В сетях любви - читать онлайн книгу. Автор: Сесилия Грант cтр.№ 21

— Естественно, я ношу чулки. — Ни малейших изменений в тембре ее голоса.

— А какого цвета подвязки? — Он пристально смотрел на нее.

— Сегодня синие. — Она — на него.

— Синие. — Он повторил это слово, как будто пытался овладеть им. Продолжай он в том же духе, он запросто смог бы покорить любую даму, если бы она не обладала сильной волей или уже не была бы занята.

— Именно синие. Итак, один вопрос решен. Значит, вы так представляете себе процесс отвлечения? — Ей следовало бы чувствовать, как его взгляд скользит вверх, будто рука, к тому месту, где подвязка держит чулок. Возможно, позже она это почувствует. А в настоящий момент его слова лишь обостряют ее внимание и сосредоточенность. Вот дама треф, и большим пальцем левой руки она готова положить эту карту туда, где ей самое место в собираемой колоде.

— Это только начало. — Его голос зазвучал еще ниже. — Темно-синие, как корсаж вашего платья, или посветлее, как вышивка?

— Ярко-синий, вот как называется этот цвет. И он никакой не светлый. И я предупредила вас, что время ограничено. — Она слегка дернула головой, показывая, насколько слабо на нее действует этот разговор. — Если вы собираетесь составить опись моего нижнего белья, поторопитесь.

— Поспешишь — людей насмешишь. И есть определенное удовольствие в том, чтобы подолгу задерживаться на каждом предмете.

А ведь и правда. Задерживаться на подвязках, на других деталях.

— Вы, наверное, ужасно скучный любовник. — Еще три карты попали на свои места в колоду. — Уж больно окольными путями вы идете к цели. Не боитесь, что это отвлечет женщину?

— Насколько я помню, именно в этом заключалась моя задача. Я хоть немного преуспел?

— Убедитесь сами. — Она постучала по столу ребром колоды, чтобы подравнять карты, и положила перед ним.

Он взял ее. Сверху лежал трефовый туз. Длинными, гибкими пальцами он снял эту карту, потом следующую, потом еще одну и еще одну.

Она, несомненно, тщеславна. Разве можно прийти к иному выводу, когда видишь, как смягчаются ее черты от радости, стоит ему перевернуть карты, разложенные в четкой последовательности? Тузы, двойки, тройки, четверки. Он бросил на нее быстрый взгляд. Пятерки, шестерка, семерки и восьмерка, затесавшаяся в семерки, но не потому, что Лидия отвлеклась, а потому, что ее пальцы где-то ошиблись. К тому моменту, когда Блэкшир открыл туза пик, он уже сидел прямо, а на его лице было то же выражение, что и, вероятно, у Париса из Трои, когда три богини требовали от него решить, кто из них красивее.

Ни один мужчина никогда так на нее не смотрел. И скорее всего не посмотрит. Но от этого взгляда у нее внутри все затрепетало, как будто ее тело состояло из тикающих часов, а не из обычной плоти. Она вдруг поняла, что с радостью остановила бы это мгновение, если бы у нее была такая возможность. Она бы до конца дней безмолвно купалась в этом взгляде, способном творить такие чудеса.

Нет. С ней он ничего не сотворил. Лидия осталась такой, какой и была: деятельной, блистательной и запутавшейся. Раньше об этом знала только она. Сейчас узнал еще один человек.

— Как это у вас получилось? — Уилл сидел неподвижно, напряженно ожидая от нее ответа. Она напоминала греческую богиню: уверенную, могущественную, обаятельную. На ней и платье было под стать богине, оно подчеркивало красоту ее фигуры и оттеняло голубизну ее глаз. Он не мог избавиться от ощущения, будто она только что разделась специально для него.

— Благодаря способности к математике и великолепной памяти. — Она положила руки на стол и сдвинула ладони. — И еще, естественно, благодаря натренированным пальцам.

Разделась? Черт бы ее побрал. Да она ходит голышом перед ним! Он дотронулся пальцем до пикового короля, лежавшего сверху.

— Вы смотрели на эти карты, когда я их переворачивал, и запомнили раскладку всех десяти хендов?

— У меня в мозгу отпечаталась картинка. — Она гордилась собой, и это было видно по тому, как на мгновение засияло ее лицо, и слышно по радостному голосу. — Я всегда все так запоминаю. Если бы вы перечисляли друг за другом тридцать восемь карт, я наверняка повторила бы все без единой ошибки. Но если я вижу их разложенными на столе, я запоминаю их как карту.

— Тридцать восемь. Вы сосчитали их?

— Ненамеренно. Но хенды состояли из трех, трех, пяти, четырех, трех, четырех, пяти, четырех, четырех и трех карт.

— Господь всемогущий. — Он даже не счел нужным проверить ее слова. — Значит, память подсказывает вам, где находится каждая карта, а ваш математический ум подсказывает, в каком порядке их сложить. Но вот как вам удается их так складывать? Ведь вы ни разу не отвели взгляд от моего лица.

— Практика. — Она перевернула руки ладонями вверх и помахала пальцами. — Я научила свои пальцы отмерять шесть карт, девятнадцать карт, тридцать восемь карт. Вы бы сами заметили, как я нащупываю правильное место, если бы наблюдали за мной. Но когда я велела вам отвлекать меня, я тем самым отвлекла и вас. — На ее губах снова появилась улыбка, знающая и манящая, та самая, от которой ort потерял голову и заговорил о подвязках. — Их, видите ли, не всегда следует класть на четко определенное место. Обычно достаточно перемежать крупную карту с мелкой. Так проще, если вы понимаете меня.

Проклятие. Она воспользовалась шестью видами колдовства и рассуждает об этом с той же легкостью, как если бы разговор шел об узоре для вышивки. Он перевел взгляд с нее на карты.

— Но ведь этот порядок не должен нарушаться, когда вы тасуете карты.

— Если тасовать умно, можно его сохранить. Для этого требуются лишь чуткие большие пальцы и практика.

— Отлично, но ведь кто-то обязательно снимает колоду. Я четко помню, как в тот вечер, о котором мы говорим, это делал понтер слева от вас. У вас не было возможности повлиять на то, как он сложит колоду.

— А это самый легкий момент. — Она сложила тридцать восемь карт с оставшимися четырнадцатью. — Будьте любезны, снимите. — Колода легла перед ним.

Он взял больше половины и поднял стопку.

— Стойте. — Он замер. — Видите, в каком месте вы разделили колоду? — Даже если бы он погасил все свечи в комнате, то даже так увидел бы все — настолько лучилось ее лицо.

— Чуть ниже середины.

— Примерно шестьдесят процентов. — Она кивнула, глядя на его руку. — Так снимает практически каждый. Все элементарно. Сложите нужные вам карты в нижнюю часть колоды, и снимающий сам выложит их наверх.

Будь она проклята. Тысячу раз. Будь проклята ее самоуверенность и ликование, ее ловкость и мастерство, от которых у него кружится голова, от которых она сама себе кажется мальчишкой, с восторгом наблюдающим за ярмарочным жонглером. А ведь, по сути, никаких поводов для головокружения нет.

— И все же. — Хоть у него и кружится голова, он не утратил способности к рациональному мышлению. — Прежде чем до меня дошла очередь, вы должны были сдать карты другим игрокам, и вы не могли знать, сколько каждый из них прикупит. Вы должны были иметь длинную последовательность из мелких карт, чтобы я гарантированно получил их. Как вам удалось сдать нужные карты только мне и при этом не сдать хорошие комбинации другим игрокам?