Брачные узы - читать онлайн книгу. Автор: Давид Фогель cтр.№ 113

Было, верно, уже полдевятого. Дождь тем временем перестал. Для этой поры воздух был даже слишком теплым. Сеть переулков в этом предместье напоминала вымерший провинциальный городишко. Гордвайль шел не останавливаясь. Вдруг, сам не зная как, он оказался в маленьком зальчике, похожем на трактир, где немногочисленные посетители были поглощены едой. Ослепленный ярким светом, Гордвайль поморгал, словно ища здесь кого-то, затем приземлился на стул рядом со столиком неподалеку от входа, не сняв ни шляпы, ни пальто. Подошла официантка и спросила, что он будет есть.

— Есть? — Гордвайль посмотрел на нее бессмысленным взглядом. Он совсем не хочет есть. То есть он вовсе не голоден сейчас.

— Тогда, верно, вы закажете что-нибудь выпить?

— Пить тоже не хочу! Это уж — совсем не хочу!

— Но здесь трактир, милостивый государь, здесь положено есть!

— Но если я ничуть не голоден?!

— В таком случае вы ошиблись местом! Сюда приходят только те, кто хочет перекусить!

— Вы правы, по-видимому. Я, наверно, и вправду попал не туда!

Он встал и вышел, к удивлению официантки.

Снова побрел по улицам, в каком-то общем помрачении чувств, как после впрыскивания морфия. Пойти ему было некуда. Только немногие его душевные страдания доходили до его сознания, и то словно сквозь дымку тумана. Время от времени он чувствовал внутреннюю потребность пойти к Лоти и поговорить с ней начистоту… Она должна понять, что он не виноват во всем этом… Как она могла поверить в его вину хоть на долю секунды!.. Он и не предполагал, что дело дойдет до этого… Но теперь, когда серьезность происходящего выяснилась до конца, ясно, что и говорить об этом не стоит… Он вольный человек и может делать все, что ему заблагорассудится… Да и времени у него предовольно… О Мартине он уже не должен заботиться… Он может поехать в Италию, да и в любое другое место… Выбор ее, Лоти… Только надо подождать, пока все утрясется с паспортами, только и всего… Тее он оставит записку… А может, и ничего не оставит… Главное, чтобы она, Лоти, согласилась подождать еще несколько дней… Только несколько жалких дней… И еще: не надо больше так лежать… Он умоляет ее, чтобы не лежала больше в этой позе… Лежа ведь никуда не уедешь, это она и сама может понять… Кроме того, ведь и ей надо подготовиться, не так ли?.. A Tea, та еще локти будет кусать, увидев, что птичка ускользнула из клетки, ха-ха-ха!.. Гордвайль громко рассмеялся, остановившись на минуту и поворачиваясь во все стороны. Он находился на площади Радецкого, в чем, впрочем, не отдавал себе отчета. Затем снова сорвался с места, продолжая разговаривать сам с собой и жестикулировать. …Ульрих дважды осел! Кого он хотел оставить в дураках?! Сам раньше поседеет!.. Он и сам знает всю правду!.. Все будут удивляться, когда он вдруг исчезнет. «А где же Гордвайль?» — «В Италию уехал Гордвайль!..» — «Ну и молодец, этот Гордвайль!.. Мы всегда чувствовали, как много в нем скрыто!» Знаешь, дорогая, немного денег есть сейчас и у меня!.. Случайно получил вчера от сестры из Америки, а на днях получу еще из редакции. Может быть, даже завтра! На дорожные расходы этого хватит, а там посмотрим!.. Жаль только, что нельзя захватить с собой Мартина!.. Доктор Оствальд наверняка не согласится… Но это ничего!.. Мы сможем иногда приезжать, чтобы проведать его… Ведь это не очень далеко!..

Не заметив, он зашел в маленькое кафе и мгновенно вернулся к действительности. «Ах, что теперь делать, что?!» — простонал он в отчаянии. Сел за столик и уронил болевшую голову на руки, точно так, как это сделала Лоти в тот последний вечер.

— Все равно! — ответил официанту на вопрос, что принести.

— Кофе, пиво?

Он утвердительно кивнул, не взглянув на официанта.

Официант ушел и принес кофе. Гордвайль долго сидел, уронив голову на руки и так и не прикоснувшись к кофе. Тем временем близилась полночь, время закрытия кафе такого пошиба, официант подошел получить по счету.

