До горького конца - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Элизабет Брэддон cтр.№ 74

— Разве он тебе не нравится?

— Разве мне могут нравиться пауки, жабы, крысы и другие нечистые твари? Мне кажется, что Уэстон принадлежит к породе крыс и что если б он пробежал по бутылкам в моем погребе, вино было бы отравлено.

— Как ты несправедлив, Франк, Мистрис Гаркрос говорила мне, что ее кузен очень добрый человек и предан ей безгранично.

— Да, и ненавидит ее мужа со всею злобой мелочной натуры. Я тебе говорю, Жоржи, что Уэстон принадлежит к числу ядовитых тварей. Надо было потерять голову, чтобы пригласить его вместе с Гаркросом. Впрочем, в хорошем обществе, кажется, принято приглашать людей, ненавидящих друг друга. Продолжай.

— Комнату с обоями мы назначили Гаркросам, — продолжала Жоржи, считая по пальцам, — комнату, в которой спал принц, для генерала Чевиота и его жены, дубовую комнату для твоего друга капитана Гартвуда, кедровую комнату для моих подруг, мисс Стальмен, и одну из лучших комнат в верхнем этаже для твоего ученого шотландца Галля, который пишет для всех журналов, Кажется, все. Папа будет, конечно, бывать у нас каждый день, но без крайней необходимости он никогда не ночует вне дома, опасаясь, что в Бунгалло случится пожар и все животные сгорят.

— Как музеум Барнума, — сказал сэр Френсис непочтительно.

Но несмотря на то, что Жоржи ждала прибытия гостей с неудовольствием, принимать их и чувствовать при этом все свое значение как хозяйки Клеведона оказалось вовсе не неприятным. Она с честию исполнила свою роль, водя гостей по комнатам и галереям и показывая им достопримечательности дома, фамильные портреты, музыкальную комнату с новым концертным роялем, библиотеку с тремя массивными порфировыми колоннами. Мистер и мистрис Гаркрос прибыли после всех. Багаж их, — три громадные сундука с именем и лондонским адресом мистрис Гаркрос и два скромных чемодана, принадлежавших мистеру Гаркрос, — был прислан с ранним поездом в сопровождении горничной Тульйон. Сами Гаркросы приехали с экстренным поездом в начале вечера, когда Уэстон Валлори уже сидел у чайного стола, стараясь всеми силами быть приятным.

Узнав, что леди Клеведон в саду, мистрис Гаркрос решилась идти к ней немедленно. Туалет ее никогда не страдал от дороги, и ее серое шелковое платье было так свежо как будто только что вышло из рук модистки.

Целый поток летнего света ворвался в полутемный коридор, когда дворецкий отворил дверь в сад. Не этот ли внезапный свет так поразил мистера Гаркроса, что он остановился на пороге?

Нет. Перед ним был сад, в котором он провел однажды несколько счастливых послеобеденных часов в обществе Грации. Как хорошо он помнил этот сад! Арки, обвитые розами и жимолостью, цветы страстоцвета, казенный водоем с золотыми рыбками, в котором не было ничего, кроме дождевой воды и водяных растений, когда он видел его в первый раз. Милый старый сад! Его расчистили, но не беспощадною рукой. Он все еще принадлежал к прошлому, цветы росли по-прежнему в диком изобилии и форма клумб и лужаек не была изменена.

Леди Клеведон разливала чай в той самой беседке, в которой Редмайн, Джон Ворт и дворецкий с женой пили однажды свой молочный пунш. На одном из садовых кресел, окружавших стол, сидел Уэстон Валлори. Сэр Френсис не присутствовал. Он показывал конюшню другу своему капитану Гартвуду.

— Какая великолепная женщина! — сказал мистер Голль, джентльмен, писавший для всех журналов, увидав мистрис Гаркрос, приближавшуюся по дорожке. — Кто это, леди Клеведон? Кто-нибудь из ваших кентских друзей?

— Нет, это мистрис Гаркрос.

— Жена адвоката Гаркроса? Да, вот и он позади ее. Я видал его. Какой у него истомленный вид. Он, говорят, очень трудится.

Мистер Гаркрос исполнил как следует свою долю приветствий, подал концы пальцев Уэстону, был представлен генералу Чевиоту и сказал все, чего можно было ожидать от него в данных обстоятельствах, но он был утомлен и расстроен и обрадовался возможности опуститься в спокойное кресло возле Жоржи.

— Какой у вас усталый вид, мистер Гаркрос! — сказала леди Клеведон с участием. — Надеюсь, что дорога была не слишком утомительна.

— Нет, не слишком. Августа ее, кажется, вовсе не почувствовала, но я становлюсь стар и раздражителен, и тряска утомляет меня. Я Работал усиленно весь сезон, а потом катался несколько времени на яхте, и мне кажется, что это не такого рода отдых, какой нужен утомленному нравственно человеку.

— Очень может быть, — отвечала Жоржи. — Так вы были на острове Вайте? Как я завидую вашей яхте.

— А я как завидую вашей…

— Чему, мистер Гаркрос? Может ли такой счастливый человек, как вы, найти что-нибудь завидное в чьем бы то ни было положении?

— Очень многое. Вашу молодость, например, и нераздельную с ней свежесть духа и способность завидовать другим. Поверите ли, что я иногда смотрю вокруг себя и спрашиваю себя, есть ли в мире что-нибудь такое, что я пожелал бы иметь, если бы стоило только пожелать, чтобы получить, и ответ бывает сомнительный.

— Это только доказывает, что ваша жизнь уже полна. Вы обладаете славой, богатством, прелестною женой. Чего же недостает вам?

— Неужели вы не можете придумать ничего такого, чего бы мне недоставало? Детей, например. Помните, что Вордсворт говорит о детях? Но мне и детей не нужно. Я не чувствую себя способным быть хорошим отцом.

Сквозь поверхностное равнодушие, с которым все это было сказано, проглядывало искреннее чувство. В голосе и манерах Жоржины было что-то такое, что вызывало на откровенность. «Она такая женщина, с которою можно говорить искренно, — думал он. — Мне нравится этот твердый рот и округленный подбородок, нравится и тон ее голоса и прикосновение ее руки».

Мистрис Гаркрос между тем стала центром, небольшого кружка. Старый генерал, обвороженный ее красотой, повергался в прах пред ней, между тем как жена его разговаривала со старшею мисс Стальмен об опасных стремлениях английской церкви, ни мало не смущаемая ревностию. Общество еще не успело соскучиться, когда часы на конном дворе пробили семь. Дамы ушли одеваться к обеду, а мужчины еще успели до начала своего туалета заразить дымом своих сигар прохладный вечерний воздух.

Первый обед в Клеведоне был необыкновенно удачен как в гастрономическом отношении, так и по своему оживлению. Говор не умолкал. Генерал Чевиот и полковник Давенант говорили без умолку, но были предусмотрительно размещены довольно далеко один от другого, чтобы каждый мог иметь свой кружок слушателей. Две мисс Стальмен были тоже неумолкаемые говоруньи и могли говорить с одинаковою легкостью о самых разнородных предметах: о крокете, о теологии, о лошадях, о ботанике и так далее и умели вызвать самого скучного и молчаливого соседа на дружеский разговор, имеющий издали вид ухаживания.

В таком оживленном обществе мистер Гаркрос мог бы не утруждать себя разговором, тем более что его дама, мистрис Гоудер, тетка хозяйки, была довольна тем, что ей подавали самые вкусные entrées и не требовал, чтоб ее занимали.

— Я не могу обедать без курицы с рисом и горького пива, — сказала она. — Вам покажется это вульгарным, но я прожила двадцать лет в Индии, а привычка — вторая натура. Не знаю, заметили ли вы, но в этом рисе не было кокосовых орехов. Надо будет дать кухарке Жоржины рецепт моего бедного Гоудера, то есть копию с рецепта, потому что оригинал написан его собственною рукой и хранится у меня с письмами, которые он писал мне, когда я уехала на родину для поправления здоровья.