Детский сад, штаны на лямках - читать онлайн книгу. Автор: Люся Лютикова cтр.№ 11

– Вы-то что делали в психбольнице? – удивилась я.

– Навещала соседку по квартире, у нее был маниакально-депрессивный психоз. Диагноз звучит угрожающе, но она была абсолютно безобидная, только всегда очень унылая, похожа на грустную овцу. Пришла я, значит, к соседке, а в палате для самоубийц встретила свою бывшую ученицу! Чувства, которые я тогда испытала, не передать словами. Прежде всего ощутила огромную, просто неподъемную вину. Меня не покидала мысль: может, это мы, педагоги, что-то проглядели?

Сразу видно, что Мария Николаевна – человек старой, еще советской закваски. При социализме люди сначала спрашивали с себя: «Что я могу дать обществу?» – а потом уже: «Что общество может дать мне?» Причем в большинстве случаев второй вопрос даже не возникал. А сегодня учителя считают, что они никому ничего не должны. Если ученик не усваивает материал, это его проблемы. Если он попал в дурную компанию, это вина родителей. А педагог ни за что не отвечает, потому что у него мизерная зарплата и расшатанная нервная система!

– К счастью, Люся, медицина творит чудеса. Не всегда, конечно, но порой результат бывает поразительным. Лена Алябьева полностью избавилась от алкогольной зависимости, полностью! Думаю, прежде всего это заслуга ее лечащего врача. С тех пор она больше не пьет! Ни капли!

Я вспомнила, каким привычным жестом Ленка вчера опрокидывала коньяк, и с сомнением спросила:

– Вы уверены?

– Абсолютно! Через год она зашла ко мне в школу и выглядела чудесно! Сказала, что завязала с выпивкой, восстановилась в институте и перевелась на заочное отделение. С завода она ушла, устроилась менеджером и совершенно довольна жизнью!

Еще одна черта советских педагогов: думать о людях лучше, чем они есть на самом деле. Ох, боюсь, Ленка была не до конца искренна с бывшей учительницей!

Теперь у меня в голове все встало на свои места. Картинка сложилась. Очевидно, что ребенка у Ленки изъяли не просто так. У государства были причины беспокоиться о его судьбе. Алябьева не работает и, скорей всего, продолжает выпивать. Пребывание в семье, несомненно, представляет для мальчика опасность. И тот факт, что мамаша убила инспектора соцзащиты, это убедительно доказывает.

Наверное, бывших алкоголиков не бывает. Усилием воли человеку удается на время приглушить пагубную страсть, но малейший стресс, любая неприятная мелочь способны свести на нет все усилия. Человек срывается, потому что его уволили с работы, потому что он поссорился с женой или потому что погода сегодня такая омерзительная, что если он сию же секунду не выпьет, то повесится.

– Она повесилась, – сказала вдруг Мария Николаевна.

– Кто?

– Люся, ты опять меня не слушаешь. Я говорю про мою соседку, ту самую, с маниакально-депрессивным психозом. Вот в отношении нее медицина оказалась бессильна, она повесилась на общей кухне.

Оглушительным взрывом прогремел звонок на перемену. Школа загудела детскими голосами и стала похожа на гигантский улей.

– До урока осталось десять минут, – напомнила Мария Николаевна. – Я пойду в класс, ты со мной?

– Да я уже, собственно, закончила, – отозвалась я, вставая со стула.

Мы вышли в коридор, и у меня зарябило в глазах. Можете считать меня старомодной, но я не одобряю, когда школьники одеты кто в лес, кто по дрова. Я целиком и полностью за школьную форму, которую сама носила в детстве. В начальной школе она была коричневая, в старших классах – синяя. Все-таки школьная форма как-то объединяет и дисциплинирует учеников.

Неожиданно я вспомнила про Алку Безруких с ее дурацким поручением.

– Мария Николаевна, последний вопрос. Скажите, пожалуйста, как бы вы хотели отметить свое восьмидесятилетие? Можете не отвечать, если не готовы, – поспешно добавила я, чувствуя себя глупейшим образом.

Собеседница улыбнулась:

– Ну почему же, отвечу с удовольствием. Только перейдем в более спокойное место.

Кабинет физики, как и пятнадцать лет назад, был разделен на две части: собственно класс, где стоят парты, и небольшой закуток, где хранятся всякие наглядные пособия. Вот в этом закутке мы и обосновались. Было слышно, как за тонкой перегородкой галдят ученики.

– Ты удивишься, – сказала Мария Николаевна, – но буквально вчера я обдумывала свое будущее, составляла план, правда, не на десять лет, а на пять. И решила, что свои семьдесят пять лет встречу на борту лайнера, совершающего кругосветное путешествие, в компании богатых американских пенсионерок. Мы будем пить шампанское, каждый день менять прически и без зазрения совести пялиться на молодых стюардов. Про восемьдесят лет я еще не загадывала, но, думаю, что хотела бы отметить их точно так же.

Я думала, что сегодня меня уже ничем не удивишь, однако сюрпризы продолжались.

– Вы знаете английский? – только и нашлась что спросить я.

– Немного. В пределах, достаточных, чтобы общаться по Интернету с продавцами на международных аукционах.

– Вы что-то покупаете на международных аукционах?

– И покупаю, и продаю. Покупаю ткани, фурнитуру и материалы, необходимые для моего творчества. А продаю кукол, которых изготавливаю собственными руками.

– Кукол?

Вместо ответа Мария Николаевна открыла шкаф и достала фарфоровую куклу. Чудесный экземпляр ростом около пятидесяти сантиметров. У куклы были белокурые волосы и огромные голубые глаза, в которых словно плескалось и грозило вылиться из берегов озеро.

– Она плачет? – удивилась я.

– У всех моих кукол глаза на мокром месте, даже если они улыбаются. Таков мой индивидуальный почерк.

– Как ее зовут?

– Вайолетт, на английский манер. Но, наверное, хозяйка будет звать ее Виолеттой.

Имя кукле подходило. На Вайолетт было прелестное лиловое платье, украшенное стразами и золотой тесьмой, и туфли в тон. Присмотревшись, я разглядела изящную вышивку на кожаных туфельках. Еще у куклы была сумочка, сплетенная из бисера. В целом мне показалось, что это безумно тонкая и очень качественная работа. Швы на платье были безупречны!

– Неужели вы сами сделали одежду и аксессуары?

Мария Николаевна кивнула.

– А лицо расписывали тоже вы?

– Не только расписывала, но и отливала из фарфора. Я же говорю, что кукла – полностью творение моих рук.

Я вертела в руках куклу, восхищенно ахала и не удержалась от вопроса:

– Сколько же может стоить такая игрушка?

– Обычно я не говорю, чтобы не шокировать собеседника. Но ты, Люся, человек грамотный, все равно найдешь информацию в Интернете. Вот именно эта кукла стоит около двух тысяч долларов. Правда, я ее не продаю, а дарю сегодня своей внучатой племяннице на день рождения. Девочку назвали Машей в мою честь, очень трогательно. – Мария Николаевна бросила выразительный взгляд на часы и поднялась: – Люся, с тобой приятно беседовать, но меня ждет девятый «Б». Если я не выйду к ним прямо сейчас, они решат, что я заболела, и запрыгают от счастья. Жалко будет их потом разочаровывать.