Темная комната - читать онлайн книгу. Автор: Рэйчел Сейфферт cтр.№ 49

На одной стене висят картины и фотографии города, каким он был в начале века. 1925 год, центральная улица, пыльная и оживленная, резко отличается от теперешней, асфальтированной, пустой, разве что изредка проедет машина. Тогда, перед войной, он был больше. Процветал. Дома, люди, рыночная площадь. За окном дует ветер. Слышно, как шумят деревья. Ветки стучат в слуховое оконце на крыше музея.

Миха дошел до первого угла. Напротив него, в другом углу, стоят три портновских манекена, на каждом – военная форма. SS, вермахт и третья какая-то незнакомая. Грудь колесом, пустые рукава вяло свисают. Он не решается подойти к ним открыто. Прежде оборачивается. Но женщина на него не глядит, читает.

От манекенов Миху отделяют экспонаты и фотографии, запечатлевшие евреев, живших в городке до войны. Маленькая школа, написанный на идише учебник. Кладбище, надгробиями которого мостили улицы. Наконец решившись, Миха продвигается к военным мундирам.

Они измяты и потерты. Здорово износились. Два из них немецкие, а тот, который незнакомый – русский. На тяжелом эсэсовском пальто не хватает пуговицы. Оторвана, отрезана, отстреляла, потеряна. Пальто настоящее. Кто-то снял его с трупа и взял как трофей. Или же его бросил хозяин, когда бежал от Красной Армии. Или же его нашли, а потом носили с удовольствием, хоть и было оно немецкое. Тогда была зима и было холодно, а пальто шерстяное, теплое.

Завершают экспозицию сплошь военные снимки. Миха бегло просматривает их, до мундиров осталось всего ничего. Он внутренне готовится к тому, чтобы увидеть их вблизи, потому что знает, что за ними кроется. Публичные казни, улыбающиеся немцы, общие могилы, массовые расстрелы. Он не ошибся. Поникшие головы, тела, свисающие с деревьев. Молодые мужчины, целятся из винтовок в детей. Солдаты стоят, курят на солнышке, а за ними, белые и обнаженные, лежат рядами мертвые.

Миха вглядывается в лица солдат, ищет дедовы скулы, высокий лоб, глубоко посаженные глаза. Сигарету, спрятанную в ладони. Миху прошибает пот. Его там нет. Миха еще раз проходит вдоль стены, снова ищет и снова не находит.

Молодая женщина наблюдает за Михой. Но, встретившись с ним взглядом, смущается. Он пробует увидеть себя со стороны: ходит человек, разглядывает эти страшные снимки. Что ему делать – уйти, остаться, заплакать? Он не знает. Теперь ему все равно; сегодня он изо всех сил храбрится. Миха подходит к смотрительнице.

– Вы говорите по-немецки?

Она смотрит снизу вверх и ни слова не понимает, только хмурится. Потом кажется, извиняется.

– Вы говорите по-английски?

– Да, немного. Простите.

– Может быть, вы мне поможете? Вы не скажете, все эти фотографии были сделаны здесь? В этом городе?

– А-а. Те фотографии на стене? Оккупация?

– Да.

– Думаю, да. Я точно не знаю, подождите.

Она кладет книгу и торопливо идет к стене, громко цокают в маленькой комнатке каблуки. Она движется вдоль стены, читает надписи, имена и даты, а Миха идет следом.

– Вот эти – да.

Показывает ему.

– На этом стенде. Другие тоже сняты в Белоруссии, но на севере, и некоторые на западе. Их здесь разместили, чтобы показать, что все это происходило по всей стране, понимаете?

– Да. Спасибо. Вы не знаете, какие дивизии SS здесь стояли? Waffen SS?

– Здесь, кажется, есть полный список.

Она идет к полкам, что в углу комнаты, и достает какую-то рукописную книгу. Она явно рада помочь и ничуть не смущается иностранца. Он же весь взмок от волнения.

– Вот, смотрите. На этой странице.

Список длинный: вермахт, SS, полицаи, но Миха сразу видит дедову дивизию. Должно быть, что-то случилось в тот момент с его лицом, потому что женщина, когда он наконец поднимает глаза, упорно смотрит в сторону.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Она смущенно улыбается, все еще избегая встречаться с ним взглядом, и возвращается на место к своей книге. Некоторое время Миха стоит не глядя на снимки. Слава богу, женщина на него не смотрит.

Не так уж это и плохо. Миха разговаривает сам с собой. Говорит очень тихо, но это помогает прислушаться к себе. Я приехал сюда убедиться, что опа здесь бывал. Я был к этому готов. Собственное спокойствие его удивляет. Миха расписывается в книге для посетителей: полное имя, полный домашний адрес. Я здесь побывал; он тоже когда-то.

– Не скажете ли вы, есть кто-нибудь, с кем бы я мог поговорить? Об оккупации.

– Историк?

Женщина удивляется, раскрытая книга повисает в воздухе.

– Или тот, кто помнит войну. Кто жил в то время.

– Не знаю. Мне нужно подумать.

– Я могу приехать завтра.

– Вы завтра хотите поговорить?

– Если вы найдете с кем. Или даже сегодня.

– Хорошо, завтра. Возможно.

– Правда?

– Я спрошу своего деда, возможно, он сможет помочь.

– Он мне все расскажет?

– Ну, я не знаю. Может, посоветует кого-нибудь.

Она сомневается. Миха заранее благодарит ее за то, что согласилась помочь, и обещает вернуться назавтра. Кивнув, она смущенно пожимает его протянутую руку.

Наутро старик уже в музее, но говорить отказывается. «Он пришел на вас посмотреть, – поясняет молодая женщина. – Давно не видел живого немца». Переводя это, она краснеет и прикрывает рукой улыбку.

– Он говорит, что в соседней деревне есть один человек, вам с ним стоит побеседовать. Иосиф Колесник. Он немцев вспомнит. Вам нужно идти к нему сегодня днем. Дед скажет ему, что вы придете.

– Во сколько? После обеда? Мне нужно подождать до обеда?

Миха пытается заглянуть старику в глаза, но тот только шамкает губами и кивает на внучкины слова. Он уходит прочь, так и не поговорив.

* * *

Деревня совсем близко: три, быть может, четыре километра. Когда Миха туда приезжает, часы на булочной показывают без четверти два, а ему всего пять минут ходу. Точное время не назначали: днем, после обеда, но Миха опасается, что дома еще никого нет.

Еще раз сверив адрес и снова постучавшись в дверь, он в растерянности садится на крыльцо и ждет.

Дом деревянный, крашенный сине-зеленой краской. Миха сидит на ступенях, которые ведут на узкую веранду, опоясывающую дом. На дальнем конце тоже видны ступени. Они выходят к садику и грязной дорожке. На дорогу смотрят два низких оконца, через полчаса или около того Миха встает и барабанит по стеклу. Тишина. Он стучит снова, в другое окно, и, сложив руки козырьком, заглядывает внутрь. Ни звука, ни шевеления, в доме пусто.