Потом мы вместе доехали до института. Дима помог нам выбраться из машины и отправился с нами в аудиторию. Когда мы вошли, взгляды сокурсниц, обращенные на нас, были красноречивы и явно враждебны. Но меня это, по правде говоря, мало волновало. А вот Ира смотрела на всех с гордым видом. Она даже попыталась пересесть от меня к Диме, но он сделал вид, что не понимает ее довольно прозрачных намеков, и устроился на последнем ряду, где обычно, и, как всегда, в одиночестве. Дима не стремился общаться с сокурсниками, и в этом мы были похожи. Для Иры лекция прошла мимо сознания. Она без конца вертелась, оглядывалась, шептала мне, что еще с осени без ума от Димы, и в конце концов получила строжайшее предупреждение от преподавателя. Но и это не привело ее в чувство. На ближайшей перемене она все еще пребывала в возбужденном состоянии, замучила меня разговорами о достоинствах Димы, упорно строила ему глазки и, наверное, раз сто сказала мне, что приняла твердое решение и прямо с этой минуты садится на строгую диету, чтобы как можно скорее сбросить лишний вес. Что, кстати, не помешало ей съесть плитку шоколада «в одно лицо».
«И это тоже, наверное, любовь, — думала я, наблюдая за ее разрумянившимся оживленным лицом. — Хотя, может, просто увлечение».
Я посмотрела на равнодушное лицо Димы, он в этот момент разговаривал с одной из сокурсниц и не обращал никакого внимания на Иру, и в душе ее пожалела. Я отлично понимала, что у нее нет никаких шансов. Да, Ира симпатичная девушка, но простовата, с милым, но маловыразительным лицом. Одевается она довольно консервативно, правда, ее полнота ничего другого и не позволяет. И, видимо, из-за этого выглядит значительно старше своих лет. Я знала, что ее родители довольно обеспеченные люди, но разбогатели не так давно, в шальные 90-е. Ира мне об этом не раз рассказывала с какой-то непонятной для меня гордостью. Они оплатили ее очень недешевое обучение, хотя профессию клипмейкера всерьез не воспринимали. На самом деле у меня тоже вызывало недоумение, зачем Ира выбрала именно эту специализацию. Да, она усидчиво занималась, дотошно записывала лекции, но, как говорится, звезд с неба не хватала, на мой взгляд, творческое начало в ней напрочь отсутствовало.
А вот Дима был явно на своем месте и в своей среде. В третьем модуле
[4]
у нас появился предмет «Режиссура». Ее преподавал один довольно известный театральный режиссер, и Дима был с ним на «ты». Все знали, что он лучший друг их семьи и Диму в раннем детстве чуть ли не на коленях качал. К тому же и учился Дима отлично, явно получая удовольствие от процесса и абсолютно не мучаясь над творческими заданиями, как это бывало с Ирой.
Я вновь посмотрела на Диму. Он сидел на краешке стола в небрежной позе, картинно откинув на плечи длинные вьющиеся волосы, и по-прежнему о чем-то оживленно разговаривал с девушкой. Она с ним активно кокетничала и поглядывала в нашу сторону. Ира уже злилась и периодически шипела мне на ухо весьма нелестные замечания о Диминой собеседнице. Он в этот момент поймал мой взгляд и вдруг широко улыбнулся. Я растерялась, а Ира посмотрела на меня с недоумением. Следующую пару она только и делала, что восторгалась вниманием Димы.
— Мы первые, кого он пригласил составить ему компанию, — шептала она. — А может, он всегда там обедает?
— И тебе никто не мешает, — с улыбкой ответила я. — От института рукой подать, а деньги на обеды у родителей возьмешь.
Я хотела подшутить над ней, но Ира восприняла мои слова всерьез. Она округлила глаза, придвинулась ко мне и зашептала еще возбужденнее:
— А ведь точно! Мне никто не мешает обедать в «Тиффани»! Место-то не куплено! А предки меня и так регулярно снабжают кругленькой суммой. Главное, создать у Димочки привычку видеть меня там постоянно, чтобы он сам хотел есть в моей компании.
