Шпионы - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Фрейн cтр.№ 21

Железнодорожная сеть росла, и по ветке, пролегшей через выемку позади дома Макафи и дальше по насыпи за домом Хейуардов, по той самой ветке я сегодня сюда и приехал. А тогда, с прицелом на прекрасное будущее, вокруг маленького деревянного полустанка проложили несколько ухабистых дорог; жители окрестных сел, пробавлявшиеся разными случайными строительными подрядами, купили здесь участки земли и на грубый деревенский лад соорудили себе из необожженного кирпича и деревянных балок по дому своей мечты. В выходные на полустанке высадились на денек несколько юных парочек, огляделись… внесли задаток… Потом заказали мебель для трех комнат и посадили саженцы бирючины и черной бузины… Вскоре им понадобилась писчая бумага и тесьма для штор… Расторопные лавочники немедля открыли в новых Торговых рядах магазины со всем необходимым товаром. Автобус еще не пустили, но на месте будущей автобусной остановки был вбит в землю столб. Затем появился объемистый почтовый ящик, чтобы жители нового поселка опускали туда письма тем, кто остался на бывшей родине. Взялись и за грязные грунтовые дороги: провели дренажные работы, залили полотно гудроном и насыпали слои гравия. Теперь жены, отправляясь за покупками, могли спокойно брать с собой детей в колясках на высоких рессорах, не опасаясь разбудить малышей на первом же ухабе, а мужья могли ходить по утрам на станцию и вечером обратно домой, не замочив ног и не запачкав хороших башмаков. Живая зеленая изгородь, которая росла вместе со Стивеном и была едва ли старше его брата Джеффа, смягчала зрелище развороченной земли и голых кирпичных стен на строительных участках.

И сегодня, глядя на это словно бы невесть откуда взявшееся поселение, я вот о чем размышляю: а ведь выросло оно не в глухой пустыне. Приходилось акр за акром расчищать для него пространство в давно обжитом уголке. Выкраивать участки, урезая мелких фермеров, поставлявших в город овощи, урезая яблоневые и вишневые сады, луга, на которых от века пасли лошадей. На месте приземистых деревянных домишек, где ютились сельскохозяйственные рабочие, выросли новые Сорренто и Уиндермеры [3] . Вместо путаницы переулков и дорожек, которыми пахари шли на поля, а возчики ездили на повозках, пролегли прямые, усыпанные гравием улицы.

А за пределами этих упорядоченных улиц, на клочках земли, что еще оставались между новым поселком и прочими, возникавшими вокруг станций на разных железнодорожных ветках, текла прежняя жизнь. И не надо было далеко ходить, чтобы ее увидеть. Дорога на поле для гольфа вела мимо заброшенных карьеров и отвалов, где обитатели домишек брали глину для кирпича на фундаменты и каминные трубы, да известку для раствора, на который клали кирпич. По ту сторону главной улицы, сразу за магазинами, и располагался «Рай» – беспорядочное скопление мелких грязных участков; наши соседи ходили туда, чтобы сверх военного пайка купить к Рождеству яиц или петуха. Тот «Рай» теперь превратился в «Рай-комплекс» с дорогими верховыми лошадьми и всем необходимым для охоты и прочих подобных развлечений. К комплексу ведет частная, прекрасно вымощенная подъездная дорога. А тогда в дождливую погоду дорогу так развозило, что ноги, бывало, не вытащишь. Со строны нашего Тупика вдоль главной улицы шел еще один переулок; его замостили и превратили в Аллею. Раньше, если пройти весь Тупик и, не сворачивая налево к магазинам, посмотреть направо, то было видно продолжение Аллеи: она выныривала, как ручей из водоотводной трубы. В нескольких ярдах от угла новенькая, засыпанная гравием дорога исчезала, переходя в старый грязный проулок, тянувшийся терпеливо, но из последних сил. Пользоваться им к тому времени уже перестали, и его почти поглотил разросшийся на обочинах подлесок. Мощеная дорога обрывалась, потому что она уже никуда не вела: дальше домов не было. Наш поселок тут кончался, границей ему служила железнодорожная насыпь.

В насыпи, однако же, можно было разглядеть низкую кирпичную арку – нечто вроде заброшенной потайной двери в крепостной стене средневекового города. Под аркой шел узкий тоннель, скрепя сердце построенный железнодорожной компанией, чтобы не лишать местных жителей искони проложенной законной дороги. В эту неприметную дыру и нырял исподтишка грязный проулок, направляясь в еще не тронутые новомодной застройкой окрестности.

Я иду по Тупику до угла и гляжу направо. Оказывается, Аллею уже привели в божеский вид. Прямая, как стрела, с ровными чистенькими тротуарами, она уходит под высокий и широкий железнодорожный мост. Я бреду по тротуару под мостом. Дальше Аллея разветвляется, образуя лабиринт из Бульваров, Скверов и серповидных Переулков. Весь район теперь выглядит почти таким же респектабельным, как и Тупик.

Знакомый нынешний мир дотянулся-таки до своего допотопного предшественника и запечатал его под безупречно проложенной и ярко освещенной мостовой. Свет заливает всю Аллею, от начала до конца, не оставив места населенной призраками тьме.

Под чистым стальным мостом я иду обратно по чистому серому асфальту к углу Тупика. За спиной возникает знакомый стук колес идущей из города электрички: выползая из выемки позади дома Макафи, она взбирается на насыпь позади дома Хейуардов. Когда поезд идет по мосту, звук, как и раньше, меняется… И в ушах у меня снова оглушительно рокочет пустота старого кирпичного прохода, над которым громыхает состав, звенят крики Кита со Стивеном, долго перекатывающиеся по узкому длинному тоннелю: во время каждой редкой вылазки в его непроглядную тьму мальчикам хотелось услышать бесконечное эхо и доказать себе и друг другу, что они не робкого десятка.

Я вновь, пусть и смутно, вижу опасности, подстерегающие нас по ту сторону гулкого и страшного подземного хода. Там, после скромного по масштабам вторжения наших таких знакомых мне улиц и домов, снова берет свое старый мир, совершенно безразличный к новому поселку, будто его и не было никогда на земле. Между собой мы называли этот мир «Закоулки», хотя закоулок был всего один, и до того узенький, что летом он почти тонул в густой тени старых корявых деревьев и в обрамлявшей дорожку тучной зелени живых изгородей. Вижу «Коттеджи» – приземистые развалюхи, едва видные за буйной растительностью, вымахавшей вокруг разбросанных по участкам поломанных детских колясок и ржавых банок из-под краски. Слышу лай бросавшихся на нас уродливых собак, ощущаю на себе взгляды оборванных ребятишек, разглядывающих нас из-за калиток. В нос шибает противный, отдающий кошками запах бузины, разросшейся у заброшенной фермы; порой мы сквозь заросли видим у развалин старого бродягу – разведя костерок из мелких веток и прутьев, он кипятит над ним закопченный котелок…

За фермой начиналась безлюдная ничейная земля, уже наполовину размеченная под застройку, однако освоение территории подрядчиками из ближнего поселка было приостановлено на время войны. Между железной дорогой и незастроенной пустошью еще сохранились места, где, благодаря переменчивому ходу истории, деревня по-прежнему жила своей старинной замкнутой жизнью. Изредка решаясь опять пробраться в этот непонятный мир, мы воспринимали свое путешествие как опасное приключение, в котором не раз и не два приходится доказывать свою храбрость.