В Замок - читать онлайн книгу. Автор: Марианна Грубер cтр.№ 9

Делать было нечего, К. дожидался ночи, сидел, мрачно уставившись в одну точку. Что они знают, все эти люди, собравшиеся тут, эти крестьяне, трактирщики, простые люди, живущие так называемой простой жизнью? Все в их — простой, как они считают, — жизни, конечно же, определяется Замком, эти люди живут, не имея своей воли, и, возможно, он был бы рад тоже жить как они, смирился бы, сумел прийти к согласию с жизнью, как эти люди... Что они знают о его воспоминаниях, из-за которых он не спит ночи напролет, потому что ничего не может ни истолковать, ни оправдать...

— Наверное, это правда, — заговорил он вслух. — Меня откуда-то изгнали, и, мне кажется, вместе со мной изгнали всех, кто сейчас находится здесь, в этом трактире. Только никто об этом не догадывается, но в каком-то смысле оно, пожалуй, и к лучшему, что не догадываются. Да, совершенно очевидно, меня изгнали, но нельзя же ставить это мне в вину, я же не знаю, кто меня изгнал и за что, не знаю даже, откуда. Я, как актер, играю свою жизнь, хотя не хочу быть актером, не знаю своей роли и не вижу, что нарисовано на заднике сцены, где происходит спектакль...

— Не надо было позволять ему пить, — вмешался Хозяин. — У него, видать, нет привычки к вину.

Хозяин велел жене отправляться на кухню, а Фриду, не обратив внимания на ее заплаканное лицо, послал наверх устраивать там вместе со служанками комнату для К.

— А может быть, все к лучшему, — сказал Учитель, — в вине ведь как-никак истина. Во хмелю ни один человек не способен притворяться и лицемерить. Сейчас нам кое-что станет понятнее, разберемся, что за человек этот К. Хотя, признаюсь, — сказал Учитель, — сам я тоже моментально пьянею, если пить приходится слишком быстро. Но, похоже, для этого человека, для К., вообще не существует ничего серьезного на свете, об этом можно заключить из того, как настойчиво он приглашал деревенских выпить с ним. Он, этот К., все превращает в игру, у него в голове полнейшая неразбериха. На это обстоятельство стоило еще тогда, раньше, обратить особое внимание, ну а сегодня все стало ясно, когда он сравнил Замок с лабиринтом. Да-да, с самого начала не следовало принимать его всерьез, однако в том, что мы отнеслись к нему серьезно, никакой вины с нашей стороны нет, потому что Замок поощрял такое отношение, подбадривал, и, может быть, намерение Замка как раз состояло в том, чтобы дать примерный урок Деревне, научить людей различать, что заслуживает серьезного отношения к себе, а что нет.

В то время как Учитель произносил свою речь, К. уронил голову на стол. Теперь же, проснувшись из-за внезапно наступившей тишины, он вздрогнул:

— Вокруг башни Замка летают вороны?

— Летают, — ответил Хозяин, одновременно вполглаза следивший за Хозяйкой, которая теперь принялась кормить К., с трудом одолевавшего дремоту. Между делом Хозяйка потирала свое колено.

— Быть нынче снегу, — вздохнула она. — Чувствую. — И снова кормила К. Он, без стеснения, покорно раскрывал рот, когда она подносила ложку, и глотал, когда Хозяйка кивала. Кормила она его каким-то местным блюдом, К. не знал, как оно называется, но вкус напоминал какое-то другое кушанье, которым, кажется, его часто кормили в детстве. И то, что его кормили с ложки, напомнило детство. Некоторые крестьяне тоже ужинали. Услышав слова Хозяйки о том, что скоро пойдет снег, все дружно закивали головами.

— Иначе вороны разлетелись бы, — заметил кто-то. Крестьяне уже не пили, то ли потому, что Хозяин больше не подносил, то ли не хотели, напившись, уподобиться К. в его теперешнем состоянии.

Когда Хозяйка закончила кормежку, К. заснул, тут же, за столом. Помощники — Артур и Иеремия — подхватили его под руки слева и справа,

Хозяин подталкивал в спину, втроем они отволокли К. наверх в его комнату. Он едва замечал, что с ним происходит, не заметил и того, что возле дверей его поджидала Фрида. Когда мужчины его отпустили, он ничком повалился на кровать и мгновенно уснул.

Глубокой ночью К. проснулся. Ему приснилось, что его схватили и держат двое. Эти люди искали нож, но ножа нигде не оказалось. По-видимому, они хотели убить К., убить немедленно. Они отволокли его к печке, затем сбросив с его ног башмаки, приставили его босые ступни к докрасна раскалившейся дверце и держали так, пока пятки не начали дымиться, потом оттащили от печки, дали ногам немного остыть, а затем снова прижали их к печной дверце. Пытка продолжалась до тех пор, пока он не проснулся от своего вопля, с вытаращенными от ужаса глазами [2] . Рядом лежала Фрида, она тоже проснулась, разбуженная криком К., и смотрела на него. В сумрачной комнате он смутно различил еще две нечеткие фигуры, походившие на какие-то бесформенные темные мешки. И снова закричал. Фрида погладила его по щеке и начала массировать ему плечи.

— Пустое, — сказала она. — Это всего лишь Артур и Иеремия. Все сейчас так, как было несколько недель назад.

Тяжело дыша, К. сел.

— Печь, — сказал он.

— Печь прогорела. Тебе холодно?

— Нет. Наоборот.

Фрида пощупала его лоб.

— Да ты вспотел! Наверное, страшный сон приснился. Но раньше с тобой никогда не бывало ничего подобного.

— Никогда! — эхом откликнулись из угла помощники.

К. вздрогнул, услышав их голоса.

— И теперь бывает, и раньше бывало, — сказал он зло и опустился на подушку. Непривычное опьянение все еще не прошло, хотелось спать. Он решил, что больше кричать не станет, что бы ни приснилось, что бы ни стряслось с ним во сне.

— Опять он спит, — услышал К., и кто-то в темном платье приблизился и сказал, что К. должен сию минуту исповедаться. И К. приснилось, что он находится в исповедальне, а по ту сторону перегородки кто-то стоит на коленях и с мучительным трудом пытается исповедаться и покаяться в грехах, но К. не удавалось расслышать ничего, кроме слов: «Не помню, не помню». Голос, который, пожалуй, был похожим на его собственный, ответил: «В таком случае, отпущения не будет». Человек за перегородкой прижался губами к дверце, разделяющей кающегося грешника и исповедника, и жалобно заскулил. В тот же миг К. услышал свой собственный голос: «Не закричи! Такова заповедь». К нему ненадолго возвратилось сознание, еще смутное, он повернулся на бок и ощутил ладонью женскую грудь. К. убрал руку, и тут возникло другое видение.

Он проходит через большой зал, попадает в другой, затем в третий. Возле каждой двери, через которую он проходит, стоит человек, и К. почтительно, даже с неким тайным страхом кланяется ему. Он не знает, куда и зачем идет, знает только, что от него этого ждут, и идет, чувствуя сильнейшее напряжение. Миновав один за другим несколько залов, он, наконец собравшись с духом, спрашивает стража у дверей, много ли помещений впереди, через которые надо пройти. Страж отвечает: да, еще много. К. ускоряет шаг. Он идет и идет, усталый, выбившийся из сил, но впереди по-прежнему простирается анфилада залов, которой не видно конца. И вот уже он еле плетется, словно по привычке, совсем медленно, постепенно успокаиваясь. В какой-то момент он вдруг оказывается на улице, на дороге и дальше идет по ней. Идти становится приятно и, против ожидания, совсем не утомительно. Даже наоборот. Чем дальше он идет, тем бодрее чувствует себя. Он совсем успокоился и понял, хотя никто этого не говорил, что идет по дороге, ведущей в гавань, на корабль, который увезет его в Америку. Потом начался дождь, но, присмотревшись внимательнее, он видит, что с неба падает не вода, а какая-то темная липкая влага. И снова он проснулся весь в поту, с крепко стиснутыми зубами, сведенными челюстями.