Заложники - читать онлайн книгу. Автор: Энн Пэтчетт cтр.№ 50

Но утюжка – это одно дело. Утюжку он освоил. А вот что касается сырых продуктов, тут он был в полной растерянности: просто стоял и смотрел на все, что лежало перед ним. Он решил положить цыплят в холодильник. Придется обойтись без мясного блюда, решил он. Затем он отправился за помощью.

– Гэн! – сказал он. – Гэн! Мне нужно поговорить с сеньоритой Косс.

– И вам тоже? – спросил Гэн.

– И мне тоже, – признал вице-президент. – Что, тут уже очередь? Может быть, мне записаться?

Гэн покачал головой, и вместе они отправились к Роксане.

– О, Гэн! – сказала она и протянула ему руку, как будто они не виделись несколько дней. – О, господин вице-президент!

Она изменилась с тех пор, как снова начала петь, или, может быть, она вернулась к своему прежнему состоянию. Теперь она снова была всемирно известной певицей, которая за огромные деньги согласилась приехать на вечер, чтобы исполнить шесть арий. Она снова излучала вокруг себя то особое сияние, которое окружает знаменитостей. Рубен всегда ощущал легкую слабость, когда приближался к ней. Она была одета в свитер его жены, а вокруг горла у нее был повязан шарф его жены – черный шелковый шарф, разрисованный яркими птицами. (О, как его жена любила этот шарф, который ей привезли из Парижа. Она надевала его один-два раза в год, не чаще, и хранила тщательно сложенным в его оригинальной упаковке. Как же быстро Рубен предоставил это сокровище Роксане!) Его вдруг охватила внезапная потребность высказать ей, что он чувствует. Как много значит для него ее музыка. Он себя сдержал, заставив вспомнить этих ощипанных цыплят.

– Вы должны меня простить, – начал вице-президент дрожащим от волнения голосом. – Вы так много делаете для всех нас. Ваши репетиции для нас – просто дар божий, хотя, почему вы называете их репетициями, я не знаю. Репетиция означает, что ваше пение может улучшиться. – Он потер лоб. Он ужасно устал. – Но я пришел не это вам сказать. Могу ли я побеспокоить вас с просьбой об одном одолжении?

– Может быть, вы хотите, чтобы я спела для вас что-нибудь особенное? – Роксана опустила концы шарфа.

– Этого я никогда бы не позволил себе просить. Любую песню, которую выберете вы сами, я буду слушать с величайшим удовольствием.

– Очень выразительно, – сказал Гэн ему по-испански.

Рубен одарил его взглядом, из которого следовало, что в рецензентах не нуждается.

– Мне необходим совет по кухне, – продолжал Рубен. – Некоторая помощь. Не поймите меня неправильно, я бы ни за что не попросил вас делать какую-нибудь работу, но, если бы вы смогли мне дать хоть малейший совет по поводу приготовления нашего обеда, я был бы у вас в неоплатном долгу.

Роксана растерянно посмотрела на Гэна.

– Вы его неправильно поняли.

– Не думаю.

– Попробуйте снова.

Для полиглота испанский язык все равно, что игра в классики для спортсмена-троеборца. Если уж он справлялся с русским и греческим, трудно себе представить, что он не понял испанской фразы. Фразы, касающейся приготовления пищи, а не состояния человеческой души. С испанского Гэн переводил здесь целыми днями, а вице-президент говорил о самых простых и насущных предметах.

– Простите… – обратился Гэн к Рубену.

– Скажите ей, что мне нужна некоторая помощь в приготовлении обеда.

– Приготовлении обеда? – спросила Роксана.

Рубен минуту поразмыслил над словами, пришел к выводу, что да, он не просил о помощи в сервировке обеда или в процессе его поедания, так что слово «приготовление» было вполне подходящим.

– Да, приготовлении.

– Почему он думает, что я умею готовить? – спросила Роксана Гэна.

Рубен, английский язык которого был весьма плох, но не безнадежен, указал ей на то, что она женщина.

– Те две девушки если и умеют готовить, то только национальные блюда, которые, возможно, не слишком понравятся всем остальным, – сказал он через Гэна.

– Это латиноамериканская психология, вам не кажется? – сказала она Гэну. – Меня очень трудно по-настоящему оскорбить. Очень важно не забывать о культурных различиях. – Она одарила Рубена улыбкой, которая была очень любезной, но не несла совершенно никакой информации.

– Мне кажется, это мудро, – ответил ей Гэн, а потом обратился к Рубену: – Она не готовит.

– Она наверняка должна уметь хоть немного готовить! – сказал Рубен.

Гэн покачал головой:

– Я полагаю, что нет.

– Она же не родилась оперной певицей! – настаивал вице-президент. – У нее же должно было быть детство! – Даже его жену, которая родилась в богатой семье и всегда была избалованной девчонкой, окруженной всевозможной роскошью, в детстве научили готовить.

– Возможно, но, насколько я понимаю, для нее всегда готовили пищу другие.

Роксана, которая перестала следить за разговором, снова откинулась на обитую золотым шелком спинку дивана, подняла вверх руки и пожала плечами. Жест получился выразительным и очаровательным. Такие гладкие руки, которые никогда не мыли посуду и не лущили горох.

– Скажите ему, что его шрам выглядит гораздо лучше. Благодарение господу, что эта девушка была рядом, когда все случилось. В противном случае он, вполне возможно, попросил бы меня зашить ему физиономию.

– Должен ли я ему сказать, что вы не умеете шить? – спросил Гэн.

– Лучше, если он услышит это теперь же. – Певица снова улыбнулась и пожелала вице-президенту всего хорошего.

– А вы умеете готовить? – спросил Рубен Гэна.

Гэн вопрос проигнорировал.

– Я слышал, что Симон Тибо жаловался на качество еды. Он говорит так, словно знает толк в еде. К тому же он француз. Французы, как правило, умеют готовить.

– Две минуты назад я бы то же самое сказал про женщин, – вздохнул Рубен.

Но с Симоном Тибо им повезло. При упоминании о сырых цыплятах его лицо просветлело.

– А овощи? – спросил он. – Слава богу, их еще не испортили!

Пробираясь между слонявшимися без дела по гостиной и холлу заложниками и террористами, они направились на кухню. Тибо сразу же устремился к овощам. Он вытащил из коробки баклажан и покатал его на руке. Его блестящие бока могли служить зеркалом. Он понюхал красивую темно-лиловую кожицу. Особого запаха не было, но тем не менее от плода исходило что-то темное и землистое, что-то очень живое, и ему сразу же захотелось его откусить.

– Хорошая кухня, – сказал он. – Разрешите мне взглянуть на ваши кастрюли.

Рубен начал последовательно открывать перед ним все ящики и шкафы, а Симон Тибо провел их систематическую инвентаризацию: проволочные венчики для сбивания, миксеры, ручные соковыжималки, пергаментная бумага, двойные кипятильники. Любые кастрюли, какие только можно себе представить, любых размеров, от самых маленьких до громадных, вместимостью до тридцати фунтов, в которые мог спрятаться не очень крупный двухгодовалый ребенок. Это была кухня, где можно было приготовить ужин на пятьсот персон. Кухня, способная накормить массы.