Ангелы на кончике иглы - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Дружников cтр.№ 74

Санаторные нравы Зинаида Андреевна не принимала. Ее возмущала невоздержанность мужчин и особенно женщин, легко сходящихся на один вечер. В этом было что-то кошачье, она брезгливо морщилась, старалась не заводить знакомств, чтобы не слышать: «Выпили коньяку, а потом…» Иногда она пыталась пожалеть этих женщин, понять их. Но тут же с брезгливостью думала: «У нас с Гариком тоже ведь немало трудностей, но ни я, ни он не стали бы вот так…»

Игоря Ивановича она поднимет, поправит, все сделает, чтобы он стал здоров. Другие по два и по три инфаркта переносят, а работают, хоть бы хны! Единственный, кто ускользал из ее логики жизни, был сын. Но, с другой стороны, сейчас у всех с детьми проблемы. Боренька вырастет, поумнеет. Если бы муж помог, почаще вмешивался, и она нервничала бы меньше. А он полагался в этом вопросе на жену. Зинаида Андреевна не раз просила всерьез заняться сыном, проявить мужской характер. Макарцев обещал, подолгу собирался, обдумывал, пытался это сделать, откладывал. А теперь, когда он заболел, она думала: «Ну вот, теперь у Игоря Ивановича больше будет времени подумать о сыне, а мальчик станет терпимее к отцу. И все наладится».

Сироткина была уверена, что теперь, когда Ивлев, хотел он сам того или нет, а все же принадлежит ей и хоть изредка она обретает полную власть над ним, – она успокоится. Ведь ей от него ничего не надо, а то, что было надо, получено. Любовь до тех пор приносит состояние дискомфорта, вычитала где-то Надя, пока эта любовь не удовлетворена. А теперь, поскольку уже все было, а ничего большего не может быть, потому что это не входило в ее планы, интерес к спецкору Ивлеву должен пойти на убыль. Она уже отбыла свой срок в тюрьме у Ивлева. Но амнистия для Нади не наступила.

Пройдет, твердо говорила она себе. Достаточно будет его видеть, хотя бы изредка, и больше ничего. Ну, еще слышать, что он говорит, – пусть не ей, другим. Главное, переключиться на что-нибудь другое: ведь все позади! Но какая-то новая власть распоряжалась теперь Надеждой. Если раньшe в мыслях, на работе или дома, за полночь ложась в постель, она говорила с ним, слушала его, они гуляли по улицам, и этого было достаточно, то теперь во рту было кисло, яблоко хотелось откусить еще раз. Она стыдилась, уверяла себя, что долго играть в современную активную женщину выше ее сил. А это была не игра.

Останавливало ее лишь то, что это отпугнуло бы его совсем. Она металась. С вечера говорила себе, что завтра подойдет к нему и пригласит в кино. Она брала билеты, но утром видела его в редакции, устремленного к целям, содержание и глубина которых были ей непонятны или казались второстепенными, когда между ними произошло такое. Он спорил с кем-то в коридоре, отчаянно матерясь, и она спешила пройти мимо, хотя безо всякой неприязни слушала эти жуткие и сочные слова. Ему было не до нее. Она убегала в туалет, рвала там билеты и, спуская воду, уносившую клочки, плакала, и потом долго стояла, глядя в окно на корпус печатного цеха, в котором гудели ротационные машины, ждала, пока спадет краснота с глаз. Наконец Сироткина решилась.

– Слушай, – весело прощебетала она, как бы случайно остановив Вячеслава в коридоре.

– Привет!

Ивлев глядел на нее рассеянно и ждал, что она скажет дальше. А она задохнулась, слова смешались, легкости хватило только на одно слово.

– Ты чего? – удивленно спросил он.

Она сжимала кулаки. Длинные ногти впились в ладони. После паузы, такой затянутой, она наконец вспомнила что заранее придумала сказать. Шепотом, медленно выдавливая слова и заставив себя опять беззаботно улыбнуться, Надежда произнесла:

– Между прочим, я подсчитала: у меня сегодня юбилей.

– Поздравляю? А какой?

– Ровно три года, как мне вырезали аппендикс.

– Надо сказать Рапу. Пусть напишет передовую.

– Не надо. А вообще, если хочешь, можем отметить. Ну, например, сходим в Дом журналиста… Деньги у меня есть.

– Понимаешь… – замялся он. – Я ночью улетаю.

– Куда?

– В Новосибирск. Рап просил накатать статью секретаря обкома о субботнике. Сам Paп в Сибирь не любит ездить – надо же выручить старика.

– Надолго?

– Неделька.

– А вечером?

– Что – вечером?

– Ничего!

Надя вспыхнула, внезапно возненавидев его. Ей захотелось немедленно резко ответить или ударить Ивлева, чтобы точка была поставлена. Но она улыбнулась опять и ушла, стараясь шагать легко и независимо. День тянулся нудно, как пленка в магнитофоне с подсевшими батареями. А вечером Сироткина взяла у Инны Светлозерской в машбюро перламутровую помаду, накрасила губы и поехала в Дом журналиста. Одна. С твердым намерением наперекор приличиям выпить за светлую память о своем аппендиксе.

Войти в ресторан Надя все же не решилась. Она взяла у стойки кофе и рюмку коньяку. Сироткина высмотрела пустой столик у стены, заполненный обертками от конфет. Она села спиной к проходу, чтобы никого не видеть. После глотка коньяку стало тепло. Ивлев передумает и заедет сюда перед отлетом на полчаса. Она глотнула еще, и Ивлев стал более расплывчатым. Надежда вынула сигарету, рассчитывая, что остатки этого негодяя улетучатся вместе с табачным дымом – единственным (если не считать алкоголя) наркотиком, почему-то разрешенным в ее родной стране. У нее не было спичек, она оглянулась.

– Разрешите?

Худой и длинный парень в клетчатом свитере поднес к ее лицу красивую иностранную зажигалку, ловко повернул ее пальцами и чиркнул, осветив ее чистый лоб. Сироткина прикурила.

– А за это, – спросил он, – вы не дадите мне сигарету?

– За это я ничего не дам. Просто так – пожалуйста.

Без лишних церемоний он присел к ней и закурил. Мальчик был моложе Надежды и никакого практического интереса не представлял. Надо было сразу вежливо сказать ему, что сейчас к ней подойдет муж. Но Ивлев, оказалось, не улетучился, и ей хотелось отомстить ему. На роль роковой соблазнительницы Сироткина не годилась, но когда ее уговаривали отомстить, можно было согласиться.

– А я вас здесь уже не раз видел.

Он сказал то, что должен был сказать, и ничего другого.

– У вас хорошая память, – сказала Надя.

– Это даже родители признают.

– Почему «даже»?

– Потому что их все во мне раздражает. Представляю, как мать подпрыгнула бы, если бы узнала, что я хочу жениться.

– Поздравляю! – Надя произнесла это слово с интонацией Ивлева и рассердилась сама на себя.

– Спасибо!… Только невесты еще нет…

– Ну, это не проблема!

– Проблема! У меня жесткие требования: вес 45, рост 160, размер бюста четвертый. В общем, похожа на вас.

«У меня размер третий», – сказать это у Нади чесался язык.