Гордвайль снова вышел в ночь. Улицы были уже пусты, дождь прекратился, но мостовая все еще была мокрой. Гордвайль миновал мост София-брюкке. Ему вдруг стало ясно, что ничего уже не исправить. Почувствовал, как что-то вокруг и внутри него с бешеной скоростью скатывается в пропасть. И никакими силами в мире невозможно остановить это падение. И даже если бы задержать его было в силах Гордвайля, возможно, вопреки всему, он не стал бы этого делать. Перед глазами его забрезжил какой-то конец, хотя он и не знал, как и почему. Только теперь он осознал, до какой степени Лоти была нужна ему, как он был к ней привязан. Она была для него, хотя он и не отдавал себе в этом отчета, последней опорой; сам того не понимая, он черпал силы в самом факте ее существования — и вот всему пришел конец. Лоти больше нет на свете, и все лишилось смысла, и сам он лишился смысла. Ему хотелось заорать благим матом, прокричать на все четыре стороны света, что Лоти больше нет.

Он медленно шел через Пратерштерн, опустив голову ниже плеч. Повинуясь привычке, ноги вынесли его к дому. Перед входом он помедлил, словно взвешивая что-то. Наконец дернул звонок, Tea уже спала. Было темно. Гордвайль не стал зажигать свет. Постель, наваленную на диване, отодвинул к стене и сел. Долго сидел он, словно застыв в темноте. Потом растянулся, не сознавая, что не снял одежду и не постелил, и забылся тяжелым сном.

* * *

В восьмом часу утра он проснулся, как от внезапного толчка, и сел на кровати. Как молния, поразило его ясное сознание того, что Лоти больше нет. Сон как рукой сняло, но во всем теле он чувствовал страшную усталость, как будто и не спал вовсе. Сквозь окна сочился в комнату тускло-серый день. Гордвайль метнул взгляд на кровать и увидел, что Tea лежит с открытыми глазами, подложив руки под затылок, и с новой силой вспыхнул в нем давешний дикий гнев на эту женщину, так спокойно лежавшую на спине, словно все осталось по-прежнему. Она крикнула ему, чтобы приготовил завтрак, сама же встала и принялась умываться.

— Что ты сидишь как истукан! — выругала она его, увидев, что он не двинулся с места. — Иди-ка свари кофе!

Тогда он встал и вышел в кухню. Когда он вернулся, неся кофе, Tea была уже одета. Он поставил кофейник на стол и в свою очередь собрался умыться.

— Ну, что дальше?! Почему не разливаешь?

Она села к столу и стала ждать, пока Гордвайль достанет посуду, намажет бутерброд, нальет кофе и подаст ей. Он двигался как машина, не издав ни звука и не удостоив жену ни единого взгляда. Сам он сделал стоя лишь один-единственный глоток и снова поставил чашку на стол.

— Отчего ты не пьешь? — с укором промолвила Tea, раздраженная его молчанием и необычным поведением. — Садись и пей кофе, как все люди!

— Я не хочу пить. Никто не принудит меня. Не хочу.

— Дурак!

Она закончила трапезу и вышла из комнаты. Сразу после нее ушел и Гордвайль, вскочил в трамвай и прибыл на центральное кладбище за четверть часа до срока. Никого из его друзей еще не было видно в просторном и прохладном зале с колоннадой, выходившем стеной с окнами на лес надгробий. Сначала были другие похороны, и несколько человек сгрудились в одном углу; неожиданно от них с пронзительным плачем отделилась старая женщина, какой-то молодой человек с траурным крепом на рукаве и шляпе поддерживал ее, словно она была больная. Она была единственной, кто плакал, и ее вопль слился с пением кантора и хора. В помутнении чувств, граничившем с безумием, не воспринимая свалившегося на него несчастья, Гордвайль поразился, зачем он пришел сюда, в этот огромный чужой зал с колоннадой. Он прислонился к стене, стоя поодаль, и слушал голос кантора, казавшийся ему старческим. Голос этот резал ему слух и раздражал его до чрезвычайности. Скоро кантор замолк, и служки в мундирах и кепках с козырьками лодочкой взяли гроб и устремились с ним наружу, увлекая за собой шлейф скорбящих.