Странствие Бальдасара - читать онлайн книгу. Автор: Амин Маалуф cтр.№ 48

Кенен признал, что мой друг прав, и перевел разговор на другую тему:

— Правда ли, что из Египта пришло одно письмо…

Продолжения вопроса я не услышал. Я не мог оторвать взгляда. Передо мной на нижней полке, наполовину скрытой круглым столиком, стояла статуэтка. Статуэтка, которую я знал! Моя статуэтка! Статуэтка двух влюбленных, чудесным образом сохранившаяся! Я нагнулся, потом присел, мне хотелось взять ее в руки, ласково прикоснуться к ней и разглядеть ее со всех сторон. Никаких сомнений! Эти две конические головки, покрытые позолотой, эта странная ржавчина, соединившая, неразрывно спаявшая их руки за порогом смерти… Нигде в мире нет другой такой же вещи!

Я выждал несколько секунд, судорожно сглотнул слюну, стараясь, чтобы меня не выдал голос.

— Достопочтенный, где вам удалось раздобыть вот это?

— А, статуэтки? Их подарил мне Уиллер.

— Он сказал, что сам их раскопал? — спросил я невинным тоном.

— Нет, я был у него в гостях, когда в дверь постучал какой-то человек и предложил ему купить кое-какие вещи, лежавшие в его тележке. Корнелиус купил у него почти все, что тот привез, а так как я проявил интерес к этим священным статуэткам, вероятно, из какого-нибудь античного храма, он настоял на том, чтобы преподнести их мне в подарок. Вы — известный торговец редкостями, подобные предметы для вас, должно быть, не в диковинку.

— В самом деле, такие иногда проходят через меня. Но эта не похожа ни на одну другую.

— У вас должен быть нюх на такие вещи. А что в ней такого особенного?

Пастор, казалось, не слишком заинтересовался моим рассказом. Он слушал и задавал вопросы, как того требует вежливость, только чтобы не выглядеть равнодушным, возможно, говоря себе, что это обычное поведение человека, страстно увлеченного своим делом, и дожидаясь, пока я наконец замолчу и вернусь к своему осмотру, чтобы вновь перейти к единственной интересующей его сегодня теме: Саббатаю. Тогда я приблизился к нему, бережно держа «двух влюбленных».

— Особенного в этой статуэтке то, что она, как вы видите, образовалась из двух фигур, соединенных ржавчиной. Это редкое явление, и я узнал бы эту вещицу среди тысяч других. По этой причине я могу утверждать с уверенностью, что статуэтка, которую я держу сейчас перед вами, четыре месяца назад находилась в моем собственном магазине, в Джибле. Я преподнес ее в подарок шевалье Мармонтелю, посланнику короля Франции, задорого купившему у меня очень редкую книгу. Он отплыл морем из Триполи и погиб в кораблекрушении, не добравшись до Константинополя. А теперь я обнаруживаю свою статуэтку на этой полке.

Кенен вскочил, словно не мог больше усидеть на месте. Он был смертельно бледен, будто я обвинил его в воровстве или убийстве.

— Я предостерегал Корнелиуса Уиллера от общения с этими бандитами, переодетыми нищими попрошайками, которые приходят с улицы и продают ценные вещи. Все они разбойники, не имеющие ни веры, ни закона. А сейчас я чувствую себя сообщником их злодеяний, скупщиком краденого. Мой дом осквернен! Да покарает тебя Господь, Уиллер!

Я постарался его успокоить: ни ему, ни англичанину не в чем себя упрекнуть, поскольку они не знали о происхождении товара. В то же время я осторожно начал расспрашивать его, привез ли этот торговец еще что-нибудь, кроме «моих влюбленных». Я, разумеется, хотел выяснить, не уцелело ли также и «Сотое Имя». Разве его везли не на том же корабле, с теми же вещами? Книга, я знаю, может пропасть гораздо легче, чем металлическая статуэтка, и морские грабители, погубившие корабль и истребившие людей, чтобы завладеть их богатствами, могли сохранить покрытую позолотой статуэтку и вышвырнуть за борт книгу.