— Ира! — тихо рассмеялась я. — Да ведь не факт, что он постоянно там питается!
Это, видимо, не приходило ей в голову. И она замолчала, нахмурив брови. Остаток лекции прошел более-менее спокойно.
После окончания занятий я решила сразу отправиться домой. Было уже почти пять вечера. Я знала, что мама и сегодня дежурит ночью, поэтому предвкушала, как Грег вновь появится у меня и, возможно, снова останется до утра. Мы, правда, ни о чем таком вчера не договаривались, но я уже привыкла, что он возникает из пустоты тогда, когда считает нужным, и так же внезапно исчезает. Мой любимый был «иной формой жизни», как он сам мне не раз говорил, поэтому я уже не удивлялась. В конце концов, ко всему привыкаешь. Грег, как и его близкие, конечно, создавал видимость обычной жизни. Он ездил на машинах, хотя я знала, что ему не составляет труда перемещаться в пространстве методом, похожим на телепортацию; пользовался Интернетом и мобильным телефоном, хотя мог читать мысли людей; имел квартиру, хотя, в принципе, подобное жилище ему не требовалось. Он был вынужден пользоваться видимыми благами цивилизации, чтобы не вызывать подозрения у окружающих. К тому же ни Грег, ни его близкие не могут долго жить на одном месте, ведь вампиры не старятся и находятся всегда в том возрасте, в котором произошло превращение. Поэтому через несколько лет они покидают насиженное место и перебираются куда-нибудь, где их никто не знает. Грегу вечно было восемнадцать, Ренате — двадцать. Я знала, что у них есть еще двое родичей — Порфирий и Атанас. Но с ними я пока была не знакома лично и даже не знала, как они выглядят и сколько им лет. Грег рассказал мне только, что они стали вампирами из-за родового проклятия, которое наложил на все поколения один из предков. Оно заключалось в том, что все самоубийцы этого рода становились вампирами.
Я не застала маму, так как пришла позже, чем рассчитывала. Решила, что неплохо бы придать квартире романтический вид, и заглянула по пути в торговый центр, накупила свечей в виде розовых сердечек, потом зашла в отдел нижнего белья и долго стояла возле необычайно нежного воздушного комплекта из белой короткой сорочки на узких бретельках и такого же короткого пеньюара из кружевной бледно-розовой ткани. Я представляла, как появлюсь перед любимым в таком облачении, что он скажет, как посмотрит. К тому же у меня были подходящие белые чулочки с розовой кружевной резинкой по краю. Они идеально подошли бы к такому наряду. Но меня смущала его цена. Комплект был мне явно не по карману.
Последнее время денежные вопросы вызывали у меня раздражение. Раньше с этим было проще… Мой отец вполне обеспеченный и состоявшийся человек, и я всегда им гордилась. Он никогда не жалел для меня денег, хотя настаивал на том, чтобы мама не знала, что он спонсирует какие-то мои покупки. Когда мне исполнилось шестнадцать, он открыл счет в банке на мое имя и положил туда кругленькую сумму, что сразу решило многие проблемы. Я снимала деньги со счета втайне от мамы, когда в этом возникала необходимость. Но потом кое-что произошло, и я увидела отца совсем с другой стороны. То, что я узнала, было словно ледяной водопад, внезапно обрушившийся на меня. Отец в молодости занимался бизнесом, у него было концертное агентство. И вот совершенно случайно мне стало известно, что это самое агентство устраивало на контрактной основе танцовщиц в зарубежные шоу, но на самом деле девушки попадали в публичные дома. Я пришла в ужас. Отец всегда вызывал мое восхищение, являлся для меня идеалом. И вдруг «бог» превратился в самого настоящего демона. Я мгновенно возненавидела его, вернула ему банковскую карточку и отказалась не только от какой-либо помощи, но и от общения с ним. Мама пыталась поговорить со мной, но я ничего не хотела слушать и твердо стояла на своем — у меня больше нет отца.