Дорога к тебе - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Делински cтр.№ 63

Рэйчел в каком-то смысле заменила ему мать. Может быть, он и влюбился в нее потому, что они оба были полной противоположностью своим родителям. По крайней мере он так всегда считал.

* * *

К счастью, Кэтрин приехала почти сразу после того, как Виктория и Юнис вернулись в больницу. Джек попросил ее побыть с Рэйчел, пока он съездит за девочками.

— Я не могу оставить ее с ними наедине, — прошептал он. — Дайте ей знать, что вы здесь. Нужно, чтобы с ней оставался хоть один нормальный человек.

Кэтрин, которая раньше уже встречалась с Викторией, с готовностью согласилась.

По дороге из больницы в школу Джек наслаждался тишиной. На обратном пути это уже было невозможно. Хоуп воодушевленно рассказывала о том, что прохладительные напитки пользовались на пикнике наибольшим успехом после шоколадных пирожных с арахисом, а Саманта — что она проскочила тест по биологии, получила хорошую оценку за доклад по английскому и прекрасно пообедала с Пэм и Хитер. В результате о приезде бабушек Джек сообщил им уже в больнице.

Девочки сразу притихли и смирно потопали за ним по коридору. Войдя в палату, они покорно подставили щеки для поцелуев, которые вышли несколько неловкими из-за того, что Виктория боялась за свою кожу, а Юнис всегда была скупа на ласку. Держась поближе к Джеку, девочки стойко выдержали бесконечную болтовню Виктории и оценивающие взгляды Юнис и были явно рады, когда обе бабушки с извинениями и почти символическими поцелуями удалились.

После этого визита Джек испытывал одновременно так много разнообразных чувств, что не мог в них сразу разобраться. Переводя взгляд с одной дочери на другую, он сказал:

— Знаете, ребята, я просто горжусь вами.

— Почему? — спросила Саманта.

— Потому что вы вели себя любезно и уважительно. С ними, конечно, нелегко, но они все же ваши бабушки.

— Надеюсь, что в возрасте Виктории я буду выглядеть так же, как она.

— Почему она так много говорит? — удивлялась Хоуп, приподнимая изголовье Рэйчел.

«Из-за излишней нервозности? — подумал Джек. — Эгоистичности? Властолюбия?»

— Просто у нее такой характер.

— Слава Богу, мама себя так не ведет, — сказала Саманта. — Я бы с ума сошла.

— Если бы мама была такой, — поправив подушку, сказала Хоуп, — я бы вообще молчала. Тут устанешь от одних попыток вставить слово.

— Твоя мама так и делала, — проговорил Джек, наблюдая за тем, как девочка достает что-то из кармана. — Когда я ее встретил, она была очень неразговорчивой. Что там у тебя?

— Арахис. — Она положила несколько орешков в руку Рэйчел и осторожно сомкнула ее пальцы. — На пикнике был целый мешок арахиса. Мама его любит.

— Всю кровать засыплешь мусором, — скривилась Саманта. — Но если мама молчала, так как ее мама болтала не останавливаясь, то ты, наверное, много разговаривал, ведь твоя мама такая молчаливая, — обернувшись к Джеку, предположила она.

— Нет, — подумав, ответил Джек. — В нашем доме никто много не говорил.

— Почему?

— Мои родители этого не любили. Они считали, что нам нечего сказать.

— Они вам это говорили?

— Прямо нет. Но суть дела от этого не менялась.

— Ну и ну! Удивительно, как это вы с мамой вообще разговаривали!

«И правда удивительно», — решил Джек. Возвращаясь вечером из больницы, он вспоминал о том, что почувствовал, когда встретил Рэйчел в прачечной-автомате почти восемнадцать лет назад. Тогда они рассказали друг другу то, чего никому больше не говорили, и это запомнилось навсегда. В последующие годы они постоянно делились друг с другом своими мыслями и чувствами, тревогами и сомнениями.

Но в какой-то момент они перестали разговаривать. Джек попытался вспомнить, когда же это произошло — несомненно, еще до инцидента с пианино, — но тут они подъехали к «Ривер инн», куда он вез девочек на ужин. Когда же они приехали домой, ему захотелось рисовать, и вскоре это занятие поглотило его целиком.

В эту ночь он работал над картиной, которая изображала целый выводок перепелок, сидевших на ветвях платана. Рэйчел очень точно изобразила их — самец с длинным плюмажем и голубовато-серыми перьями и миниатюрная самка. С помощью мастихина она сумела воссоздать текстуру их перьев. Даже не успев еще как следует рассмотреть фотографии, прикрепленные с обратной стороны холста, Джек уже понял, что фон должен быть более тусклым, чтобы одновременно и прятать, и выделять птиц. Джек никогда не бывал в Санта-Люсиас в такое холодное, дождливое время года и поэтому сначала засомневался, сможет ли сделать все правильно, но потом понял, что, нарисовав перепелок, Рэйчел уже выполнила основную работу. Его роль здесь была подобна той, какую играет в балете мужчина-танцовщик, подбрасывающий приму в воздух и поддерживающий ее при приземлении.

Несколько лет назад это бы ему не понравилось. Но ведь он уже сделал себе имя, пусть в другой области, так что поддержать таким вот образом Рэйчел теперь ему было только приятно.

Джек действовал с осторожностью, не спеша, но все равно работа спорилась. Боясь поцарапать холст, он пользовался исключительно кистями. Он смешивал и смешивал коричневую и серую краски до тех пор, пока не нашел тот нужный фон, который выгодно оттенял бы птиц.

К тому времени, когда все было готово, адреналин вовсю струился по его жилам. Несмотря на усталость, он чувствовал, что уснет не сразу.

В субботу утром Хоуп проснулась первой. Некоторое время она наблюдала за спящей сестрой, потом заглянула к спящему Джеку. Накинув поверх ночной рубашки шерстяной жакет и надев на ноги ботинки, она вышла из дома, нарвала на обочине дороги букет голубых люпинов и через лес побежала к могиле Джиневры. Поправив руками холмик, Хоуп бережно уложила на него цветы так, как, по ее мнению, понравилось бы Джиневре. Потом, присев на корточки, она обхватила руками колени и принялась медленно раскачиваться — вперед-назад, вперед-назад — до тех пор, пока раздражающие образы бабушек и Саманты окончательно не поблекли в ее памяти. Закрыв глаза, девочка сосредоточилась на образах Джека и Рэйчел, вспоминая, как спокойно она себя чувствовала, когда была маленькой.

Ей хотелось испытать это вновь.

Саманта собиралась, как обычно, поспать в субботу подольше, но, когда Хоуп вышла из ее комнаты, проснулась и не смогла больше заснуть. Ее раздирали противоречивые чувства. Самым сильным было то радостное волнение, которое она испытывала при мысли о бале, однако она также злилась на Джека за то, что он заставил ее ощущать свою вину по отношению к Лидии, и была просто вне себя от ярости из-за бабушек, которые взбесили ее своим бессмысленным визитом. А это, в свою очередь, заставляло ее еще больше беспокоиться за Рэйчел.

Ее Саманте очень не хватало. Хотя они часто расходились во мнениях, но по крайней мере Рэйчел ее любила. Саманта не была уверена, что Джек ее любит, но уж точно не сомневалась, что от бабушек любви ждать нечего. Оставалась только Кэтрин, но она не была членом их семьи.