Каталог Латура, или Лакей маркиза де Сада - читать онлайн книгу. Автор: Николай Фробениус cтр.№ 7

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Каталог Латура, или Лакей маркиза де Сада | Автор книги - Николай Фробениус

Cтраница 7
читать онлайн книги бесплатно

Этот эпизод не принес Бу-Бу популярности в Онфлёре. Однако восстановил уважение и к ней, и к Гупилю. Их сотрудничество перешло в новую фазу. Гупиль отказался от своей роли непрактичного посредника, а Бу-Бу признала за ним право на тридцать пять процентов общего дохода. Они стали злыми близнецами Онфлёра и гребли деньги лопатой. Гупиль все чаще приходил в дом Бу-Бу, иногда он засиживался у нее далеко за полночь, обсуждая проценты и надежность должников. Бу-Бу обнаружила, что ей нравится его общество, вежливое внимание, которое он ей оказывал, и талант к расчетам. Наконец, к собственному удивлению, она поняла, что ждет его посещений. Она начала прихорашиваться, причесывать волосы и пудрить щеки. Хотя приход злоумышленников и «убийство в целях самообороны» (как лаконично выразился лейтенант полиции) не изменили жизни Бу-Бу, она все-таки была напугана. Она убедила Гупиля снизить проценты, и он согласился с ней, рассудив, что это улучшит их отношения с горожанами.

Гупиль быстро объявил всем эту новость. «У нас самые низкие проценты во всей Нормандии!» – хвастался он в трактире. Но канатчики, дубильщики и местные лодочные мастера не слишком обрадовались. Это попахивало подкупом. Горожан оскорбляла сама мысль, что их расположение можно купить за их же кровные деньги. Люди поговаривали о том, чтобы исключительно из принципа и гордости перейти к более дорогим ростовщикам в Лизьё. И хотя большинство продолжали ходить в контору Гупиля и платить сниженные проценты, кое-кто распрощался с ним и больше к нему не возвращался. Гордость бедняков. Для Гупиля это было равносильно пощечине, он понимал, что ему следовало это предвидеть. С тех пор он меньше показывался в городе и больше времени проводил в доме Бу-Бу. Там деньги и будущее, думал он, признаваясь себе, что тоскует по ее крупным формам. Гупиль не понимал, была ли то жажда денег или любви, но не видел причин задаваться столь неприятным вопросом.

Для Бу-Бу эта новая неприязнь со стороны жителей Онфлёра не значила вообще ничего. Она была уверена, что снижение процентов ослабило ненависть к ней, независимо от того, воспринималось это как жест доброй воли или нет. Ее расчет оказался верным. Непрошеные гости больше не являлись в дом. Теперь она снова спокойно спала по ночам. У Латура была отдельная спальня, и Бу-Бу осмелилась пригласить Гупиля остаться у нее на ночь. Она наслаждалась видом его улыбающегося лица между своими грудями, и его прерывистое дыхание заставляло ее чувствовать себя совершенной.

Латур понимал: по вине Гупиля мать перестала думать о нем. Бу-Бу совсем потеряла голову от захвативших ее чувств. Она гордилась тем, что Гупиль принюхивается к ее юбкам, как дворовый пес в поисках суки. Объяснить ей что-либо было невозможно. Латур знал, что она рассердится, если он попытается открыть ей глаза на недостатки Гупиля, на его жадность, трусость, бесчестность и лживость, не говоря уже о его бесстыдстве и мелочности. Если бы Латур сказал это матери, она, несомненно, решила бы, что он хочет испортить ей жизнь. А это было опасно.

По ночам Латур лежал и придумывал план действий. Он не спал, прислушиваясь к звукам этой отвратительной любви, которые проникали к нему сквозь стену из соседней комнаты. Он думал о счастливом лице Гупиля. О способах, какими можно его убить. А их было множество. Что лучше, отравить эту скользкую тварь или устроить ему смертельную ловушку? Можно, к примеру, залезть на дерево у тропинки и уронить на голову Гупиля большой камень, когда тот поедет под деревом на лошади, которую, ухмыляясь, окрестил Бу в честь матери. Латур мог бы притащить труп адвоката к дому, плакать и говорить о камне, сорвавшемся с вершины. Какое несчастье! Он зажмурил глаза и попытался занять свои мысли чем-нибудь другим, что помогло бы ему заснуть. К утру ненависть так переполнила его, что он не заметил, как провалился в сон.

