Его крепкое, но все же жалкое тело в этом долгом подъеме на многометровую высоту (восемь, десять метров, пятнадцать?) выражало душевное борение – словно он отстаивал право на священное безрассудство.
На ничтожную оценку собственной жизни. И в этом жилистом вползании на стену я слышал внутренним слухом трепет его нервов. Он волновался. Будто вот-вот провалит этот экзамен. И это мне нравилось. Я даже заметил, как поджалась и уплотнилась его мошонка. Словно он стал мальчиком, испытывая себя этим экзаменом. То есть все произошло наоборот.
Словно пол его вовсе исчезнет, и он станет ангелом.
Значит, ему все-таки страшно.
Эпилог
Внизу сжималась и расходилась вода в рябой слизи берегового света. Гримасничая слепой поверхностью, не обращенной ни к кому. Что-то вроде угрозы. Беззубого оскала. Одинокого тусклого безумия.
Я представил, как падаю.
Эта пролетевшая во мне прекрасная картина моего падения, торжественная и романтическая, мгновенно насытила все телесное, гибельное и смертное во мне, всю мою тварную плоть, связанную с физическим страхом и болью, чувством тупой власти, мерой исполненной воли и привкусом отвращения.
И словно самолет в штопор, я вошел в унылое безразличие.
Будто я не должен больше жить. Так, лишь еще несколько секунд. Не более.
Будто больше и дальше этой тотальной ночи ничего не простирается и никогда не последует.
Она застигла меня, словно отец за мастурбацией.
Я с надеждой и безропотно жду беспощадного непомерного наказания.
И экзекутор не устанет возобновлять и длить его.
О!
И ничего не происходит.
Ночь застит все.
Словно это – кино, где я сопереживаю действию, сидя в уютной мякоти своего тела, как косточка в вишне, как паралитик в кресле перед телеком.
Словно я все это уже наблюдал однажды.
Сам себя из себя самого.
Истекая на границе бреда и сна.
Я увидел, как я это все когда-то уже видел в детстве: как нынче я, сильный и прекрасный, за всем этим с наслаждением вуайяра, упиваясь зримой отроческой далекой беспомощностью, подглядываю.
О, может ли быть это...
Где же я, Господи?
Кто я, Господи?
Я не хочу ни с кем бороться на этой лестнице, и вообще больше я ни с кем не хочу бороться.
Пусть все исполнится.
Возьмите меня на поруки.
Но мне не страшно.
Так как мне все равно.
– Ты ангел? – зову я исчезающего во тьме.
1993, 1999