Ангелы на кончике иглы - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Дружников cтр.№ 85

Не теряя времени, Тавров отворил в столе Локотковой дверцу левой тумбочки, которая не запиралась. В тумбочке верхние ящики были заполнены пачками бумаги, бланков, конвертов. В нижем ящике стояли туфли Анны Семеновны, в которые она переобувалась утром, мыльница, ножницы, отвертка, флакончик с лаком для ногтей, крем для рук, пачка чаю. Позади всего этого, под старым журналом мод «Силуэт», лежала коробочка скрепок. Яков Маркович выдвинул пальцем коробку. Вместо скрепок в ней (и об этом знали все сотрудники редакции, которым приходилось дежурить) лежал ключ. Кабинет Маша убирала уже при Анне Семеновне.

Шторы в кабинете Макарцева были задернуты, и стоял полумрак. Яков Маркович медленно обошел вокруг большой редакторский стол и сел в кресло. Он выдвинул средний ящик, заглянул в глубину, стал осторожно приподнимать бумаги. Серой папки не находилось. Тавров выдвинул ящик до конца, положил на колени, начал все перерывать более тщательно. Папки, которую он держал собственными руками в этом же кабинете в присутствии Макарцева, ни в конверте, ни без оного сейчас не было.

Раппопорт приподнял бумаги на столе, осмотрел содержимое боковых ящиков, тоже не запертых. Папка отсутствовала и здесь. И не хочешь ворчать, а приходится: обстоятельства вынуждают. Опытный зек чувствовал, что больше оставаться в кабинете нельзя. Он огляделся, не оставил ли следов, запер кабинет, положил на место ключ, осторожно выглянул в коридор и, расслабившись, вялой походкой пошел к лифту. Лифт был занят, поднимался, остановился на этаже. Чтобы не столкнуться с выходящим, Тавров забрался по лестнице вверх на несколько ступенек. Из лифта вышла Анна Семеновна и торопливой походкой засеменила к приемной. Дождавшись, пока она скроется, Яков Маркович ввалился в лифт и поехал к себе. Маша кончила уборку и шла по коридору, волоча швабру и запирая одну за другой двери.

– Мою не закрывай, тетя Мараша! – крикнул он.

Она молча побрела дальше, громыхая большими ботинками.

В середине дня Анна Семеновна перебегала по редакции от двери к двери. Каждому встреченному и каждому сидящему она протягивала ручку и список:

– В шестнадцать ноль-ноль совещание у Ягубова. Явка строго обязательна! Расписывайтесь.

Схватив лист, она бежала дальше. Раньше на совещания так никого не собирали. И дело вовсе не в том, что ты карьерист, мчишься по первому звонку, садишься и смотришь, кто опоздал, а кто обошел тебя, уже сидит ближе к руководству и проявляет активность. Все спешили: ведь твое положение в редакции зависит от того, насколько ты информирован. Чем больше знаешь о том, что происходит, тем больше твоя власть. Кого ругали? Кто погорел? Кого похвалят? Как без литургии неполон христианский обряд, так без совещаний нет партийной газеты.

– Под расписку? – спрашивали Анечку. – А в чем дело, не знаете?

– Понятия не имею!

– Может, с Макарцевым что?

– Нет, уж я бы знала!

– Может, о сыне его хотят объявить?

Весть о сыне Макарцева еще с утра облетела редакцию и была обсосана до косточек. Расписавшиеся терялись в догадках, отменяли встречи, переносили междугородние переговоры. Те, кто собирался смыться, переигрывали планы. Локоткова тем временем открывала следующую дверь:

– В шестнадцать ноль-ноль… Распишитесь…

– Ради вас, Анечка – сказал Раппопорт, – я подпишу все что угодно.

– Ox, Яков Маркыч, вы все шутите!…

– Нисколько!

Ивлев прилетел и позвонил Раппопорту, когда до совещания оставалось полчаса.

– Статья для вас готова.

– Догадываюсь… Когда появитесь?

– Яков Маркыч, вы мне предлагали ключи.

– Намек понял. Хоть сейчас…

– Тогда я сажусь в такси.

– Отлично. Только учтите, что тут скоро совещание… Ягубов затягивает гаечки. Так что вам, Славик, надо или явиться, или считаться еще в командировке. Я выйду на улицу – остановите такси шагах в двадцати от подъезда.

Когда, отдав ключи, он вернулся в редакцию, народ уже двигался к приемной. Анечка металась, носила стулья из кабинета Игоря Ивановича в кабинет Степана Трофимовича. У дверей толпились сотрудники. Ягубов возвышался за столом, на новой дерматиновой подушке, перед самым совещанием принесенной Кашиным. Он красиво курил и время от времени двумя пальцами, держащими сигарету, и второй рукой указывал на свободные места, где можно потесниться.

– Почему не в зале, а здесь? – осторожно спросил кто-то. – Тесно ведь…

– Рабочее, деловое совещание, – объяснил Степан Трофимович, ловко перекатив сигарету по губе из одного угла рта в другой. – В тесноте, да не в обиде. Верно я говорю, Яков Маркыч?

Раппопорт в это время стоял в дверях, держа в руках очки и ища плохими своими глазами свободное место.

– Садитесь вот сюда! – показал Ягубов. – Это место просил забронировать Полищук, но поскольку наш ответственный секретарь безответственно опаздывает, мы его бронь снимаем…

Сидящие заулыбались. Полищуку пришлось скромно присесть на край стула возле двери. Ягубов постучал карандашом по столу.

– Что ж, будем начинать? – спросил он и, приняв стихнувший гул за одобрение, распорядился. – Анна Семеновна, закройте, пожалуйста, двери и проследите, чтобы за дверью никаких посторонних не было… Так вот, товарищи! – он погасил сигарету. – Не будем сегодня говорить высоких фраз о том, что происходит у нас в стране. Все мы живем ради высоких целей. Давайте сегодня говорить по-деловому о том, что нам мешает, что тормозит наш путь к вершинам, которые теперь близки, как никогда.

«Опять близки?» – в испуге подумал Яков Маркович.

При этом он кивнул Ягубову в знак одобрения и засопел.

– Думаю, вы согласитесь со мной, – продолжал Степан Трофимович, – что наша газета должна не только смело говорить о хорошем, но и смело критиковать недостатки. Разумеется, ни то, ни другое нельзя делать без чувства ответственности. Мы служим партии и будем вести войну не только с вредными нам идеями, но и вредными фактами, если они мешают идти вперед. Ведь когда газета выходит, печатное слово тоже становится историческим фактом!

«Он мой единомышленник, – думал Раппопорт. – Почему же я его недолюбливал? Может быть, потому, что он говорит это слишком серьезно?»

– Вы сами знаете, – сказал Ягубов, – чем больше мы с вами становимся творцами исторических фактов, тем ближе светлые вершины.

«А он альпинист! – снова подумал Тавров. – И тянет нас, всех заставит карабкаться, ничего не попишешь. Вернее, попишешь, но уже на вершине».

Яков Маркович опять кивнул заместителю редактора в знак солидарности с его прогрессивными мыслями.

– В последнее время, – продолжал между тем Ягубов, – из отделов в секретариат поступают статьи, которые приходится возвращать. А разве самим отделам не пора понять уровень новых требований? Давайте подойдем к вопросу диалектически, по-государственному. Разве партийные органы не знают о недостатках? Знают! Стоит ли писать о временных трудностях, когда всем ясно, что эти трудности будут преодолены? Стоит ли вообще писать о недостатках, если в скором времени они станут далеким прошлым?!