Проснувшись, Латур разработал план. Пока Гупиль еще спал в объятиях Бу-Бу, он выскользнул из дома, прихватив с собой лопату. У каменистого обрыва, где тропинка сворачивала к Онфлёру, он вырыл на склоне яму и прикрыл ее сверху ветками и листьями. Потом залез на ближайшее дерево и стал ждать. Он сидел на вершине дерева, и в лицо ему дул соленый морской ветер, тело его налилось тяжестью от недостатка сна, ему казалось, что он видит эту тропинку с какой-нибудь далекой звезды. Все было таким отдаленным, даже дерево, за ветки которого он цеплялся. Он глядел на свои руки и думал, что они принадлежат не ему. Они нисколько не походили на его руки. Думать так было приятно. В нем больше не осталось ненависти, и, когда он смотрел на тропинку и представлял себе, что вот-вот на ней должно случиться, мысли его были совершенно ясными. Гупиль всегда ездил в Онфлёр по этой дороге и обычно рассказывал Бу-Бу, как прошла его поездка. В то утро его ждал сюрприз. Выглядеть все должно было так: Бу выйдет из-за поворота и рухнет в яму, Гупиль упадет с лошади и покатится по обрыву. Латур будет безмолвно сидеть на дереве и следить за его схваткой со смертью. Оставалось только придумать, что делать потом и какую историю рассказать матери. Но как только Гупиль выехал из леса и направился к яме, Латур понял, что его план провалился. Гупиль ехал слишком медленно. Лошадь едва переставляла ноги, и Гупиль, по-видимому, не спешил. Он улыбался, и его лицо излучало удовольствие и покой. Латур прижался лбом к стволу дерева. В его груди словно затянулся узел, голова кружилась. Когда лошадь ступила на листья и скользнула в яму с Гупилем в седле, причем ни один острый камень не повредил его, Латур так испугался, что его сжимавшие дерево руки разжались сами собой, и он, чертыхаясь, полетел вниз. Гупиль вылез из ямы без единой царапины и спокойно подошел к нему. Латур посмотрел на мыски адвокатских сапог и закрыл глаза в ожидании побоев. Но их не последовало. Гупиль подошел к яме, вытащил свой пистолет, прицелился и пристрелил лошадь. Потом вернулся к Латуру и повел его домой. Они шли молча, и Латур пытался убедить себя, что Гупиль изобьет его. Небось радуется: теперь этот мальчишка узнает, что такое боль! Латур не боялся палки. Гораздо страшнее было думать о том, сколько пройдет дней, прежде чем мать снова заговорит с ним.

Гупиль привел его на задний двор и вожжами привязал к яблоне. Потом вошел в дом, и Латур услыхал голоса, его и Бу-Бу, но слов разобрать не мог. Они говорили очень тихо. Латур утешался тем, что наказание уже близко и что Гупиль будет бить его так сильно, что он наконец почувствует боль, а мать, увидев, как он страдает, простит его. Но прошло несколько часов, и ничего не случилось. Латур простоял привязанный к яблоне весь день, весь вечер и всю ночь. Он прислушивался к тихим голосам, долетавшим из дома, смотрел на слабый свет лампы и в конце концов стал желать лишь одного: чтобы кто-нибудь вышел из дома и избил его. Гупиль отвязал его только на другой день. Латур упал на колени перед адвокатом. Он плакал и просил, чтобы его наказали. Но Гупиль просто повернулся и ушел. Через несколько дней он приехал на лошади, как две капли воды похожей на ту, что он пристрелил. Ее тоже звали Бу.

* * *

«Что такое боль?» Латур полагал, что есть четыре вида боли. Обычная боль. Душевная боль. Боль в животе или в сердце. И боль, вызванная тем, что человек слишком много думает. Он не переставал удивляться гримасам Бу-Бу, когда стертые ноги причиняли ей боль. Сам Латур не чувствовал боли, порой он даже не верил, что он живой человек. Душевная боль была для него чем-то загадочным. Он думал, что в нее можно вглядываться, отчего она становится еще сильнее. Можно уступить ей, влюбиться в нее. Душевная боль, которую Латур испытал, когда Гупиль привязал его к дереву и заставил ждать наказания, которое так и не последовало, была для него ненастоящей и отвратительной. Ее нельзя было контролировать, и она заставила Латура желать смерти. Теперь он, думая о том, что адвокат заключил с ним договор, расторгнуть который было уже невозможно, не смел поднять на Гупиля глаза: адвокат рассчитался с Латуром, даже не наказав его, и тем самым заставил того жаждать наказания и боли. Это сделало Гупиля всемогущим, а Латура – слабым и жалким. Другой вид душевной боли Латур испытывал, сидя в лесу и размышляя об Онфлёре, горожанках и странной ненависти читавшейся на лицах незнакомых людей. О власти над ними священника и планах Гупиля. Такую боль человек испытывает, когда чувствует свою зависимость от чего-то непонятного.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию