страницу книги, которую он не переворачивал. Его губы дергались. Он притворялся, что не заметил прихода Ренаты. Во всем его поведении было что-то подозрительное и виноватое. Анге-лус радостно бросился навстречу девушке, обнимая ее лапами и стараясь лизнуть в лицо.

Рената разделась и зажгла лампу. Когда она подошла к письменному столу, ей все стало ясно. Замок ящика, куда она прятала свои письма, был взломан, и все письма перерыты; письма Гудштикера, лежавшие прежде снизу, находились теперь наверху.

В первую минуту она как будто оцепенела. Ванде-рер, оставив книгу, возился теперь со шнурками шторы, пытаясь опустить ее. Наконец, вне себя от гнева и отвращения, Рената сказала хриплым голосом:

— Что ты сделал?

Анзельм опустил руки и вышел из-за гардины, как бы служившей ему убежищем. Глаза его блестели и блуждали, как у пьяного или у помешанного. Он боязливо посмотрел на ящик стола и с ужасом и упреком пробормотал:

— Я? Я?.. Что с тобой, Рената? Неужели ящик сломан? Рената смерила его взглядом с головы до ног.

— Лгун! — только и сказала она. Лицо Вандерера вспыхнуло.

— Клянусь жизнью, Рената, я этого не делал! Но, честно говоря, мне кто-то говорил, что ты с Гудшти-кером!.. — Анзельм запнулся и прижал руки к вискам. Он едва сознавал, что говорит.

— Ты все лжешь!

— Рената!

— Если бы ты знал, как я тебя презираю! Мне даже противно слышать, что ты произносишь мое имя.

Она надела кофточку, шляпу, поправила перед зеркалом прическу, взяла зонтик и направилась к двери.

Анзельм, смотревший на нее с мучительным ожиданием, подбежал к двери и загородил ей дорогу.

— Ты не уйдешь, Рената, не уйдешь! — с тоской воскликнул он.

Рената сердито посмотрела на него.

— Если ты меня не пустишь, я позову людей на помощь.

— Но почему же, Рената? Неужели ты не можешь помириться со мною?