— Вы, не бояться. Они всегда делать так, когда много пить. Я разряжать два пистолет до этого.
Мы входим в комнату и говорим офицеру:
— Мы убьем вас, если вы этого действительно хотите. Дайте ваш пистолет.
Друг говорит:
— Гаденыши!
Офицер говорит, улыбаясь:
— Спасибо. Вы очень любезны. Мы просто играем. Идите спать.
Он встает, чтобы закрыть за нами дверь, видит денщика:
— Вы еще здесь?
Денщик говорит:
— Вы не отпускали меня.
— Убирайтесь! Я хочу, чтобы меня оставили в покое! Ясно?
Сквозь дверь мы слышим, как он говорит еще своему другу:
— Вот тебе хороший урок, тряпка!
Мы слышим еще шум драки, удары, грохот опрокидываемых стульев, звук падения, крики, шумное дыхание. Потом наступает тишина.
Наше первое выступление
Служанка часто поет. Старинные народные песни и современные песни, в которых говорится о войне. Мы слушаем эти песни, потом повторяем их на своей гармошке. Мы также просим у денщика научить нас песням его страны.
Вечером, поздно, когда Бабушка уже спит, мы идем в город. Мы останавливаемся около замка, на старой улице, перед низким домом. Лестница ведет вниз, к двери, из-за которой доносятся шум, голоса, вырывается дым. Мы спускаемся по каменным ступеням и попадаем в подвал, в котором устроен кабачок. Мужчины, стоя, или сидя на деревянных скамьях и бочках, пьют вино. Большинство из них старики, но есть несколько молодых и три женщины. Никто не обращает на нас внимания.
Один из нас начинает играть на гармонике, а другой поет известную песню, где говорится о том, что женщина ждет мужа с войны и что он скоро вернется с победой.
Люди один за другим поворачиваются к нам; голоса смолкают. Мы поем и играем все громче, мы слышим, как звучит наша музыка, она отдается в сводах подвала так, как будто играет и поет кто-то другой.
Песня кончается, и мы поднимаем глаза на усталые и изможденные лица. Одна женщина смеется и хлопает в ладоши. Молодой мужчина, у которого нет руки, говорит охрипшим голосом: — Еще. Сыграйте что-нибудь еще! Мы меняемся ролями. Тот, у кого была гармоника, передает ее другому, и мы начинаем новую песню.
Очень худой человек, шатаясь, подходит к нам и кричит нам прямо в лицо:
— Молчать, суки!
Он грубо толкает нас, одного вправо, другого влево; мы теряем равновесие, гармоника падает. Человек, держась за стену, уходит вверх по лестнице. С улицы до нас доносятся его крики:
— Всем молчать!
Мы поднимаем гармонику, вытираем ее. Кто-то говорит:
— Он глухой.
Кто- то другой говорит:
— Он не просто глухой. Он сошел с ума.
Один старик гладит нас по волосам. Слезы текут у него из глубоко запавших, обведенных черными кругами глаз:
— Какое несчастье! Несчастный мир! Бедные дети! Бедный мир!
Одна женщина говорит:
— Глухой ли, сумасшедший ли, а он вернулся домой. Ты вот тоже вернулся.
Она садится на колени к мужчине, у которого нет руки. Он говорит:
— Ты права, красавица, я вернулся. Но чем мне работать? Чем мне держать рубанок? Пустым рукавом?
Другой молодой мужчина, сидящий на скамье, со смехом говорит:
— Я вот тоже вернулся. Только низ у меня парализован. Ноги и все прочее. У меня больше не встанет. Лучше бы я умер — раз, и кончено.
Другая женщина говорит:
— На вас не угодишь. Все те, кто умирает в госпитале у меня на глазах, говорят: «Каким угодно, все равно хочу остаться в живых, вернуться домой, увидеть жену, мать, все равно как, лишь бы пожить еще немного».
Один мужчина говорит:
— А ты заткнись. Женщины в войне ничего не понимают.
Женщина говорит:
— Не понимают? Кретин! На нас вся работа, все заботы: и детей прокормить, и раненых вылечить. Вы, как только война кончится, — все герои. Умер — герой. Выжил — герой. Калека — герой. Оттого вы, мужчины, ее и выдумали. Это ваша война. Вам она понадобилась, вы и воюйте, герои дерьмовые!
Все начинают говорить, кричать. Старик, который стоит около нас, говорит:
— Никто не хотел этой войны. Никто, никто.
Мы выходим из подвала и отправляемся домой. Луна освещает улицы и пыльную дорогу, ведущую к дому Бабушки.
Следующие выступления
Мы учимся жонглировать фруктами: яблоками, орехами, абрикосами. Сначала двумя — это легко, потом тремя, четырьмя, и так до пяти.
Мы придумываем фокусы с картами и сигаретами.
Мы репетируем акробатические трюки. Мы умеем делать колесо, сложные прыжки, кувырок вперед и назад и можем с легкостью ходить на руках.
Мы надеваем старую и слишком большую для нас одежду, найденную в одном из чемоданов на чердаке: клетчатые пиджаки, просторные и рваные, и широкие брюки, которые мы подвязываем на поясе веревкой. Еще мы нашли жесткую круглую шляпу черного цвета.
Один из нас прикрепляет к носу стручок красного перца, другой делает себе накладные усы из метелки кукурузы. Мы находим губную помаду и рисуем себе огромный рот до ушей.
Так, нарядившись клоунами, мы приходим на рыночную площадь. Там больше всего магазинов и людей.
Мы начинаем свое представление, громко играя на гармонике и стуча вместо барабана в высушенную пустую тыкву. Когда вокруг нас собирается достаточно зрителей, мы начинаем жонглировать помидорами и даже яйцами. Помидоры — настоящие, но яйца внутри пустые, они наполнены тонким песком. Люди этого не знают, они вскрикивают, смеются, аплодируют, когда мы делаем вид, что чудом поймали яйцо.
Мы продолжаем показывать фокусы и заканчиваем представление акробатическими трюками.
Пока один из нас делает колесо и опасные прыжки, другой обходит зрителей на руках, держа в зубах старую шляпу.
Вечером мы ходим в кабачки без грима.
Вскоре мы знаем все заведения в городе — подвалы, где винодел сам продает свое вино; распивочные, где пьют стоя; кафе, куда ходят хорошо одетые люди и некоторые офицеры, которые ищут себе девушку.
Когда люди пьют, они легко дают деньги. Еще они легко рассказывают о себе. Мы узнаем про всех разные секреты.
Нам часто предлагают выпить и постепенно мы привыкаем к алкоголю. Мы также курим сигареты, которые нам дают.
Повсюду мы имеем большой успех. Все говорят, что у нас хороший голос, много хлопают и просят спеть на бис.
Театр
Иногда, если люди смотрят внимательно, не слишком пьяны и не слишком шумят, мы показываем им одну из наших маленьких театральных пьес, например «Историю о бедняке и богаче».