— Корнелиус купил много вещей у этого человека.

— А книги?

— Да, одну книгу.

Мог ли я ожидать такого ясного ответа!

— Книгу на арабском языке, казалось, он был очарован ею.

Пока продавец был там, сказал Кенен, создавалось впечатление, что его друг не обращал на нее особого внимания. Но как только он ушел, радуясь, что ему удалось отделаться от такого количества товаров, англичанин перестал сдерживаться; он начал вертеть книгу в руках, читая и перечитывая первую страницу.

— Он выглядел настолько счастливым, что, едва я задал ему вопрос о возрасте статуэток, он мне их тут же подарил. Несмотря на мои возражения, он не желал ничего слушать и велел своему приказчику завернуть подарок и отнести его ко мне домой.

— А он ничего не говорил вам о самой книге?

— Немного. Что это редкая книга и что ее вот уже несколько лет заказывали ему многие покупатели, воображая, что он сможет раздобыть ее для них невесть какой силой или с волшебной помощью. Это — что-то вроде талисмана. Помнится, я тогда сказал ему, что истинно верующий не нуждается в подобных поделках и что для того, чтобы нам благоволили Небеса, достаточно творить добро и повторять молитвы, которым научил нас Спаситель. Уиллер согласился со мной, он сказал мне, что совсем не верит в эти россказни, но что, будучи купцом, он счастлив заполучить эту вожделенную вещь, которую сможет продать по хорошей цене.

Произнеся это, Кенен возобновил свои горькие сетования, спрашивая, простят ли его Небеса за то, что он в минуту слабости и невнимания принял подарок, происхождение которого было весьма сомнительным. Что до меня, я вновь погрузился (и в эту минуту опять к ней возвращаюсь) в загадку, которую уже считал решенной. Если бы «Сотое Имя» не исчезло, разве был бы я вынужден отправиться на поиски? Эта книга — сирена, услышавшие раз ее пение уже не могут ее забыть. Она пошла на дно, и я думал, что пучина поглотила ее навсегда, но сирена не тонет в море. Едва я стал забывать о ней, как вот она: вынырнула рядом со мной и поманила к себе, чтобы напомнить мне о долге околдованного ею воздыхателя.

— А где сейчас эта книга?

— Уиллер мне никогда больше о ней не говорил. Не знаю, увез ли он ее с собой в Англию или оставил дома, здесь, в Смирне.

В Смирне? В его доме? То есть в моем? Так кто же упрекнет меня в том, что я дрожу и путаюсь в словах, выводя эти строки?

24 декабря.

Ничто из того, что я совершил сегодня утром, не может считаться преступлением; но, вероятно, это все же злоупотребление гостеприимством. Так перерыть сверху донизу доверенный тебе дом, словно это пещера укрывателя краденого! Да простит меня мой англичанин, мне необходимо было это сделать, необходимо попытаться разыскать книгу, из-за которой я отправился в дорогу. Впрочем, у меня не было иллюзий. Я был бы весьма удивлен, если бы мой коллега, понимая значение этого сочинения, не взял бы его с собой. Я не дойду до того, чтобы предположить, что это из-за «Сотого Имени» он решил уехать так внезапно, бросив дом и все свое добро под охраной незнакомца, то есть меня. Но я не могу полностью исключить такую гипотезу.

Кенен сказал мне, что Уиллер принадлежит к семье букинистов, они с незапамятных времен держат лавку на старом рынке святого Павла в Лондоне. Я никогда не был ни на этом рынке, ни в этом городе, но для тех, кто, как и я, занимается торговлей старинными книгами, эти места кажутся родными и привычными. Так же, как должно быть привычным — для некоторых букинистов и коллекционеров из Лондона или Оксфорда — имя дома Эмбриако в Джибле; по крайней мере мне хочется тешить себя такой мыслью. Словно натянувшаяся через моря невидимая нить соединяет тех, кто посвящает свою жизнь одним и тем же увлечениям; моя душа торговца говорит мне, что в мире было бы гораздо теплее, если бы этих нитей стало больше, и полотно сделалось бы плотнее и крепче.